В глубь времен - Рене Баржавель

Воздух был прозрачным. Все были без масок.

С тысячью предосторожностей Леонова толкнула металлическую дверь круглого зала. Она медленно открылась. Леонова вошла и пропустила за собой Симона.

Зал был освещен только теми отблесками света, которые исходили из открытой двери. И в этих золотых сумерках они увидели шесть человеческих существ.

Двое стояли и смотрели на них. Третий справа неподвижным жестом приглашал их присесть на своего рода горизонтальное сидение, в котором не было подпорки. Тот, что слева, развел руки, как будто говоря им: "Добро пожаловать!" Оба были одеты в длинное ниспадающее до пола красное платье. На голове у них были маленькие красные шапочки. Гладкие волосы, темные у одного и светлые у другого, густой копной спадали на плечи.

За ними еще двое практически голых мужчин, сидевших друг напротив друга на подстилке из белого меха, переплели пальцы левых рук и держали поднятыми правые, вытянув указательный палец. Может, это была игра.

Леонова достала фотоаппарат и щелкнула двойной лазерной вспышкой. На одну тысячную долю секунды вся сцена оказалась ярко освещена. Симон разглядел еще двоих, но не успело изображение стереться с сетчатки его глаз, как исчезла вся сцена. Световой удар оказался слишком сильным — одежда, а затем и сами люди стали превращаться в пыль. Приоткрылись какие-то моторы и металлические перегородки. Несколько мгновений — и от этой группы не осталось ничего, кроме поднявшейся пыли и нескольких колонн, поддерживающих там и сям круг, спираль, пластину, украшенные золотыми арабесками…

Леонова и Симон поспешили выйти — на них надвигалось пылевое облако. Они были разочарованы, как люди, проснувшиеся, не досмотрев сон, лишенные надежды когда-либо его досмотреть.

Стоя на лестнице перед входом в Яйцо, Гувер передал информацию о работах своей команды. В конференц-зале журналисты смотрели на большой экран и записывали.

— Мы ее пробили! — сказал Гувер. — Вот отверстие… — указательным пальцем он провел по черной окружности: — Движения воздуха нет ни в одну, ни в другую сторону. Равновесие внутреннего и внешнего давления не может быть случайным. Где-то есть установка, которая определяет внешнее давление и регулирует внутреннее. Где она? Как она работает? Вы хотели бы это узнать? Я тоже…

Рошфу проговорил в микрофон, стоящий на столе президиума: "Какова толщина двери?"

— Сто девяносто два миллиметра. Состоит из чередующихся слоев металла и какого-то другого материала, который похож на термическую изоляцию. Здесь минимум пятьдесят слоев. Настоящий слоеный пирог!.. Мы сейчас измерим температуру внутри.

Техник ввел в отверстие длинный металлический шланг с термометром. Гувер бросил взгляд на измерительную шкалу и заинтересованный, не отрываясь, смотрел на нее.

— Ну, дети мои!.. Он опускается! Он опускается!.. Еще… Еще… У нас уже минус восемьдесят… Минус сто… сто двадцать…

Он прекратил отсчет и только свистел от удивления. Переводчик свистела одновременно с ним.

— Минус сто восемьдесят градусов, — произнесло изображение Гувера крупным планом. — Это практически температура жидкого воздуха!..

Не вынимая изо рта длинную черную сигару, Луи Девиль, представитель Европресс, с очаровательным южным акцентом, воскликнул:

— Черт! Это же холодильник! Может, мы там найдем и замороженный зеленый горошек…

Гувер почесал в затылке:

— М… да, а мы хотели ввести в отверстие стальной крюк, чтобы потянуть и попытаться открыть дверь. Но из-за этого холода крюк сломается, как спичка. Нужно искать другое решение…

Другим решением оказались три пневматических клапана, широких как тарелки. Их наложили на поверхность двери, которая была соединена с двигателем-цилиндром, зафиксированным на площадке железными стойками. Насос выкачивал воздух из клапанов, а те подключали локомотивную тягу.

Гувер стал крутить руль цилиндра.

В конференц-зале один английский журналист спросил у Рошфу: "Вы не боитесь, что там заложен механизм разрушения?"

— Его не было за дверью в Сферу. Мы узнали об этом тогда, когда вошли внутрь, и нет оснований считать, что он может быть здесь.

Комитет собрался в полном составе перед экраном, здесь было удобнее, чем сидя в зале, наблюдать то, что происходило внизу. Все были взбудоражены. Даже те, кто занимались своим делом где-то в другом месте, забегали на минуточку взглянуть, что происходит, и тут же убегали продолжать работу.

Только Леонова, слишком нетерпеливая, чтобы наблюдать за всем со стороны, сопровождала Гувера и техников. Рядом с ними находился Симон и две медсестры, готовые вмешаться, если произойдет несчастный случай.

На экране Гувер повернул голову к своему коллеге по Комитету.

— Я сделал двадцать оборотов руля, — сказал он, — то есть десять миллиметров тяги. А дверь не сдвинулась ни на йоту. Если я продолжу, она деформируется или порвется. Мне продолжать?

— А клапаны не разорвутся? — спросил Ионеску, румынский физик.

— Скорее они оторвут весь Южный полюс, — ответило изображение Гувера.

— Но дверь так или иначе все же нужно открыть, — заявил Рошфу и обратился к членам Совета: — Что вы думаете по этому поводу? Будем голосовать?

— Нужно продолжать, — сказал Шанга, поднимая руку.

Все остальные сделали то же самое.

Рошфу повернулся к экрану:

— Давайте, Джо.

— О'кей, — кивнул Гувер и снова взялся обеими руками за руль цилиндра.

В телекабине Лансон подключил передающую антенну. В застекленной звуконепроницаемой кабине немецкий журналист комментировал происходящее.

Луп Девиль поднялся на трибуну для прессы:

— Могу ли я задать вопрос господину Гуверу, — спросил он.

— Подойдите, — разрешил Рошфу.

Девпль поднялся на подиум и наклонился к прямому микрофону:

— Господин Гувер, вы меня слышите?

Гувер утвердительно кивнул.

— Хорошо, — сказал Девиль. — Вы пробили лед, вы нашли семя. Вы пробили дыру в семени и нашли яйцо. А сегодня, по вашему мнению, что вы найдете?

Гувер повернулся с очаровательной улыбкой.

— Натс (орехи)?

Переводчик поколебалась миллионную долю секунды и перевела на французский:

— Гвозди?

Нельзя много требовать от искусственного мозга. Человек, без сомнения, постарался донести хотя бы внешнее сходство и перевел бы: "Сливы?".

Девиль вернулся на свое место, удовлетворенно потирая руки. На сегодня достаточно — на этом можно сделать хороший репортаж, даже если…

— Внимание, — воскликнул Гувер, — я думаю, готово…

В громкоговорителе послышался шум, как будто разрывается тонна велюровой ткани. Низ двери немного накренился.