Белая Маска, дежавю. - Максим Глухманюк

Сейчас на заднем дворе было совершенно темно, ведь ламп поблизости не было. Сквозь большие школьные окна, что выходили на эту сторону, свет не просачивался совсем, потому что изнутри окна были занавешены тяжелыми плотными шторами, чтобы создать интимную атмосферу внутри помещения.

Это было распоряжение директора. Он – тот еще затейник.

– Боишься ли ты темноты, – шепнула Катя и, внезапно, взяла Ивана за руку.

Парень слегка вздрогнул, не ожидая такого поворота событий, но руку не убрал.

Горячая и абсолютно сухая рука девушки казалась ему маленькой, худенькой и хрупкой. Рука же Ивана была мокрой и холодной. Катя заметила это и едва слышно хихикнула. Парень вспотел еще больше.

– Темнота, – соврал Иван. – Я не люблю темноту.

Но Катя знала, что дело не в темноте. Она, может, и не отличалась большим умом, но прекрасно понимала, почему Иван так нервничает.

Она сделала вид, что купилась на его ложь и сказала:

– Я тоже ее не люблю. Но вместе мы справимся…

Пара шла по бетону темного заднего двора школы, держась за руки. Через пару минут бетон закончился, уступив место влажной земле, траве и высоким декоративным кустам. За кустами располагался школьный стадион.

Там все еще гремела музыка, и ревели моторы дорогих авто. «Обычные смертные» праздновали внутри школы, а «самые крутые» – на стадионе.

– Пойдем к турникам, – сказала Катя.

– Ну, пойдем, – кивнул Иван.

С неба едва ощутимо стал капать дождь. Ледяные капли обжигали кожу холодом. Молнии теперь уже сверкали со всех сторон. Тяжелые раскаты грома гуляли по ночному городу. Казалось, что они заблудились среди бесконечного бетонного лабиринта и ищут выход, но никак не могут его найти.

Вскоре к урчанию грома, реву двигателей и грохоту музыки добавился стук поезда. Совсем недалеко от школы №29 проходила железная дорога. И сейчас по ней несся поезд. Судя по медленному и тяжелому звуку – товарный, а не пассажирский. Загруженный под завязку чем-то очень тяжелым.

Катя продолжала держать Ивана за руку. Парень уже немного привык к этому и потел не так обильно.

– Промокнем, – сказал Иван, имея в виду начинающийся дождь.

– Ага, – кивнула девушка. – Я уже намокла…

Иван сглотнул.

По стадиону носилось три автомобиля: большой черный джип с открытым верхом, синяя Mazda-6 и красная BMW, которая была больше похожа не на машину, а на огромную тапочку с колесами.

У джипа на днище была установлена зеленая подсветка. Иван заметил это не сразу потому, что вся она уже была залеплена грязью. Зеленое сияние едва пробивалось сквозь слой земли, травы и прошлогодних листьев.

Дождь усиливался.

Иван ощутил непонятную тревогу. Острый холодный укол в районе сердца. Это чувство было похоже на испуг, но это был не испуг.

Это было чувство приближающейся беды.

Он на секунду остановился, не выпуская руку девушки.

– Что с тобой? – обернулась Катя.

– Ничего, – сказал парень. – Ничего, пошли.

И они пришли к турникам, возле них никого не было. Катя закинула руки на брусья и уставилась на гоняющие по стадиону машины.

Совсем недалеко от школы сверкнула ослепительная вспышка, и через секунду воздух сотряс оглушительный грохот. Земля под ногами задрожала. Иван пригнулся, а Катя продолжала спокойно стоять и смотреть на машины, мотая левой ногой. Гуляющая толпа засвистела еще громче, как бы приветствуя бушующую стихию.

– Мне кажется, что в такую погоду нам лучше уйти со стадиона, – сказал Иван.

– Ты ведь всегда стоял на воротах? – спросила девушка.

– Ну да, всегда.

– Помнишь Диму, мяч которого ты отбил, а потом он дал тебе в нос?

Иван постарался припомнить такое событие. Это было непросто, ведь раньше его били практически каждый день. Да и Дим в старших классах было несколько.

Целых три.

– Тебе тогда было десять, – подсказала она.

– А… Кажется, помню, – сказал Иван, закидывая руки на брусья, но продолжая крутить головой по сторонам в ожидании очередной молнии, словно готовясь увернуться от нее.

– Так вот, он.

– Он?.. – не понял парень.

– Тот Дима и бросил меня сегодня.

– Оу… – Иван замолчал и задумался, а потом через силу выдавил из себя вопрос: – Почему ты ему не дала?

Катя засмеялась так неожиданно и таким смехом, что Ивану стало не по себе. Он вновь ощутил холодный укол тревоги. Теперь уже сильнее.

Дорогие машины продолжали кружить по стадиону, свет их ярких ксеноновых фар то и дело освещал турники и брусья, среди которых стояло всего два человека.

– Потому что он самодовольный и эгоистичный кретин, – ответила Катя, перестав смеяться и вытирая глаза от слез.

Либо у девушки была очень хорошая косметика, которая не смывалась слезами, либо она, в самом деле, была такой красивой и без косметики вовсе. Иван склонялся ко второму варианту.

– У тебя ведь нет девушки, да? – спросила Катя и вплотную придвинулась к парню.

Иван ощутил ее сладкое горячее дыхание.

– Нет, – ответил он, несколько секунд поколебавшись.

– Почему? – тоненьким голоском пролепетала Катя.

– Ну… – Иван на секунду замялся. – Я не знаю, – сказал он ложь, но затем добавил горькую правду: – Наверное, я их просто стесняюсь…

Парень весь покраснел и еще больше вспотел. Хорошо, что тут было темно, и шел дождь. Иван ожидал от девушки смеха, но его не последовало.

– Ты не смеешься? – удивился Иван.

– Нет, – очень серьезно ответила Катя.

– Почему?

– У тебя вообще никогда не было девушки? – спросила она.

– Дай-ка припомнить… Кажется, нет, – усмехнулся Иван. – Хотя знаешь… Нет! Я бы такое запомнил…

Напряжение стало растворяться. Парень почувствовал себя гораздо комфортнее.

– И ты никогда не трахался? – просто спросила Катя.

Иван едва не отправился в нокаут от такой прямоты. Удар был неожиданным. И угодил в самое слабое место.

Он очень хорошо знал, где находится та едва уловимая черта, за которой человек теряет сознание. Не важно, от чего: шокирующего известия; недостатка кислорода; потери крови или просто из-за того, что ему очень крепко дали по роже.

И сейчас Иван оказался на этой самой черте, едва не соскользнув вниз, в темноту.

Напряжение вернулось. И неловкость вернулась тоже.

– Нет, – тихо ответил он. Во рту у него пересохло, а в горле появился песок.

– И не целовался? – Катя продолжала допрос.

– Нет, – ответил Иван, помолчал и добавил: – Представляешь?

– Не думала, что такое бывает, – ответила она.

Иван отвернулся от кружащих по стадиону машин, прислонился к брусьям спиной и скрестил руки на груди. Чувствовал он себя очень необычно.

С одной стороны – ему было стыдно, неловко и вообще неуютно после того, как он ответил на такие личные вопросы. Ответил на них впервые не только лишь себе. Ему хотелось убежать, чтобы никого не видеть. Чтобы никто не ковырялся в его внутренностях и не трогал больные темы.

– Не позволяй людям залезать языком тебе в жопу, – говорил Ивану отец. Что это значило, парень понимал смутно, но ощущал, что прямо сейчас происходит нечто подобное.

Но с другой стороны…

Катя его все сильнее цепляла. Он начал испытывать к ней эмоциональную симпатию, а не только половое влечение.

Ствол Ивана все еще стоял. Теперь он был каменным. Казалось, что им уже можно колоть дрова.

– Вот такой я ненормальный, – сказал Иван, чтобы нарушить затянувшуюся паузу.

– А мне кажется, это очень даже мило, – ответила Катя. – Таких чистых людей осталось совсем мало…

– Да, – согласился Иван. – Большинство вылечилось, а остальных закрыли в дурдоме. Один я пока бегаю на свободе…

Катя совершенно искренне засмеялась, а потом пододвинулась к Ивану еще ближе и перекинула одну руку на брусьях так, что теперь парень оказался в ловушке: слева и справа от него были тонкие женские руки, за спиной – брусья, а впереди – стройное тело и сексуальное лицо без единой капли косметики.

Хитрая женская мордашка была совсем близко от покрытого щетиной лица. Машины сделали еще один круг, и яркий свет осветил женское лицо. Лишь на мгновение, но и этого мгновения хватило, чтобы Иван заметил, как его новая подруга прищурилась.

Вдруг, он понял, что девушка прижимается низом своего плоского живота к его стволу.

– Значит, «Белая Маска», – хитро прошептала Катя.

Иван чувствовал, что его брюки сейчас просто порвутся, не сдержав того, что сокрыто под ними. Внизу живота была буря. По телу разливался жар. Сердце билось с такой силой, что во рту появился привкус металла, а перед глазами стали мелькать белые точки. Грудь было больно, словно внутри по ней били огромным молотком.

Давно он так себя не чувствовал. Очень давно.

Парень попытался что-то сказать, но в голове была абсолютная пустота. Вакуум, словно в космосе. В горле уже был не песок, а самый настоящий гравий, с добавкой битого стекла, с лезвиями и ржавыми гвоздями.