Его самое темное желание - Тиффани Робертс

Только тогда ей пришли в голову старые легенды — это был блуждающий огонек. Призрачный свет. Говорят, он вводил путешественников в заблуждение по ночам, вовлекая их в погоню в дебрях, оставляя их безнадежно заблудившимися.

Она прищурила глаза.

— Ты… Это твоя вина!

Огонек замерцал и отпрянул назад, когда зазвучало еще больше этих неразборчивых шепотов. Этот шепот исходил от огонька; он изо всех сил пытался общаться с ней.

Гнев Кинсли быстро угас. Она откинулась назад, подтянула колени к груди и уперлась в них локтями. Вздохнув, она запустила пальцы в волосы и обхватила голову руками, закрыв глаза.

— Прости. Это не твоя вина. Нет… не совсем. Я просто не знаю, где я и что происходит, — слезы застилали глаза. — Я просто чувствую себя такой потерянной и напуганной.

Что-то коснулось ее предплечья. Это было странное ощущение — легкое, как перышко, воздушное, одновременно твердое и нематериальное, такое нежное, что она подумала, не почудилось ли ей это. Она открыла глаза и увидела прямо перед собой огонек, и только с такого расстояния поняла, что на самом деле это вовсе не шар.

Он мерцал, как пламя, хотя в свете было что-то, больше напоминающее северное сияние, чем огонь. Несмотря на податливость формы, у него были отчетливо различимые маленькие головка и тельце, с двумя отростками, похожими на крошечные ручки, один из которых касался Кинсли.

Огонек успокаивал ее.

— Значит, ты настоящий, — тихо сказала Кинсли.

Огонек стал ярче и издал свой странный шепот. В глубине сознания Кинсли шевельнулось понимание, но какие бы слова ни произносило маленькое существо — а она была уверена, что это были слова, — они оставались ей неизвестными.

Она нахмурилась.

— Прости. Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Когда огонек попятился от нее, его прикосновение задержалось, мягко потянув Кинсли за руку, прежде чем отпустить. Призрачная конечность поманила ее.

— Ты хочешь, чтобы я последовала за тобой? — спросила Кинсли.

Огонек запрыгал вверх-вниз.

Она повернула голову и бросила на него косой взгляд.

— Ты же не собираешься вести меня в какое-нибудь опасное место, правда?

Он поник. Как могло нечто столь бестелесное, столь нечеловеческое казаться таким печальным?

— Не делай этого! Хорошо, хорошо, — Кинсли поднялась на ноги, поморщившись от боли в ступнях. — Я пойду за тобой.

Мгновенно воспрянув духом, огонек двинулся дальше. Кинсли шла за ним, следя за своей опорой и ступая по возможности на островки мха, чтобы смягчить больные ступни. Когда она не смотрела под ноги, то наблюдала за огоньком, отмечая, как он покачивается в воздухе, будто танцует, как его аморфное тело сохраняет основную форму.

Она также отметила, что он избегает попадания солнечных лучей, пробивающихся сквозь лесной полог.

Я добровольно следую за блуждающим огоньком через проклятый лес.

И почему-то это не казалось самой странной частью последних двух дней.

Нет, самое странное — и самое страшное — было прошлой ночью.

Не думай о нем, Кинсли. Просто не думай. Не сейчас. Сосредоточься на том, чтобы выбраться отсюда.

Тропинка огонька вилась между деревьями и пересекала камни, корни и бревна. Кинсли ожидала, как в любой момент она поднимет глаза и снова увидит перед собой коттедж. У нее не было возможности узнать, как далеко она продвинулась в предыдущих попытках покинуть это место, но этот предел, должно быть, быстро приближался.

Однако по мере того, как она шла вперед, единственным, что попадалось в поле зрения, был постепенно сгущающийся туман. Огонек становился все ярче в сгущающемся мраке. Когда они достигли склона крутого холма, огонек повел ее вдоль подножия. Множество камней и торчащих корней снова привлекли внимание Кинсли вниз. Последнее, что ей нужно было, это подвернуть здесь лодыжку.

Издалека до нее донеслись новые звуки. Сначала она подумала, что это скорее шепот призрачного проводника, но быстро стало ясно, что это что-то другое.

Это были голоса. Человеческие голоса. Мужчины звали друг друга, их слова были приглушены и неразборчивы из-за тумана.

Сердце забилось быстрее, она подняла голову, собираясь позвать на помощь. Но замерла, слова не сорвались с губ, шаги замедлились.

Огонек остановился перед большим предметом, прислоненным к дереву. К нему прилипли лианы и мох, но их было недостаточно, чтобы скрыть форму и серебристую окраску ее внедорожника. Пассажирская сторона автомобиля была полностью поглощена туманом, который с этого момента стал настолько густым, что она вообще ничего не могла разглядеть.

Тело онемело, разум опустел, Кинсли, пошатываясь, двинулась вперед.

— Это… этого не может быть. Как?

Она протянула руку и провела пальцами по густому мху, растущему на крыше внедорожника. Казалось, лес поглощает ее машину. Но… с момента несчастного случая прошло всего два дня.

Не так ли?

Кинсли провела рукой по лозам, свисающим над окном со стороны водителя, и отвела их в сторону. Туман проник в кабину, окутав пассажирское сиденье, но он совсем не скрывал водительское место. Не скрывал разбитого стекла, треснувшего лобового, разорванной приборной панели.

Не скрывал толстую ветку, проткнувшую приборную панель, или засохшую кровь, прилипшую к коре и растекшуюся лужицей по сиденью. Конец ветки был отломан недалеко от рулевого колеса, но когда она проследила за траекторией, по которой должна была двигаться, взгляд упал на дыру, пробитую в спинке сиденья. Окружающая кожа тоже была темной от крови.

Кинсли прижала руки к животу.

— О Боже.

Ее дыхание участилось, а сердце бешено заколотилось, когда воспоминания всплыли на передний план в сознании.

Она помнила грозу. Помнила, как ощущала раскаты грома во всем теле, помнила запах дождя, леса, разложения и едкого дыма. Она помнила, как оказалась в ловушке. Пригвожденная к месту. Помнила, как ее проткнуло. Она помнила, как звала на помощь, умоляла об этом, помнила, как отчаянно не хотела умирать…

И она вспомнила темную фигуру. Вспомнила его запах, его голос.

— Это было по-настоящему. О Боже, это был не сон… Это было по-настоящему, — Кинсли схватилась за живот. Не было ни раны, ни шрама, но отголоски той боли пульсировали под кончиками ее пальцев.

Почему не было ран? Как она выжила? Или она…

Умерла?

Кинсли отчаянно замотала головой.

— Нет. Нет, я не умерла.

Каким-то образом этот темный незнакомец спас ее. Исцелил ее.

Приглушенные голоса, теперь гораздо ближе, пробились сквозь нарастающую панику.

— Эй! — позвала она, обходя машину и направляясь к туману. — Я здесь! Пожалуйста, помогите мне!

Огонек пролетел перед ней, резко остановив Кинсли. Он покачал крошечной головкой.

— Там люди, — сказала она. — Они могут мне помочь.

Он заговорил, его шепот был почти безумным, а тело дрожало.

— Мне нужна помощь, — она прошла