Как рассказывать истории. Простая технология сторителлинга на сцене, работе и в кругу друзей - Мэттью Дикс

но, читая слова «Гулял с Кейли. 2:00 ночи. В одних трусах. Птички поют. Дождик. Красота», я словно возвращаюсь туда, где поют птицы, идет дождь и мой лучший друг еще со мной.

Теперь, даже лежа на смертном одре, взглянув в эту табличку, я смогу вновь вернуться в нужный мне момент и нужное место – словно путешественник во времени. Тогда моего лучшего друга уже не будет на этом свете, но своим мысленным взором я вновь увижу ее как наяву.

В поисках историй я обнаружил, что моя повседневная жизнь буквально пронизана ими: бесценными моментами, которые когда-то казались мне сущей безделицей. Моментами, что заслуживают стать историями гораздо больше, чем я мог себе представить. То, чего я раньше не замечал или попросту не придавал этому значения, не удостаивал внимания, а порой намеренно старался вычеркнуть из своей памяти.

Но теперь я их вижу – ничего не могу с собой поделать. Они – повсюду. Я их собираю и записываю, составляю по крупицам, чтобы потом рассказать со сцены. Делюсь ими во время игры в гольф или за ужином. Но главное – я бережно храню их в своем сердце как истинное сокровище.

Но это не все: в последнее время со мной начали происходить и другие удивительные вещи. Теперь, когда я отшлифовал свою «призму рассказчика» и научился замечать истории в повседневной жизни, эти истории стали сами являться ко мне – из глубин детских воспоминаний, которые, казалось, были утрачены навсегда. Словно во время раскопок из недр земли внезапно вырвался гейзер.

Так было и в ту ночь, на прогулке с Кейли. Я стоял на углу улиц под дождем, смотрел на свою собаку, которая улыбалась мне, – и тут в мой разум ворвалось воспоминание. Один из тех самых гейзеров. Это был образ Мизлмэна, нашего домашнего любимца, помеси бигля и дворняги, из моего детства. Это был первый пес, которого я полюбил всем сердцем и которого назвали в честь врача, делавшего моему отцу вазэктомию. Мизлмэн всюду следовал за моим отцом, а тот считал его своим третьим сыном (а я – своим четвероногим братом). Внезапно Кейли на мгновенье исчезла, как и Главная улица, и пенье птиц, и я в своих трусах. Передо мной явился образ Мизлмэна. Он возник так ясно, будто и впрямь стоял рядом со мной, улыбаясь точно так же, как и Кейли за секунду до того, высунув свой длинный язык, прерывисто дыша, в классической собачьей позе. Это сочетание моего давно покойного питомца и ныне живой, но уже очень старой Кейли подействовало как некое озарение: я вдруг понял – впервые в жизни, – что, когда мама ушла к другому мужчине, отец потерял не только жену, детей, дом, коневодческую ферму и лошадей, но и своего друга, Мизлмэна.

Сам он перебрался в комнатку за магазином алкогольных напитков и был вынужден оставить пса нам. Получается, отец не просто потерял любимую собаку – она перешла в собственность человека, укравшего его жену и узурпировавшего его семью.

Там, под теплыми струями дождя, эта потеря внезапно показалась мне худшей и самой страшной из всех, и я ощутил тот стыд, что, должно быть, испытывал отец от потери дома и семьи, словно это были мои собственные эмоции.

Впервые в жизни я взглянул на потери отца глазами взрослого человека, а не ребенка и понял, как ему, должно быть, пришлось трудно, больно и просто ужасно.

Но это – другая история. Рассказывать ее нелегко, но когда-нибудь я это сделаю.

На смену этому воспоминанию тут же приходит следующее. Я – подросток, занимаюсь сексом с девушкой по имени Дженнифер на 18-й лужайке местного гольф-поля, как вдруг среди ночи из поливальных шлангов вырывается безумная струя воды, обдав нас с ног до головы. Это воспоминание воскресло в памяти благодаря дождю в совокупности с тем фактом, что я почти голый.

Вот это картина! В жизни так не хохотал, лежа голышом рядом с девушкой. Тогда шуму от нас было не меньше, чем от этих птиц, но до того момента на углу улиц я и не вспоминал о том случае.

И еще два эпизода, достойных истории. Оба, если их довести до ума, подойдут для выступлений на сцене, и в то же время я благодарен судьбе за то, что они вдруг воскресли в моей памяти.

Порой воспоминания возвращаются так стремительно и с такой силой, что мне поневоле приходится их отсеивать. А все потому, что каждый вечер я сажусь и спрашиваю сам себя: «Что я смогу рассказать о сегодняшнем дне? Чем он отличается от всех предыдущих?» А потом записываю ответ.

Вот и все. Если и вы начнете так делать, то скоро у вас будет больше историй, чем вы можете себе вообразить. Я знаю множество профессиональных рассказчиков, в том числе кого-то из своих любимцев, у кого в запасе всего пригоршня интересных сюжетов. Когда я прошу их принять участие в моих шоу, они отвечают отказом: им просто не о чем больше поведать. Таким людям я отвечаю, что сейчас в моем каталоге более 500 нерассказанных историй. Им это число кажется безумным и совершенно невозможным, а я считаю безумием то, что они не делают «Уроки жизни».

Но если даже вы никак не связаны с собирательством историй (хотя должны бы, раз читаете эту книгу), стоит только начать делать эти самые «уроки», как с вами немедленно начнут происходить весьма занимательные вещи.

Уже после того, как я сам этим занялся, мне вдруг позвонили – и то был один из лучших телефонных звонков за всю мою жизнь. Звонила женщина – она плакала. «О боже, кто это? – первым делом подумал я. – И что такого страшного с ней приключилось?»

Женщина между тем не называет своего имени, а просто плачет. Потом, спустя секунду, начинает говорить. По ее словам, полгода назад она посетила семинар по искусству рассказывать истории и, когда я задавал на дом «Уроки жизни», слушала особенно внимательно – и в тот же вечер взялась за дело. И вот теперь она звонила мне, чтобы сказать, что ей 52 года и за всю свою жизнь она никогда не чувствовала себя для кого-то по-настоящему важной. Сама себе она всегда казалась совершенно обычной, такой, как все, и всегда была уверена, что однажды просто умрет и «тихонько уйдет, никто и не заметит».

А потом стала делать