Сара Джаннини: девушка в голубом платье - Татьяна Покопцева

пропускала занятия, а потом Стефано замечал в ней некоторую задумчивость, видел её опухшее от слёз лицо. Но она никому ничего не говорила. К концу выпускного класса Стефано начал замечать в ней удивительную красоту, которая не была связана с внешностью, а, скорее, с чем-то другим, что Стефано называл ценностью. Смотря на Сару, он видел личность, полноценную, понимающую, не стремящуюся никому понравится, имеющую какую-то свою цель. Её ценность виделась ещё в том, что по сравнению с одноклассницами она не притворялась тем, кем не была, в общении была проста, не бегала за мальчиками. Сейчас Стефано скучал по школе, по ученикам, но в Риме ему нравилось. Вспоминая свои студенческие годы здесь, он с удовольствием ходил по знакомым улочкам. Рано вставал и шёл до площади Испании пешком, там до Фонтана де Треви и уединялся на кофе, записывал свои мысли, какие-то рифмованные строчки. Иногда любил поблуждать по проулкам и позаглядывать в окна, искал сюжеты для своих стихов. В жаркие дни шёл на Виллу Боргезе. Там тоже то читал, то писал. Порой день обходился без одной удачно написанной строчки, что его очень расстраивало. Но несколько стихотворений всё же удалось написать, чему Стефано был ужасно рад. Он направил их в литературные журналы и со дня на день ждал ответ.

Когда встречал на пути темнокожую девушку, вспоминал разговор в электричке с Муфалали. Какова жизнь тех, кто не похож на основную массу людей? Кто чем-то выделяется явно (цвет кожи, национальность, положение, статус) или тайно (слишком талантливый, слишком успешный)? У них в школе был мальчик из Африки, который не говорил по-итальянски совершенно, у его семьи не было денег на новую обувь, и он ходил в шлепанцах круглый год. Никто с ним не общался. Да и как, если он не разговаривает по-итальянски? Потом Стефано его потерял из виду: спросил у директора. Оказалось, их депортировали. Возможно, они потом снова попробуют перебраться в Италию, но ситуация не изменится: они всё равно будут в каком-то смысле отверженными и непринятыми обществом. Стефано всегда мрачно хмурился от этих мыслей, но понимал, что ничего с этим не поделаешь. Такова жизнь: сильные имеют право, а слабые нет.

15

Сара впервые выехала куда-то дальше своего городка, поэтому во все глаза смотрела вокруг. Сначала они ехали до Рима на машине. Потом аэропорт Фьиюмичино. Огромный, нет, скорее, бесконечный. Шум, суета, одинокие путешественники, группы, семьи, дети и запах кофе. В самолёте Сара не отрывалась от иллюминатора, Димитрию пришлось закрыть его, чтобы она что-то поела.

Вскоре они прилетели во Францию. Ступив на французскую землю, Сара сразу поняла, что это совершенно другая страна и совершенно необыкновенная. Было больше воздуха, больше шума, больше расслабленных женщин и мужчин, не так жарко.

Трёхкомнатная квартира в центре города была оформлена в современном стиле. Из окон была видна Эйфелева башня.

– Завтра я еду на работу. Я вообще много работаю, мы будем видеться редко. Тебе нужно найти себе какое-то занятие.

– Я планирую готовиться поступить в Академию танца. И мне нужно выучить французский, если мы тут надолго.

– Надеюсь, что да. У меня есть замечательный педагог по французскому. Она профессионал своего дела, заговоришь за месяц.

– Да, хорошо. С удовольствием.

– Я позвоню ей.

– Давай я сама позвоню?

– Сначала я. Предупрежу. А потом позвонишь. Это мой друг, мы учились вместе в Сорбонне. Она на филологическом, я на юридическом. И адрес она тоже знает. Можете заниматься прямо здесь. Пойдём поужинаем? У меня пустой холодильник.

Не переодеваясь, они вышли на улицу. Ужин прошёл на террасе одного из французских ресторанов, играла живая музыка. Но еда была такая непривычная, что Сара осталась голодной. На обратном пути она попросилась в Макдоналдс. Ночь была тёплая, тихая. Сара хрустела жареной картошкой, Димитрий шёл рядом.

– Зря ты не попробовала то рагу. Они прекрасно готовят. Я люблю там ужинать или обедать. Всегда беру что-то рыбное и рагу. Французская кухня мне нравится больше, она изысканней итальянской.

– Ну, может, мы и любим пасту. Но итальянская еда домашняя, понятная и сытная!

– А что непонятного во французском блюде? Это как иностранный язык. Пока не начнёшь учить его, кажется, что это трудно и неясно.

– Мне нравится итальянская кухня. Я любила, как готовила сеньора Ланчетти, наша кухарка. Хотя мама была строга и соблюдала диету, иногда сеньора выпекала яблочные торты, тирамису, на завтрак баловала омлетом с рикоттой. Скучаю по ней. Что с ней стало, интересно?

– Она должна быть в Риме, насколько я помню. Кстати, твой отец выставил ваш дом на продажу.

– На продажу? – Сара испугалась. Её любимый дом! Лужайка, чугунные ворота, вид на Скалу Двух Братьев. Её комната! – Зачем? А как же мои вещи?

– Что-то увезли из квартиры, не переживай.

– То есть я туда уже не вернусь и отец тоже?

– Можно и вернуться, но не в этот дом.

– Нет, я не буду возвращаться. Если дом продадут, мне там делать нечего. – Саре стало очень грустно.

– Есть что-то ценное, что ты хочешь забрать?

– Нет. Ничего.

– Хорошо, я понял. Поела?

– Да. Теперь, да. Какая красивая башня. Она была у меня на фотографии, в комнате. Но вживую она другая. Фотография её испортила.

– Мне она, честно скажу, не очень нравится. Слишком вульгарно смотрится, на мой взгляд. Я люблю соборы, их архитектуру. Мой любимый, конечно, Нотр-Дам-де-Пари.

– А я думаю, что на башню нужно просто посмотреть с другого угла. Или другими глазами. Вот, например, через меня. Я вижу в ней стройность, вижу характер, вижу ценность и даже некоторую поэтичность. Без неё Париж точно не был бы Парижем. А ты знал, что существует легенда, согласно которой Гюстав Эйфель был влюблён в некую даму с именем, начинающимся на «А», и таким образом признался ей в любви, создав башню в форме буквы её имени.

Димитрий с удовольствием посмотрел на Сару: она была очень красива, появился румянец, глаза горели. Он не удержался, подошел ближе и поцеловал её.

– Теперь я буду смотреть на Эйфелевою башню через призму этого момента. Теперь, смотря на неё, я буду вспоминать тебя.

– И это удивительно, как мы связываем людей и местами. С мамой, например, у меня ассоциируется Рим, все эти шикарные улицы с бутиками, рестораны с вечеринками. Хотя я там не была ни разу. Мама любила Рим. У неё там была квартира или дом, я не знаю.

– А со мной? Что ассоциируется?

– С тобой? – Сара улыбнулась. – Весь мир. Я хочу объездить с тобой весь мир!

– Так и будет, Сара, так и будет. В своё время. Пойдём, уже поздно.

Дни полетели за днями. Свадебное платье было куплено, сама регистрация должна была пройти в местной администрации через пару недель. Никого кроме свидетелей и отца Сары не планировалось. Димитрий был в разъездах, Сара целыми днями была одна. Она хотела выйти, погулять, но привычка оставаться в одном и том же месте, оставляла её дома. Французский она так и не начала учить. К танцам остыла. Спала почти до обеда, потом завтракала, читала, иногда просто лежала и ничего не делала. Если была хорошая погода, выходила на балкон, наблюдала за прохожими. Потом заказывала ужин (готовить она не умела) и ела в одиночестве. Димитрий приезжал поздно и редко ужинал. Только выпивал бокал вина и шёл спать. Общаться они стали меньше. Он был весь в своих делах, а Саре нечего было рассказать.

Димитрий уже почти спал, когда Сара его тихо толкнула в бок.

– Ты спишь?

– Почти. Что-то случилось?

– Я забыла тебе сказать. Пока тебя не было, мне звонил какой-то мужчина и просил тебе передать, что он от Линды. Я тогда очень испугалась, сказала, что мама умерла от инсульта, но он сказал, что ты поймёшь.

Димитрий поднялся на локте.

– Он ещё что-то сказал?

– Его зовут Лука.

– Да, возможно, я его знаю. Не переживай. Давай спать.

Сара сжала руку Димитрия и почувствовала, как подступает к горлу паническая атака. Ей стало страшно,