Потому что я – отец - Михаил Калинин

что не нуждается в нём. Девчонки любят таких. Авантюрист с подвешенным языком и харизмой не терпел любые правила. Бренчал на гитаре хуже многих, но все шли смотреть, как именно он надрывается, – умел, чертила, взять за душу. Винтовский юмор, капитан команды КВН. Ну а главное: лёгкость и яркость. Вокруг всегда толпились девчонки. Я пытался подглядывать и повторять, перенимать какие-то приёмы. Бесполезно, как его учить драться.

Я ничего не замечал. Этот раздолбай ценил нашу дружбу не меньше, чем я. Старался приободрить, видя, как я страдаю от безответной любви, но однажды зашёл ко мне с очень расстроенным видом.

– Есть разговор, дружище.

– Что случилось?

– В общем, запал я на твою.

– И такое бывает. А говорил, не цепляет она тебя.

– Цепляет. У нас пошло-поехало.

– И зачем ты мне это говоришь, если пошло-поехало?

– Мне неудобно перед тобой.

– Не надо.

– Я не хочу, чтобы это отразилось на нас.

– Ты же не перестанешь с ней общаться, если я попрошу об этом.

– Ну…

– Вот поэтому разговор не имеет смысла.

– Послушай, дружба не должна пострадать.

– Не пострадает. Хватит об этом.

Нам по семнадцать. Наша дружба прошла немало проверок в школьные годы.

Мы оба знали: моя надежда всё ещё жива только благодаря тому, что я никогда не сдавался. Он говорил, что строчки «Я смотрел в эти лица и не мог им простить того, что у них нет тебя и они могут жить…» про моё помешательство. А я повторял, что буду ждать свою возможность и рано или поздно сорву джекпот. Друг улыбался снисходительно, это новое иностранное слово ему нравилось, но как-то ляпнул: «Больная вера в успех, к которому ты придёшь в туманном будущем, не мешает мне быть с ней прямо сейчас, правда?» Слишком похоже на предательство. И никогда я не был так близок к тому, чтобы поднять руки вверх, обратив ладони вперёд. Этот роман развивался на моих глазах. Мы везде появлялись втроём: счастливая парочка и я прицепом. Они не волновались о моём настроении и спокойно целовались при мне. Превозмогая жуткую боль, я кое-что получал взамен: мы стали с ней гораздо лучше общаться. На разные темы. Без моего идиотского смущения и запинок. Я не приставал с неловкими признаниями и обещаниями, мог видеть её в разных ситуациях, что раньше казалось нереальным. И по-мазохистски готовясь к своему шансу, я стал её изучать, а не только созерцать милый сердцу образ. «Боль сегодня ради победы в будущем» – это главное, чему меня научили пропущенные удары в боксёрском зале. День, который изменит всё, я приближал крохотными шажками, глубоко внутрь закапывая сопутствующие переживания.

Но даже с холодной головой и наблюдательностью охотника я не мог приблизиться к ней. Она умела создать ауру таинственности вокруг себя, оставаясь недосягаемой. Любая ситуация только укрепляла мою зависимость.

Мне никогда не нравились курящие женщины. Увидев её первый раз с сигаретой, я попытался ухватиться за своё раздражение, чтобы безответная любовь не ранила так болезненно. Даже это она делала красиво. Деловито доставала мундштук. С каким-то достоинством представительницы знатного рода, демонстрируя своё тонкое запястье, она с наслаждением затягивалась и надменно выдыхала. Карие глаза обжигали. Закуривая, она перевоплощалась в светскую львицу, маскируя, как за дымовой завесой, восемнадцатилетнюю студентку.

– Зачем тебе мундштук? Хочешь привлечь внимание?

– Самомнение мужиков не знает границ… Откуда эта ребяческая уверенность, что мы всё делаем только для того, чтобы понравиться вам?

Через полгода она бросила. «Невкусно и бесполезно». Я хотел добавить, что ещё и эффект от новизны утрачен, но промолчал, тут же подумав, что её прикосновение к чему-либо, даже к противному табаку, может создать эстетику.

Долго я возвращался в состояние, в котором всегда хотел меня видеть отец. «Будь крепким, как сталь, стой на ногах, как скала», – орал он, заметив лишь намёк на сомнение.

Метаморфозы во мне не решали главную задачу – у этой парочки была настоящая, искристая любовь. Но интуиция подсказывала: во мраке я нащупал правильный путь. Вернулся в зал, до изнеможения колотил грушу, избавлял разум от слабости и жалости к себе.

Мы все поступили в разные вузы. Благодаря их любви, мы оставались рядом. Я затвердел. В голове только короткие фразы, призывающие терпеть. Теперь я точно готов ждать.

* * *

Нет свадебного альбома. И торт мы не ели. Никакого праздника. В тот день мы ворвались в загс, моя невеста с порога сказала: «Никаких фотографий не нужно». Невозмутимая женщина в пышном красном платье отработанной пафосной речью с торжественной интонацией напутствовала нас, не обращая внимания на совсем не праздничные наряды молодых. Я одет повседневно, жена – неряшливо: мятая кофта исполосована множеством линий, рваные джинсы, в таком виде она даже на работу не рискнула бы сунуться. Наверное, я первый раз видел её без подведённых глаз. Так до сих пор и не решился спросить: пыталась ли она своим видом продемонстрировать, что на этот шаг её вынудили обстоятельства?

Она покинула зал так же стремительно, я бежал за ней, пытаясь осознать это невероятное событие: любимая женщина стала моей женой. Несколько раз она всхлипнула.

«Всё нормально», – услышал я ответ.

Вечером с ней случилась истерика. Она рыдала не переставая. Сначала делала вид, что не замечает меня. Примерно через час попросила выйти из комнаты и закрыла за мной дверь. Вскоре я нашёл несколько рисунков свадебных платьев, выполненных карандашом. Я не эксперт в почерковедении, но даже мне очевидно, что чрезмерный нажим говорил о сильных эмоциях художницы.

Сколько же раз я мечтал об этом дне, продолжая считать его невозможным. Реальность оказалась фарсом. Ни одной улыбки во время бракосочетания. Поцелуем никто никого не поздравил.

Выпил пару чашек чая на кухне. Прочитал несколько газет. И, сжавшись, лёг на выцветшем диванчике, который совсем не предназначен для сна. Мне ничего не мешало пойти спать во вторую комнату, но я не хотел покидать своё убежище. Согнувшись в три погибели, погрузился в уют одиночества.

Конечно, жаль, что нет свадебных фотографий. Но эти кадры должны запечатлевать лица счастливых, нарядных, вдохновлённых церемонией людей. Таких фотографий не могло появиться, поэтому лучше будет так, как в легенде для сына. Альбом пропал при переезде. Переезда тоже не было…

* * *

Невыспавшийся, после тяжёлой работы, я шёл домой, еле передвигая ноги. Ненавидел весь мир и этот день, выжавший все мои соки. Как протянуть три-четыре часа до сна?

Не успел снять куртку, жена вылетела из квартиры. Броская алая помада и похожего оттенка тени, ударная доза духов, нарочито короткая юбка. Раз