Как рассказывать истории. Простая технология сторителлинга на сцене, работе и в кругу друзей - Мэттью Дикс

который случайно забрел на The Moth, чтобы рассказать историю, полную неестественных интонаций и витиеватых оборотов. На The Moth таких не любят. И еще мы не любим тех, кто ведет себя так в реальной жизни. Не будьте такими.

Ну вот, теперь вы знаете, что такое история и какой она не должна быть. Пора рассказать парочку занимательных вещиц.

Глава третья. Уроки жизни

Я ужинаю вместе со своей семьей. За столом – я, моя жена Элиша, дочь Клара (ей пять лет) и сын Чарли (почти три года). Все с наслаждением уплетают еду, кроме Чарли: он не ест. Он вообще никогда не ужинает. Сегодня у нас куриные наггетсы, и, когда я передаю их Чарли, он бросает еду на пол. Все его наггетсы лежат теперь на деревянном полу, а наша собака – единственная на всем белом свете не ест объедки со стола. Она сидит у моих ног и спокойно наблюдает, как сверху на нее сбрасывают крошечные бомбочки из куриного мяса.

Я же потихоньку выхожу из себя, потому что моя дочь Клара за всю свою жизнь не бросила на пол ни крошки еды. Она вообще идеальна – прямо как я. А вот Чарли – нет. Уж не знаю почему, но он кидается едой каждый прием пищи, и неважно, что это – кусочки печени или шоколад в шоколаде. Все оказывается на полу.

– И что же нам делать с Чарли и едой? – спрашиваю я наконец, повернувшись к Элише. Та отвечает, что завтра они с сыном идут к педиатру на регулярный осмотр и она попросит у доктора совета.

– Вот и славно, – говорю я. Обожаю, когда эксперты решают мои проблемы.

Проходят сутки, и вот мы снова ужинаем – на этот раз зеленым горошком. Оказывается, Чарли у нас – олимпийский чемпион по метанию горошка. Кажется, будто бы на горошинки не действует сила притяжения. Они катаются по всей гостиной и кухне, а для него, похоже, нет в мире лучшего развлечения.

Будь на то его воля – Чарли загнал бы их и вверх по лестнице.

Я снова выхожу из себя и поворачиваюсь к Элише:

– Что сказал доктор о проблемах Чарли с едой?

Та перестает жевать, откладывает вилку и делает глубокий вдох. Сейчас что-то будет, чувствую я, собираясь с духом.

– Он сказал, что, если Чарли кидается едой, нужно просто отодвинуть еду подальше от него. А я знаю, что тебе нелегко будет это сделать.

И она права. Не так-то просто убрать вообще всю еду из поля зрения Чарли – но, с другой стороны, я не понимаю смысла ее слов. Я никогда не делал проблемы из наказания собственных детей, и вообще, как учитель начальных классов, понимаю важность справедливых наказаний.

– Почему ты считаешь, что мне будет нелегко? – спрашиваю я.

Она снова глубоко вздыхает.

– Ну я знаю, что в детстве тебе приходилось недоедать, и теперь тебе будет трудно не давать еду Чарли.

И это верно, хотя я никогда не рассказывал Элише о том, как голодал в детстве. И вообще никому об этом не говорил. Я храню эту тайну в своем сердце вот уже несколько десятков лет, потому что когда ты бедный и голодный – это последнее, о чем тебе хочется рассказывать всему свету. Это предмет величайшего стыда и смущения – особенно для ребенка.

Но моя жена со мной уже почти 10 лет, не раз слышала мои рассказы о детстве и сама обо всем догадалась. Она знает мою тайну.

А она тем временем продолжает: оказывается, каждое утро, собирая дочь в школу, я кладу ей на обед больше еды, чем способен съесть ребенок за один день. Поэтому, дождавшись, пока я уйду на работу, Элиша спускается и «корректирует» ее обед. Ей не хотелось мне об этом говорить, потому что она знает, как важно для меня, собирая детей в школу, дать им с собой достаточно еды. И даже больше, чем достаточно.

Я сижу за столом, уставившись на жену, и вдруг понимаю, что она знает меня лучше кого бы то ни было на этом свете. Может быть, даже лучше меня самого. Никогда не забуду тот момент.

Особенность этой истории в том, что подобные моменты случаются у нас постоянно. Может быть, кому-то этот конкретный случай покажется особенным, уникальным и прекрасным, но лишь потому, что я превратил его в историю. На самом же деле подобные моменты окружают нас повсюду. Их множество в жизни каждого из нас – как снежинок на ветру. Больше, чем вы можете себе представить.

Проблема в том, что мы их не замечаем, не видим или не осознаем их важность, а если и видим, то не фиксируем.

Мы не записываем их в свою постоянную память и не сохраняем, чтобы вернуться к ним в будущем.

Много лет назад я нашел способ распознавать и собирать такие моменты, и это изменило всю мою жизнь. Именно благодаря этому умению я превратился в рассказчика с неиссякаемым запасом историй. И для успешности и эффективности вовсе не обязательно, чтобы эти истории повествовали о пережитой клинической смерти, или о незаконном аресте, или о бездомной жизни. Кроме всего прочего, я стал гораздо счастливее.

Сейчас объясню. В 2013 году я почти потерял надежду. Вот уже два года я выступал на сцене и был по уши влюблен в сторителлинг. Однако, выступая каждый вечер, я вдруг отчетливо понял две вещи.

Во-первых, мне нужны новые истории. Если я планирую продолжать выступления, необходимо позаботиться и о материале.

Во-вторых, истории, которые когда-то так покорили моих друзей и которые они сочли потенциально выигрышными – о том, как я чуть не умер, об аресте за преступление, которого не совершал, и о том, как жил в одной комнате с козой, – хороши. Публике такое нравится. Но рассказы о том, как Чарли кидался едой, а жена раскрыла мою детскую тайну – простые истории, которые случаются за семейным ужином, – публика просто обожает.

Секрет прост: если я рассказываю о том, как умер на обочине дороге, а в скорой помощи меня вернули к жизни, не каждый слушатель в зале сможет соотнести эту историю с собственным опытом и тем самым ощутить бо́льшую близость со мной. Конечно, это интересно, захватывающе и интригующе – но вряд ли люди думают: «Надо же, вот и я тоже как-то