Жена Лунного демона - Анита Мур

с товарами со всех уголков империи и отдаленных заморских стран, приезжали артисты, певцы и музыканты. Владельцы таверн старались вовсю, изобретая все новые блюда, ароматы которых наполняли улицы. Лепту вносили и торговцы с лотков — сладости, копчености, горячие пирожки — и громкие голоса, зазывающие попробовать все это великолепие.

Даже мелкий дождик оказался не в состоянии разогнать толпу. Ведь в честь праздника вход в город был свободным! Каждый житель страны имел право принять участие в торжестве.

Отмечали не только самый длинный день в году. Сегодня, много лет назад, родился его небесное величество император!

Приехали мы загодя и правильно сделали. За три дня до знаменательной даты уже было проблемой найти свободные номера. Пришлось раскошелиться на достойную гостиницу. Взяли один номер нам с Ченом, приличный, с выходом на террасу и внутренний дворик, и два для слуг — на первом этаже в пристройке для работников.

Деньги за комнаты сразу же вернули, в трехкратном размере. Продали мои сборы владельцу гостиницы. Не все, конечно, но большую часть он приобрел, да еще благодарил потом и настоятельно просил стать его постоянными поставщиками.

Муж пообещал подумать.

Разумеется, все переговоры, касающиеся денег, вел Чен. Мне бы в голову не пришло заломить золотую монету за сбор с имбирем…

На следующее утро при входе в гостиницу поставили мальчишку, который всех прибывающих разворачивал со словами — мест нет.

Где ночевали в таком случае приезжие?

В палаточном лагере сразу за чертой города. На небольшом отдалении от стен — у самой стены ставить палатки, копать ямы и вообще делать что бы то ни было запрещалось. Даже останавливаться.

Контроль за безопасностью взлетел до небес. По улицам постоянно прогуливались патрули, конные и пешие, внимательно наблюдавшие за горожанами и пересекавшие беспорядки на корню.

— Понятно почему господин Шуо предпочел лично приехать в столицу в эти дни, — поделилась я наблюдением с мужем, пока мы неспешным шагом брели от гостиницы к ярмарочным рядам. — Наверняка тюрьмы уже переполнены.

— Нарушителей клеймят и выдворяют за пределы столицы без права возвращения, — пояснил супруг, зорко поглядывая по сторонам. — Потому нас еще до сих пор не попытались обокрасть. Рискованно. Лучше поживиться в обычные дни, когда поспокойнее, чем получить печать на лоб на всю оставшуюся жизнь.

Я покивала, признавая правоту, и плотнее прижалась к локтю Чена, наплевав на все приличия. Народу было не просто много — настоящая толкучка. Мне не доводилось видеть подобного скопления людей в одном месте, потому слегка нервничала.

Не хотелось потерять контроль над даром посреди площади. Вряд ли такой конфуз найдет понимание у служителей закона.

Впереди послышалось отчаянное конское ржание, выкрики и ругань.

Неспешно гулявшие горожане прянули в стороны, прижимаясь к стенам и давя друг друга. Чен едва успел дернуть меня в проулок и прикрыть собственным телом, как мимо пронеслась с гиканьем боевая десятка. Холеные вороные храпели и грызли удила, ожесточенно выбивая подковами дробь по мощеной камнями мостовой.

Муж проследил за всадниками, прикинул направление их движения и нахмурился.

— Во дворце что-то случилось. — пробормотал он едва слышно и оглянулся по сторонам.

Вокруг шептались примерно о том же — но очень, очень тихо.

О его императорском величестве Ванге Танли вообще старались не говорить, а если да — осторожно и искючительно хорошее. Нравом повелитель поднебесных земель славился крутым, справедливость понимал по-своему и с инакомыслящими расправлялся на раз. Даже доказательств не ждал.

Говорят, когда-то так старшего сына уморил в тюрьме. Запытал до смерти только потому, что тот якобы замыслил переворот.

После было доказано, что никакого отношения к заговору тот не имел, да и самого заговора в помине не существовало — так, небольшая группа министров собиралась по вечерам в весеннем доме и обменивалась мнениями о внешней и внутренней политике. Не всегда по пьяни одобряя решения его императорского величества.

Ну и принц с ними посидел. Дважды.

На свою голову.

Происшествие вышло громкое, даже к нам в захолустье докатились обрывки слухов. Особенно охотно судачили о том, что вместо образованного и радеющего о будущем страны Танджина наследником стал кутила и мот Гуангмин, с его знаменитым гаремом из сотни наложниц.

Обсуждал это папенька с купцами тайком, конечно, но я по обыкновению вертелась рядом, подавая чай, а кто обращает внимание на служанку?

Поделать император с порядком престолонаследия ничего не мог, да пока что и не хотел. С образом жизни второго принца он скорее всего отправится к праотцам раньше его величества, и проблема отпадет сама собой.

Хотя третий принц — знаменитый генерал, лично патрулирующий ныне границы на юге и оберегающий нас от кочевников — немногим лучше.

Как будет управлять страной тот, кто никогда не видел ничего роскошнее походного шатра, и не знает языка иного чем звон оружия?

Похоже, мирная жизнь подойдет к концу одновременно с уходом его императорского величества Ванга.

Четвертый принц — литератор и творец, ему не до мирского. Пятый — глуп, шестой слишком молод и неопытен. Про остальных и говорить нечего — они еще даже возраста зрелости не достигли.

В общем, я от души желала его императорскому величеству долгих лет здравия. Потому что смутные времена, что непременно наступят после его смерти, не порадуют никого.

Толпа зашевелилась, вновь растеклась полноводной рекой по проходам между торговыми рядами.

Я завертела головой, выискивая интересные товары, и вздрогнула.

Глава 8

«Лавка семейства Кин», — значилось на вывеске.

— Хочешь зайти? — проследив за моим взглядом, Чен помрачнел.

Рука, за локоть которой я цеплялась, напряглась. На щеке дернулась жилка.

— Хочу держаться от них подальше, — честно призналась я.

Но не вышло.

Из-за прилавка нас тоже заметили.

Папенька поначалу глазам не поверил. Вытаращился так, что меня разобрал смех. После чего выскочил, бросив товар — и к нам.

— Ты зачем с нее все железо снял? Ты идиот? — прошипел он, хватая Чена за рукав.

Мой демон очень терпелив, но не с людьми, которых не уважает.

Господин Джай всего лишь повел рукой, но в жесте было столько величия и достоинства, что отец мигом вспомнил, кто он сам и кто перед ним. Склонился в униженном поклоне, но не отступил.

— Прошу, выпейте чаю в нашей лавке, не побрезгуйте. Сам император изволил хвалить этот сорт! — громко произнес господин Кин, оглядываясь по сторонам.

Зеваки, не дождавшись зрелища, постепенно рассасывались.

Мы с Ченом переглянулись.

Первым порывом было плюнуть на прошлое и