Над «пугачевскими» страницами Пушкина - Реджинальд Васильевич Овчинников

Глава II

В МЯТЕЖНОЙ

БЕРДСКОЙ СЛОБОДЕ

В семи верстах к северо-востоку от Оренбурга на угористом берегу Сакмары-реки стоит старинное казачье селение Бердская слобода (Берда) — место, памятное по отечественной истории и литературе. Пушкин, рассказывая о происходивших тут событиях Пугачевского восстания, назвал Берду мятежной слободой[26]. Здесь с ноября 1773 по март 1774 г. располагалась главная ставка Емельяна Пугачева. Отсюда водил он свои отряды на приступы к осажденному Оренбургу, а его атаманы отправлялись в дальние походы к Уфе и Самаре, Челябинску и Гурьеву, Кунгуру и Казани. В Бердской слободе действовала Военная коллегия восставших, отсюда рассылались пугачевские манифесты, сулившие трудовому народу вечную волю и землю. Название «мятежной» Бердская слобода заслужила и потому, что подавляющее число бердских казаков верно служили Пугачеву. Очевидец восстания известный ученый П. И. Рычков писал, что «тутошние все были ему [Пугачеву] приклонны»{106}.

В те времена пугачевская столица Берда насчитывала всего лишь до сотни дворов с таким же числом казачьих семей в них. Защищенная с запада рекой Сакмарой, а с юга, со стороны Оренбурга, огромным буераком, слобода обнесена была обветшалым бревенчатым тыном и рогатками, а на углах крепости и в проезжих ее воротах стояли пушки{107}.

19 сентября 1833 г., 60 лет спустя после начала Крестьянской войны, в Бердскую слободу приезжал Пушкин, слушал рассказы стариков, знавших Пугачева, предания и песни о нем, сохранившиеся в памяти потомков участников восстания, осматривал места былых укреплений и боев. Материалы о Пугачевском восстании, собранные поэтом во время путешествия в Поволжье и Оренбургский край и, в частности, при посещении Бердской слободы (записи, сделанные на отдельных листах и в дорожной записной книжке), опубликованы во второй книге девятого тома Большого академического издания Сочинений Пушкина (IX, 492–497). Среди этих материалов напечатана заметка, внесенная Пушкиным в записную книжку при посещении Бердской слободы, где упомянут казак, в доме которого в свое время квартировал Пугачев i(IX, 493).

Публикация этой заметки в печати имеет свою историю. Впервые ее напечатал профессор П. О. Морозов в 1903 г. в таком виде: «В Берде Пугачев жил в доме Константина Ситникова»{108}. Четверть века спустя известный пушкинист Л. Б. Модзалевский опубликовал этот текст в несколько ином чтении, переделав имя Ситникова с «Константина» на «Кондратия»{109}; также он был воспроизведен им и в сборнике «Рукою Пушкина», вышедшем в свет в 1935 г.{110} Предложенное Модзалевским чтение было принято редакцией Большого академического издания Сочинений Пушкина. Во второй книге девятого тома издания, вышедшей в 1940 г., текст передан так: «В Берде Пугачев жил в доме Кондр[атия] Ситникова», а в примечании указано, что слово «Кондратам» написано Пушкиным взамен зачеркнутого им «Карпа» (IX, 493), В последующих изданиях Сочинений Пушкина текст данной заметки печатался так, как он был опубликован в академическом издании.

Оренбургский краевед С. А. Попов, собирая биографические материалы о казаках — собеседниках Пушкина{111}, обнаружил в Оренбургском архиве ревизскую перепись казаков Бердской слободы за 1834 г. (VIII ревизия) и среди них запись о 50-летнем Карпе Ситникове и его семействе{112}. Из этого следует, что Карп Ситников быт современником Пушкина и, вероятно, очевидцем его приезда в Бердскую слободу 19 сентября 1833 г. Важно и то, что в ревизской переписи этот казак записан полным его именем «Карп Константинов Ситников», что дало возможность установить имя его отца — Константин Ситников. Исходя из этого, С. А. Попов выдвинул обоснованное предположение, что в пушкинской заметке назван не «Кондратий», а Константин Ситников. Предположение подтвердилось при обращении к факсимиле соответствующей страницы записной книжки (IX, вклейка между с. 492 и 493), где сокращенно написанное имя старшего Ситникова читается как «Конст[антина]», хотя по начертанию букв допустимо и иное чтение: «Кондр[атия]», что и было принято Л. Б. Модзалевским, а вслед за ним и другими пушкинистами. Благодаря обнаруженным С. А. Поповым документам неопровержимо устанавливается, что в записи Пушкина речь идет о Константине Ситникове и что текст этот должен читаться так: «В Берде Пугачев жил в доме Константина Ситникова», как и напечатал его в свое время П. О. Морозов.

Находка С. А. Попова послужила отправным импульсом к разысканию материалов для биографии Константина Ситникова и истории его дома — «государева дворца» при Пугачеве. Прежде всего предстояло установить происхождение пушкинской записи о доме Ситникова. Кто был информатором Пушкина?

Оренбургский краевед С. Н. Севастьянов в 1899 г. со слов 77-летней казачки Акулины Тимофеевны Блиновой (урожденной Мордвинцевой){113} записал ее воспоминания о пребывании Пушкина в Бердской слободе 19 сентября 1833 г. Помнилось ей, что день тот был теплый и ясный. Она сидела у дома старой бердской казачки Бунтовой, няньчившей детей. К ним подошли двое в штатском, «один высокий{114}, другой пониже — курчавый» (это и был Пушкин). Блинова рассказывала, что «у него лицо белое, а губы большие, толстые; да уж очень меня занял ноготь на пальце — длинный, предлинный, у нас таких и не носят». Пушкин и его спутник попросили «показать дом, где жил Пугачев». Бунтова повела их. «Дом этот стоял на Большой улице, на углу, на красной стороне[27]… Он был на шесть окон. Со двора открывался чудесный вид на Сакмару, озеро и лес. Сакмара подходила совсем близко ко дворам. Курчавый господин похвалил место, говорит: — «Прекрасное!» Потом, вспоминала Блинова, Пушкин с «высоким господином» пошли от бывшего пугачевского «дворца» вниз по улице к Сакмаре{115}. Старая казачка Бунтова, современница Крестьянской войны, в юности хорошо знала Пугачева, даже приносила ему вместе с жителями Нижне-Озерной крепости присягу в верности. Вероятно, Бунтова и сообщила Пушкину, что дом, в котором 60 лет назад жил Пугачев, стал принадлежать Карпу Ситникову. С ее слов Пушкин и сделал в дорожной книжке запись: «В Берде Пугачев жил в доме Карпа Ситникова». Изменение имен в этом тексте (над зачеркнутым «Карпа» написано «Константина]») произошло после того, как Пушкин установил от собеседников, возможно от самого Карпа Ситникова, что в пугачевское время дом этот принадлежал Константину Ситникову. Эти сведения подтвердились анализом текста «Капитанской дочки», свидетельствами очевидцев событий 1773–1774 гг., воспоминаниями современников Пушкина и данными других источников, в которых речь идет о «дворце» Пугачева.

Заходил ли Пушкин в дом Карпа Ситникова? Это представляется вполне вероятным. И в этом нельзя, кажется, не убедиться при чтении того места главы «Мятежная слобода» в «Капитанской дочке», где Пушкин словами героя повести Петра Гринева рассказал о его встрече с Пугачевым в «государевом дворце»: