Вендетта, или История одного отверженного - Мария Корелли

«Кто он был такой? Кто он был такой? – вскричал он пронзительным голосом. – Он! Очевидно, что вы ничего не знаете о Неаполе. Вы не слыхали о богатом Романи? Слушайте, вы, я хотел бы, чтобы он жил. Он был умен и смел, но я жалею его не за это, нет! Он был добр к беднякам, он отдавал сотни франков на благотворительность. Я часто видел его, я видел, как он женился». И здесь его пергаментное лицо изобразило выражение самой злостной жестокости. «Тьфу! Я ненавижу его жену – притворная, изворотливая тварь, как белая змея! Я смотрел на них обоих из-за уличных углов, когда они ехали в прекрасном экипаже, и задавался вопросом, чем все это закончится: кто из них одержит победу раньше? Я хотел, чтобы он победил, и я даже помог бы ему убить ее, да! Но на сей раз святые сделали ошибку, поскольку он мертв, а у той чертовки есть все. О, да! Бог и чума сделали глупость на этот раз».

Я слушал старого негодяя с возрастающим отвращением и все же не без любопытства. С чего бы ему так ненавидеть мою жену? Возможно, дело было в том, что он на самом деле ненавидел всех молодых и красивых людей. И если он видел меня так часто, как утверждал, то должен был знать меня в лицо. И отчего же он не признавал меня теперь? Следуя этой мысли, я сказал вслух:

«А как выглядел этот граф Романи? Вы сказали, что он был красив собой, а высокий или низкий, темноволосый или блондин?»

Откинув со лба один из своих седых локонов, торговец простер вперед желтую руку, похожую на клешню, как бы указывая на некое далекое видение.

«Красавец! – воскликнул он. – Человек, на которого приятно смотреть! Высокий, прямой и прекрасно сложенный, как и вы, но ваши глаза – ввалившиеся и тусклые, а его были огромными и сияющими. Ваше лицо – осунувшееся и бледное, а у него оно было круглым и имело здоровый оливковый оттенок. Его волосы – глянцево-черные, даже чернее угля, а ваши, друг мой, белы как снег».

Я подскочил от этих последних слов, как от удара током! Я что, действительно так изменился? Возможно ли, чтобы ужасы одной ночи в склепе произвели на меня такое страшное впечатление? Мои белые волосы? Мои?! Я едва мог поверить этому. Если это – правда, то, возможно, Нина не узнает меня или даже будет в ужасе от моего вида, даже у самого Гуидо могли бы возникнуть сомнения в том, что это я. Хотя в этом случае я смог бы легко доказать, что действительно являюсь графом Фабио Романи, даже если для этого мне придется показать склеп и мой собственный гроб. А в то время как я прокручивал все это в уме, старик, не знавший о моих чувствах, продолжал бормотать без умолку.

«Ах да, да! Он был прекрасным молодым человеком, сильным парнем. Раньше я радовался его силе. Он мог бы двумя пальцами переломить шею своей женушке – вот так! – и она не смогла бы произнести больше ни слова лжи в своей жизни! Я бы очень хотел, чтобы он сделал это, я даже ждал этого. И он несомненно сделал бы это, если бы остался в живых. Вот почему я так сожалею о его смерти».

Сдерживаясь чудовищным усилием воли, я заставил себя спокойно ответить этому проклятому старому мерзавцу.

«Почему вы так ненавидите графиню Романи? – спросил я строго. – Что она вам сделала?»

Он выпрямился, насколько был вообще способен это сделать, и посмотрел на меня округлившимися глазами.

«Что ж, послушайте! – отвечал он со странной ухмылкой в углу рта. – Я расскажу вам, почему я ненавижу ее. Да, я расскажу вам, потому что вы мужчина, и сильный мужчина. Мне нравятся сильные мужчины. Их иногда дурачат женщины – это верно, но они всегда могут отомстить. Я и сам был силен когда-то. Вы стары, но любите хорошую шутку, так что вы все поймете. Графиня Романи не причинила мне никакого вреда. Она только посмеялась однажды. Это случилось, когда ее лошади сбили меня на улице. Мне было очень больно, но я видел, как раздвинулись ее красные губы, показав белизну зубов. У нее детская невинная улыбка, скажут вам другие. Меня подобрали, а ее карета продолжила свой путь, ее мужа тогда не было рядом, – он бы поступил иначе. Но это не имеет значения, я говорю вам, что она смеялась, и тогда я сразу же заметил сходство».

«Сходство? – воскликнул я нетерпеливо, так как его рассказ меня раздражал. – Какое еще сходство?»

«Между нею и моей женой, – ответил торговец, уперев в меня свои жестокие глаза с возраставшим напряжением. – О да! Я знаю, какова любовь. Я знаю также, что Бог имел очень мало отношения к созданию женщины. Это произошло задолго до того, как Он смог отыскать Мадонну. Да, да, я знаю! Я говорю вам, что женился на создании, столь же красивом, как утро в весеннюю пору: с маленькой головкой, которая была похожа на цветок под тяжестью ее волос цвета солнечных лучей. А глаза! Словно у крошечного ребенка, когда тот ждет и просит вашего поцелуя. Однажды я уехал, а когда вернулся, то нашел ее сладко спящей… Да! На груди чернобрового уличного певца из Венеции, красивого парня и храброго, как молодой лев. Он увидел меня и вцепился мне в горло, а я повалил его и наступил коленом на грудь. Она проснулась и смотрела на нас – слишком испуганная, чтобы говорить или кричать – она только дрожала и тихонько стонала, как избалованный маленький ребенок. Я посмотрел вниз в глаза ее обессиленного любовника и улыбнулся. «Я не причиню вам боли, – сказал я. – Если бы она не согласилась, то вы бы не оказались в ее постели. Все о чем я прошу, это задержаться здесь еще ненадолго». Он молча глядел на меня. Я связал ему руку и ногу так, чтобы он не смог пошевелиться.

Затем взял свой нож и подошел к ней. Ее широкие голубые глаза ярко блестели, она умоляюще смотрела ими на меня и, воздев свои маленькие ручки, она дрожала и стонала. Я всадил острое блестящее лезвие глубоко в ее мягкую белую плоть, ее любовник мучительно закричал тогда, кровь из ее сердца хлынула темно-красным потоком, окрасив белую одежду. И, разбросав руки, она упала на подушки замертво. Я достал нож из ее тела и им же разрезал путы венецианского парня. Затем отдал нож ему.

«Возьми его, как напоминание о ней, – сказал я. – Через месяц она бы точно также предала и тебя».

«Он разбушевался, как сумасшедший. Выбежал и позвал жандармов. Конечно, меня судили за убийство, но это не было убийство, – это была справедливость. Судья нашел смягчающие вину обстоятельства. Естественно! У него была собственная жена. Он понял мой случай. Теперь вы знаете, почему я ненавижу ту изящную, украшенную драгоценными камнями женщину с Виллы Романи. Она точно такая же, как та, другая, которую я убил. У нее просто та же улыбка и невинные глаза. Я говорю вам снова, что сожалею о смерти ее мужа, мне тяжело думать об этом. Поскольку он сам убил бы ее со временем. Да! В этом я совершенно уверен!»

Глава 6

Я слушал его рассказ с болью в сердце, и ощущение ледяной дрожи пробегало по венам. Ведь мне казалось, что все, кто видел Нину, должны были любить и восхищаться ею. Правда, когда этот старик был случайно сбит ее лошадьми (обстоятельство, которое она никогда не упоминала при мне), то выглядело небрежным с ее стороны не остановиться и не узнать о его состоянии, но она ведь еще молода и беспечна. В этом случае, конечно, не могло быть преднамеренной жестокости. Я пришел в ужас оттого, что моя жена приобрела себе врага в лице этого старого бедного негодяя, однако я ничего не сказал, не желая выдавать себя. Он ждал реакции на свой рассказ, и мое молчание вызвало его нетерпение.

«Скажи теперь, друг мой! – потребовал он с детским нетерпением. – Неплохо я отомстил? Сам Господь Бог не смог бы сделать лучше!»

«Думаю, что ваша жена заслужила свою судьбу, – ответил я кратко, – но не могу сказать, что восхищаюсь вами, как ее убийцей».

Он стремительно повернулся ко мне, вскинув обе руки над головой в безумном порыве. Его голос повысился до какого-то придушенного вопля.

«Убийцей вы называете меня – ха! ха! – очень хорошо. Нет, нет! Это она убила меня! Я говорю вам, что умер в тот момент, когда я увидел ее спящей в объятиях любовника! Это она убила меня одним ударом. Дьявол вселился в мое тело и совершил быструю месть. Тот самый дьявол находится во мне и теперь: храбрый дьявол, сильный дьявол! Именно поэтому я не боюсь чумы: дьявол внутри меня отпугивает смерть. Когда-нибудь он оставит меня, – здесь его придушенный вопль понизился постепенно до слабого, утомленного тона. – Да, он выйдет из меня, и я найду темное место, где смогу спать. Я ведь немного сплю теперь». Он задумчиво наблюдал за мной.

«Вы знаете, – пояснил он почти мягко, – у меня очень хорошая память, а когда человек много думает, то не может спать. Это произошло много лет назад, но каждую ночь я вижу ее. Она приходит ко мне, протягивает свои маленькие белые ручки, я вижу пристальный взгляд ее голубых глаз, слышу краткие стоны ужаса. Каждую ночь, каждую ночь!» Он замолчал и смущенно провел руками по лбу. Затем, как человек, внезапно пробудившийся, он посмотрел, будто видел меня теперь впервые, и разразился низким хихиканьем.