Встречи и разлуки - Барбара Картленд

— У вас новая манекенщица? Кто она такая?

Скрываясь за черными бархатными портьерами, я услышала, как мадам Жан назвала меня, а минутой позже я получила распоряжение надеть зеленое кружевное платье.

Когда я оделась и раздвинула занавеси, то услышала, как леди Мэриголд сказала:

— Ладно, Пупсик, не суетись, предоставь это мне!

Осмотрев платье, она повернулась к мадам Жан:

— Никак не могу решить! Быть может, вы будете так любезны прислать мне белое и зеленое сегодня в шесть часов, и я еще раз их померяю? Или, что было бы даже лучше, пришлите манекенщицу; я просто не могу дольше задерживаться сейчас.

— Да, конечно, миледи, — ответила мадам Жан, — непременно.

— Благодарю вас. — Леди Мэриголд улыбнулась и повернулась ко мне: — Вы приедете в шесть часов с этими платьями?

Конечно, я согласилась, и вся компания удалилась.

Когда они ушли, мадам Жан сказала:

— Вы имеете успех.

— Вот как? У кого это? — спросила я.

— У брата леди Мэриголд — поэтому они вас и пригласили сегодня.

— Значит, платья их не интересуют, — сказала я. — Может быть, мне лучше не ездить?

— Делайте то, что вам говорят, — ответила мадам Жан, — и не будьте дурочкой, развлекайтесь, пока есть такая возможность. В Олвуд-хаузе бывает весь Лондон.

День я провела в ужасном возбуждении. Девушки рассказывали мне всякие подробности о леди Мэриголд. В семнадцать лет она убежала из дома с секретарем своего отца, человеком намного старше себя. А два года спустя ушла от него к какому-то исследователю и путешественнику; потом вышла замуж за сэра Артура Карстэйрса, но сейчас у них дело шло к разводу.

Забавно, она ведь совсем не красавица — обворожительна, великолепно одета, ухожена, но я поняла теперь, что внешность — не главное, главное — личность, индивидуальность.

Боюсь, что это как раз то, чего мне недостает, и я могу потерять работу. Четыре дня спустя после того, как меня приняли, уволили совершенно прелестную девушку. Она была брюнетка, очень хорошенькая, но недостаточно шикарная.

Я расспросила о ней девушек, и они сказали, что манекенщица из нее оказалась никудышная, никто ни разу не купил платья, которые она показывала.

Она не пользовалась успехом и за стенами ателье. Мистер Канталуп уволил ее за полной непригодностью: ему нравились девушки, которые не только могли показать товар лицом, но и пользовались популярностью среди его клиентов.

— Почему, ты думаешь, он взял меня? — спросила я Клеону. — Ведь я совершенно никого не знаю, у меня совсем нет знакомых.

— Ты, Линда, темная лошадка, — сказала Клеона. — Ты еще себя покажешь. Сейчас на тебя можно ставить пять к четырем.

Я невольно волновалась из-за визита к леди Мэриголд. Сумею ли вести себя должным образом? Я спросила Клеону, как мне следует поступать, и она посоветовала:

— Просто будь собой, Линда. Ты скоро сама всему научишься.

Проходившая мимо нас девушка спросила:

— Думаешь, Линда станет звездой? Давно у нас не было никого выдающегося, с тех пор как Молли вышла за маркиза.

— Линда, может быть, и звезда, как знать, но уж Пупсика, — усмехнулась Клеона, — никак не назовешь волхвом.

Все засмеялись ее шутке.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Похоже, мне не миновать переезда.

Сегодня утром единственная наша ванная была занята двадцать минут, и я из-за этого боялась опоздать на работу. Мадам Жан злилась, когда девушки позволяли себе такое.

Вообще я люблю ходить пешком, а сейчас, боясь опоздать, поехала в автобусе, вместо того, чтобы подышать свежим воздухом. Я провожу целые дни в ателье, где мне не хватает воздуха, наверно, потому, что я привыкла к свежести севера, к физическим упражнениям на свежем воздухе, которыми мы занимались в монастыре.

В ателье постоянно ощущается приторный запах парфюмерии, источаемый многочисленными флаконами духов собственного производства Канталупа, которые он продает по непомерным ценам; да и наши клиентки благоухают самыми всевозможными духами.

Но если говорить откровенно, хочу переехать не только из-за неудобства с ванной, но и из-за Бесси.

Я знаю, что нехорошо так говорить, и мне стыдно, что я к ней придираюсь, ведь она была мне настоящим другом.

Если бы не она, у меня не появилось бы такой замечательной работы, как теперь, и я бы не проводила так весело время, но после того, как я ушла из театра, Бесси сильно изменилась, и, что бы я ни делала, она относилась ко всему с иронией и вела себя неприветливо и даже недоброжелательно.

Тяжело, когда не с кем поделиться своими новостями, а особенно если живешь в одной комнате с человеком, который затаил на тебя обиду.

Вчера вечером ситуация дошла до предела. Я вернулась всего на несколько минут позже Бесси. Никто не пригласил ее вместе провести вечер, хотя они с Тедди помирились после того, как я ушла из театра.

В доброе старое время она была бы готова выслушать все, что я скажу. Но когда я ворвалась в комнату со словами: «Бесси, ты знаешь, что случилось?», — она вдруг насупилась и не проявила никакого интереса к приглашению леди Мэриголд.

По правде говоря, я думаю, Бесси мне немного завидовала, и пусть это предательство с моей стороны, но я не могу не замечать, что, по сравнению с девушками у Канталупа, она слишком вульгарна.

Должна признаться, что мне было бы стыдно, если бы они увидели меня с ней. Это гадкое чувство, и оно только доказывает, какое я ничтожество.

Я знаю, что в любой жизненной ситуации нужно ценить своих друзей, какими бы они ни были. Но если бедняжка Бесси не выдерживает сравнения с девушками Канталупа, я рядом с леди Мэриголд и ее окружением выглядела бы просто ужасно.

И самое странное, что это не потому, что Бесси красит волосы и чересчур ярко красится, друзья леди Мэриголд выглядят настолько необычно или, лучше сказать, экстравагантно, если только я правильно поняла это слово, что дадут сто очков вперед любой хористке из шоу, где выступала Бесси.

У одной из дам из окружения леди Мэриголд, какой-то там княгини, хоть она и американка, ногти покрыты черным лаком, а помада ежевичного цвета.

Но, когда я приехала к леди Мэриголд, поначалу было не до гостей. Меня сразу провели к ней в спальню и велели разложить платья, что я и сделала с помощью горничной — француженки с важными и покровительственными манерами.

Я в жизни не видела ничего такого, как спальня леди Мэриголд.

Кругом одно серебро и зеркала, постель покрыта оранжевым бархатом, сверху которого накинута огромная тигровая шкура — нечто экзотическое. А потолок весь сверкал позолотой и был выложен оранжевым стеклом, как мозаика.