Кэш - Артур Батразович Таболов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да, пожалуй, – пришлось согласиться Михееву. – Ладно, слушайте. Только, пожалуйста, не перебивайте. Небольшое предисловие. «Росинвест» существует с 1992 года. Его создал и долгое время руководил им Георгий Гольцов, мой друг еще с институтских времен. Удивительно талантливый предприниматель и что важно – очень удачливый. При нем оборот «Росинвеста» зашкаливал за сто миллионов долларов. Я был у него финансовым директором. В 2004 году его посадили. Статья 198-я, часть четвертая. Говорит вам это что-нибудь?
– Уклонение от уплаты налогов в особом крупном размере.
– Да. Он недоплатил налоги с четырехсот тридцати миллионов долларов, которые заработал на ГКО. Точнее, с двухсот тридцати заплатил, а с двухсот нет.
– ГКО закончились в девяносто восьмом году, – напомнил Панкратов. – Всплыло старое дело? Почему?
– Не знаю. Всплыло и всплыло. Тогда много старых дел всплыло. После ареста Ходорковского. Открылся сезон охоты. Кто не спрятался, я не виноват. Георгий не спрятался. Получил восемь лет. Через четыре года вышел по условно-досрочному. Еще в начале 2004 года, когда на него завели уголовное дело и взяли подписку о невыезде, он передал мне все акции «Росинвеста» в доверительное управление и назначил генеральным директором. Уже знал, что его посадят, хотел сохранить бизнес. Вы ничего не записываете?
– У меня хорошая память. Продолжайте.
– Когда Георгий освободился, я предложил вернуть ему акции и снова стать генеральным директором. Он отказался. Сказал, пусть пока всё так и останется. Не знаю почему. Возможно, боялся нового дела. Так или иначе, но все так и осталось. Я был официальным генеральным директором, а Георгий теневым. Не скажу, что наше сотрудничество было мирным. За четыре года многое изменилось, Георгий не чувствовал новую ситуацию, жил старыми представлениями…
– А вы уже привыкли к роли главного, – вставил Панкратов.
– Не без этого, – признал Олег Николаевич. – У нас были довольно резкие противоречия, я уступал, хоть фирма теряла большие деньги. 14-го сентября 2008 года он вылетел в Пермь на «Боинге 737» компании «Аэрофлот-Норд». Самолет разбился. Вы наверняка слышали об этой катастрофе, было по телевизору и во всех газетах.
– Слышал.
– Так и не выяснили почему. То ли пилот был пьяный, то ли экипаж что-то перепутал в приборах. Иностранные были приборы, непонятные для русского человека. Для всех, кто знал Георгия, это был шок. Его любили. Такой он был человек, к нему никто не относился равнодушно. Или любили, или ненавидели.
– Кто его ненавидел?
– Кто всегда ненавидит ярких успешных людей? Те, кто ни на что не способен. Талантливый человек, если он неудачник, еще может вызвать сочувствие. Если он удачливый и богатый, ненависть ему гарантирована. Я и сам иногда ловил себя на такой мысли. Ну почему одному всего отпущено полной мерой, и везения, и талантов, а ты вынужден довольствоваться жалкими крохами? Что это за высшая несправедливость? Как видите, я трезво оцениваю свои возможности.
– Гольцов был богатым?
– Одно время он входит в число самых богатых людей России. По версии журнала «Финансы». Не в первой десятке, но и не в последней.
– Как после гибели Гольцова изменилась ситуация в «Росинвесте»? Я имею в виду формы собственности.
– Никак. Акции по-прежнему в моем управлении. Это и есть причина, по которой я обратился к вам. Есть подозрения, что Георгий Гольцов не погиб.
– Вот как? – слегка оживился Панкратов. – Как он мог не погибнуть, если самолет разбился? Насколько я знаю, не спасся никто. Пассажиры и экипаж, восемьдесят восемь человек.
– Он не погиб, если не вылетел на этом самолете.
– Но он вылетел?
– По данным аэропорта «Домодедово» – да. Дежурная «Аэрофлот-Норда» опознала его по снимкам. Утверждает, что он зарегистрировал билет и прошел на посадку.
– Не сказал бы, что это свидетельство достоверное. Через нее проходят тысячи пассажиров.
– Но его запомнила. У него не было никакого багажа, даже кейса. И он производил впечатление человека не то чтобы растерянного, но не уверенного, что он делает то, что нужно. Его машина осталась на платной стоянке. Джип «Ниссан Террано», он любил большие машины. Только через месяц нам позвонили и попросили ее забрать.
– Как его опознали?
– Никак. Привезли в закрытом гробу, так и похоронили.
– Генетическая экспертиза?
– О чем вы говорите? Какая к черту генетическая экспертиза? Вы видели место катастрофы? Все вперемешку. Я даже не уверен, что в гробу были останки Георгия. Собрали с земли что было, сунули в цинк и дело с концом.
– Зачем он полетел в Пермь?
– Тоже загадка. Никаких дел в Перми у него не было. А если были, то я о них не знал. После лагеря он вел замкнутый образ жизни. Бывало, что в офисе не появлялся неделями. Это не всё, – продолжал Михеев. – С месяц назад, в годовщину его гибели, мы открыли на Ваганьковском кладбище его надгробье. Автор памятника – камнерез, некто Фрол, там его все знают. Пьянь, но очень талантливый. Позавчера он пришел ко мне и уверял, что разговаривал на могиле Гольцова с живым Гольцовым.
– Вы сами сказали – пьянь. Как ему верить?
– Я поверил. Почти. Он точно его описал. Клялся, что не мог ошибиться, потому что работал над памятником полгода и все время держал его образ в голове.
– Он пришел, чтобы рассказать вам об этом?
– Нет, тема возникла случайно. Он хотел, чтобы я заказал ему собственное надгробье.
– Серьезно? – удивился Панкратов. – Вы заказали?
– Я что, сумасшедший?
– Это всё?
– В общем, всё. Остальное мелочи, на уровне предчувствий. Вот, вдова не пришла на открытие памятника. Я сначала решил, что из-за наших отношений, они не были безоблачными. Но потом подумал: а если она знала, что Георгий жив?
– С родителями говорили? Они могли знать. Смерть сына для них удар, он не стал бы подвергать их такому потрясению.
– Он детдомовский. Отец погиб в Новочеркасске в 62-м году, когда расстреляли рабочих. Слышали про это?
– Что-то читал.
– Очень его эта история волновала. Он даже финансировал издание документальной книги про те события. Книга вышла в серии «Русские тайны». Называлась «Огонь на поражение». Не попадалась?
– Нет.
– Тогда Георгию было года два. Мать вскоре умерла, его отдали в детдом под Тверью. Это сейчас Тверь, а в те времена еще был Калинин.
Панкратов поднялся из кресла, сразу как бы потеряв свою грузность, постоял у окна, глядя, как мокрый снег покрывает крыши машин.
– Давайте определимся, – вернувшись к столу, предложил он. – Вы хотите, чтобы я нашел Гольцова, если он жив. Я вас правильно понял?
– Нет, – возразил Олег Николаевич. – Я хочу, чтобы вы установили, жив он или погиб. Абсолютно достоверно. От
