Его самое темное желание - Тиффани Робертс

На ее правом запястье разлилось тепло, но она едва это заметила. Ей нужно было попасть домой, нужно было сказать своей семье, что с ней все в порядке. Воздух был таким тяжелым и густым, что она ничего не видела и едва могла дышать. Казалось, что сам туман пытается преградить ей путь. Она подняла руки перед собой, чтобы нащупать препятствия на своем пути.

Тепло на ее запястье переросло в обжигающий жар, посылая волны боли вверх по руке. Кинсли зашипела и обхватила это место другой рукой, сжимая, ища хоть какого-то облегчения, даже когда продвигалась вперед.

Эти голоса звучали дальше.

Она снова позвала, умоляя о помощи, о внимании, о чем угодно, и боль в руке стала такой сильной, что она пошатнулась. Каким-то образом ей удалось удержаться на ногах. Каким-то образом она продолжала двигаться.

Неразборчивые мольбы огонька усилились вместе с ее болью. Кинсли стиснула зубы. Огонь вспыхнул в ее венах, пробежал по позвоночнику и затопил голову, вонзая обжигающие когти в каждый уголок ее разума. Крик вырвался из ее горла. Он нарастал со взрывным давлением, обжигая почти так же сильно, как боль, но не выходил наружу.

До тех пор, пока боль не заставила ее упасть на колени. Мир головокружительно закружился вокруг нее. Кинсли зажмурилась и наклонилась вперед, уткнувшись лбом в руки, чувствуя, как каждый мускул напрягся от агонии.

Все замерло. Давление тумана прекратилось, и голоса уступили место тишине, такой полной, что она была оглушительной.

Нерешительно Кинсли открыла глаза и подняла голову. Ее запястье обвивала светящаяся зеленая, похожая на татуировку полоса из плюща и шипов. Ее свечение померкло, а вместе с ним и боль, оставив после себя лишь трепещущее воспоминание. Она провела большим пальцем по коже.

Метка исчезла.

Что со мной происходит?

Нахмурив брови, она медленно присела на корточки и огляделась по сторонам.

Она больше не была в тумане. Она даже не была в лесу.

Кинсли лежала на подстилке из мха в центре небольшой впадины, окруженной кругом стоячих камней, каждый из которых был около пяти футов высотой. Вырезанные на них руны, были разнообразными и замысловатыми, и они излучали свой собственный эфирный зеленый свет, который тускло освещал комнату. Толстые, узловатые корни деревьев спускались сверху, расщепляясь и углубляясь в землю по всему кругу без единого ответвления, пересекающего его.

За этими корнями она могла различить только каменные стены, некоторые из них были фигурными, некоторые — естественными, с вкрапленными в них гроздьями слабо светящихся кристаллов.

Дерево.

Она была под деревом, стоявшим в центре коттеджа.

У Кинсли вырвался крик, когда она впилась пальцами себе в бедра. Он был вызван гневом и разочарованием, беспомощностью и страхом.

Когда крик затих, она стиснула ткань ночной рубашки в кулаках и зарычала.

— Ты настойчивое создание, — сказал хозяин дома, и его глубокий холодный голос эхом отразился от камня. — Но здесь твое упрямство принесет только страдания.

ГЛАВА 6

Кинсли вскочила на ноги и развернулась, выискивая в темноте эти светящиеся красные глаза, но их нигде не было видно.

— Что ты имеешь в виду? — спросила она. — Кто ты? Что ты такое?

— Ты притащила грязь в мой дом, человек, — его ответ прозвучал со всех сторон, направление невозможно было определить из-за эхо. — Ты должна помыться. Тогда мы займемся выполнением нашего контракта.

Выполнение их контракта, в котором говорилось, что она должна была родить от него ребенка?

Отчаяние пронзило ее сердце.

— Нет, — сказала она.

Часть тьмы переместилась за корни, но Кинсли слишком быстро потеряла направление.

Он зарычал.

— Я могу забрать твою жизнь так же быстро, как восстановил ее. Ты…

С колотящимся сердцем Кинсли повернулась на месте, все еще ища его.

— Я не просила об этом! Я не просила быть запертой здесь в качестве твоей… твоей… племенной кобылы!

— Нет, ты попросила жить, и я предложил это за плату. Жизнь за твою жизнь. Я спас тебя, и взамен ты родишь мне ребенка.

Ты моя.

Она схватилась за правое запястье, за то запястье, которое он держал той ночью, и покачала головой.

— Я была под давлением! Я… я умирала. Я бы сказала все, что угодно.

— И ты сказала «да», — внезапно позади нее раздался его голос. — Твои слова привели тебя сюда. Ты сказала их, теперь ты должна действовать.

Кинсли крепко сжала пальцы и повернулась к нему, размахивая кулаком.

— Нет!

Ее атака встретила лишь пустой воздух.

Сильная рука обхватила ее сзади за талию, прижимая к высокому крепкому телу, а ладонь с длинными пальцами сомкнулась на запястье, где на ней было клеймо.

— Ты поклялась своим настоящим именем, — прошептал он ей на ухо, и ощущение его теплого дыхания на ее коже заставило ее вздрогнуть.

Она попыталась вырваться из его объятий.

— Отпусти меня!

Несмотря на ее сопротивление, он легко развернул ее лицом к себе. Их взгляды встретились за мгновение до того, как его рука обхватила ее за горло, и он заставил ее отступить назад.

Кинсли ахнула, ее глаза вспыхнули, когда она схватила его за предплечье. Она остановилась, только когда ударилась спиной об один из грубых, холодных камней. По позвоночнику пробежала волна страха.

Его голова приблизилась к ее, и он прорычал:

— Ты не нарушишь наш договор, Кинсли Уинтер Делани.

Последний вздох, оставшийся в ее легких, пропал при виде его лица в потустороннем свете рун. Эти демонические красные глаза с узкими зрачками сверкнули. Они были красными на черном фоне, белков не было видно, и обрамлялись густыми темными ресницами и изогнутыми бровями. От внешнего уголка каждого глаза отходила пара маленьких извилистых шрамов с двумя точками под ними. У него были длинные, изогнутые, заостренные уши, высокие скулы и скульптурно очерченные губы, оттянутые назад, обнажая клыки сверху и снизу. Черты его лица, обрамленные длинными волосами цвета воронова крыла, были резкими и эльфийскими, если бы не горбинка на прямом носу.

Как будто всего этого было недостаточно, его кожа была зеленой.

— К-кто ты? — спросила Кинсли, пробегая взглядом по его ужасающе красивому лицу.

— Твой хозяин.

Прежде чем она успела высказать хоть одно из своих многочисленных возражений, его руки опустились на ее талию, впившись когтями в плоть, и он поднял ее так, словно она ничего не весила. Кинсли вскрикнула, когда он бесцеремонно перекинул ее через плечо. Груди прижались к его спине, а волосы рассыпались вокруг нее.

Она боролась с его хваткой, упираясь ладонями в спину и дрыгая ногами.

— Стой! Отпусти меня!

Ничуть