Атрак - дополнение - 1ex0

живых людей. Однако это были обезумевшие голодранцы, которые доживали свои гнетущие дни. Улицы были усеяны костями людей, как словно тут была кровавая бойня. Но я тянулся дальше, ко дворцу вирана. Количество трупов увеличивалось. Кажется, весь Каанхор восстал против своего вирана и пытался сместить его. И души, великое множество душ взирали на меня, умоляя забрать их с собой. В главном зале костей было поменьше. Но среди них я отыскал Адина. Перед смертью все равны, а потому горделивый виран, который при жизни ни за что бы не стал никого умолять, сейчас, как и все, стоял и просил меня даровать ему освобождение. Взмах рукой – и воскрешающая сила смерти восстанавливает его по частям, так что передо мной предстаёт скелет в изящных доспехах. Наши разумы объединились, и нам всем стала открыта история падения этого мира. Но, прежде чем я вкратце повею её, сделают кое-что ещё.

Западнее Каанхора располагалась долина. А на той долине была возвышенность. С одной стороны была она пологая, так что по ней можно было подняться, а с другой она обрывалась. Раньше это место звалось Обрыв забвения или Забвенный обрыв. Теперь же это Обрыв предназначения. А, если перевести это слово на древнее наречие, то получается Обрыв Золину. Или Обрыв Золины. На самом верхнем пике этой возвышенности девушка и покончила с собой. Теперь же там находится её мавзолей. Я поспешил именно тужа. Двери были сомкнуты – никто не решился потревожить её покой. Но я, владыка смерти, имел на это полное право. Помещение было небольшим для того, чтобы там поместились каменный гроб и два посетителя. На стене перед непосредственно местом захоронения была выгравирована довольно длинная эпитафия, посвящённая ей. И душа человечья, но во много раз могущественнее ожидала меня. Движением руки я заставил силы земли отбросить крышку, и вот, она лежит, кожа белая, как снег, лицо вечно юное, каким оно было и всегда. Силы природы не властны над этим существом. Всё должно было сложиться не так. Но что тут поделаешь? Как бог войны распорядился своим путём предназначения, так оно и будет. И кто посмеет ему что-либо сказать? Нам же остаётся только лишь исправлять последствия. Воскрешающая сила зора оплетает тело и душу Золины, связывает их воедино новым духом, и глаза, наполненные зелёным сиянием смерти, открываются, чтобы больше никогда не закрыться.

Стояло раннее утро. Жители Селистели только лишь начинали пробуждаться ото сна. Как вдруг на пороге дома раздался детский плачь. Люди пытались не обращать на него внимания, однако ребёнок не унимался. И тогда некоторые решили разобраться, в чём дело. Оказалось, что на пороге довольно-таки роскошного домика лежал грудной ребёнок. Что произошло? Почему малютка плачет? Где её родители? Кто-то подобрал дитя и постучал в дом. Сонная женщина открыла дверь, и люди стали интересоваться, почему родители оставили ребёнка на пороге.

- Но этого не может быть, - опешила хозяйка, - У нас нет детей и не может их быть.

И все вспомнили, что проживают здесь не очень-то общительные люди. Но местные жители стали разбираться, что за ребёнок и почему он был тут. Собралась вся деревня. И даже местный лекарь, знахарь всех и всего был там. Он и сказал, что видел, как некий высокий воин в латных доспехах в предрассветной темени копошился перед их домом. А теперь вот, получается, дитя он как раз таки принёс. Не иначе, как сам Озин’Валл проявил милость к ним свою и подарил дитя тем, кто не может зачать своё. Что ж, хозяин и хозяйка были рады получить такой подарок. Но теперь встал вопрос:

- А как мы её назовём?

- Золина. - не унимался знахарь.

- А почему именно так? - интересовался люд.

- А потому, - отвечал старик, - Что она Предна́значенная.

- И кому же она предназначена? - спросили родители.

- Да нет же, - стукнул он себя по лбу, - Не предназна́ченная, а предназначе́нная, то есть посланная вам от предназначения.

С тех самых пор малютку и звали Золина. Подобно родителям своим была она застенчива и с другими ребятами не ходила играть, а только лишь сидела у окна, каким-то образом понимая, осознавая или даже ощущая, что здесь ей не место, что все вокруг меньше неё, что она лишь пострадает, если доверится им. Так и росла она, застенчивая и замкнутая в себе. А родители не могли наглядеться на неё. Красивая, с ног до головы, и послана никому иначе, а вот именно им. Они всю её жизнь были ей друзьями. Только с ними она и общалась. Но не всегда. Иногда ей казалось, что они какие-то ненастоящие, что они не понимают её. Но это отнюдь были не последствия переходного возраста, потому что у таких, как она, таких переходов не бывает. Она смотрела на них и видела, как они умаляются, как они становятся подобно забавным зверюшкам, с которыми интересно играть, но которые никогда не станут равными своему хозяину. Иногда они нанимали телегу и ездили в столицу. Золина была там лишь пару раз. И вот, в один обычный солнечный день родителей не стало. Она просто похоронила их на задней дворике, где росли всяческие посевы, сначала отца, потом и мать, а после продолжились её тяжкие дни. Она пыталась покидать свою обитель, но и шагу не могла ступить без того, чтобы не собрать на себе взоры всех людей. Её появление буквально сводило их с ума. Они забывали обо всём на свете и просто пожирали её своими глазами. Она ощущала себя очень скверно, как будто бы её окружала стая зверей, которые глядят на неё, как на будущий обед. Поэтому она быстро возвращалась в дом. Её окна постоянно были занавешены, чтобы никто не подглядывал за ней. И она изредка выглядывала на улицу и то с верхнего этажа. Лишь пару раз она общалась с двоими мальчишками, теми самыми Унтолиилом и Гентолосом, которые сошли с ума от её чарующего голоса.

Когда она немного подросла, в ней пробудились сверхъестественные силы, которые лишь подтверждали то, что она не человек. Используя свой разум, она могла проникать туда, куда не могла ступить свой ногой. Это было ей больше всего по душе. Она рассматривала людей, который ходили по деревне, но с каждым днём направлялась всё дальше и дальше, пока не почувствовал моё присутствие. Могущество моего разума привлекло её ко мне. И она долго разглядывала моё костлявое тело. Да, она