Горбун - Поль Феваль

По лбу и щекам Пейроля градом катился пот.

– И коль скоро он жив, мы его отыщем!

Гонзаго прервался, в упор разглядывая своего помощника. Того дергало и колотило, словно в приступе сенной лихорадки.

– Улавливаешь? – спросил хозяин.

– По-моему, мы играем с огнем, монсиньор, – пролепетал Пейроль.

– В том и состоит бесценная идея, осенившая меня благодаря горбуну, – понизив голос, продолжал Гонзаго, – да уж, поистине, бесценная. Неясно только, почему Эзоп так усердствует. Он действует так, будто хочет показать, что знает больше, чем я и ты. Придется этот нюанс прояснить. Обычно люди, которые много знают, своей смертью не умирают.

Пейроль оживился. Наконец хозяин, перестав изъясняться на непонятном «иврите», заговорил о деле.

– Когда? Сегодня ночью? – шепотом осведомился он.

Гонзаго и Пейроль вошли в главную аллею, по сторонам которой отдельными группами росли кусты и деревья. В центре аллеи находилась чаша фонтана, в середине которой возвышалась статуя времянка, олицетворявшая древнее божество Миссисипи. Вокруг него журчали водяные струи. На некотором расстоянии с противоположной стороны по аллее к фонтану приближалась пара дама, в строгом вечернем платье и просторной накидке – домино, (ее глаза укрывала маска); и седовласый почтенный господин, державший ее под руку.

Заметив их, Гонзаго оттолкнул Пейроля в тень и сам быстро последовал за ними. Мужчина и женщина негромко разговаривали, идя по главной аллее. Они приближались к укрывшимся под деревом Гонзаго и Пейролю.

– Узнал? – прошептал Гонзаго помощнику.

– Нет, – еще тише отозвался Пейроль.

– Дорогой президент, – говорила в этот момент госпожа в маске, обращаясь к своему спутнику, – дальше меня не провожайте.

– Могу я еще быть сегодня, чем-либо полезен госпоже принцессе? – спросил пожилой господин.

– Не откажите в любезности встретить меня на этом месте через час.

– Это же президент де Ламуаньон! – прошептал Пейроль.

Президент снял шляпу и, поклонившись даме, исчез где-то в боковой аллее.

– Похоже, госпожа принцесса еще не встретила того, или ту, кого искала, – заметил Гонзаго. – Хорошо бы за ней проследить.

Женщина в маске, (это действительно была принцесса де Гонзаго), натянула капюшон домино и направилась в сторону фонтана. В аллее с быстротой удивительной даже для праздника, прибывала толпа. Недавно объявили, что сейчас появятся его высочество регент и достославный мсьё Лоу собственной персоной, второй человек в королевстве, так как малолетний король пока был не в счет.

– Монсиньор меня так и не удостоил ответом, – принялся за прежнее Пейроль, – этот горбун…, мы займемся им сегодня ночью?

– Ты все об одном. Похоже, сей уродец тебя изрядно напугал?

– Если бы вы слышали своими ушами, все что слышал я…

– Ну конечно, о поднимающихся надгробных плитах, об оживших мертвецах, о правосудии небес. Все это знакомо. Мне нужно поговорить с горбуном. Но только не нынешней ночью. Нынешней ночью мы будем идти намеченным курсом. Слушай внимательно и постарайся, как следует понять. В это ночь, (если горбун сдержит данное нам обещание, а он его, несомненно, сдержит), на празднике появится человек, заклятейший враг всей моей жизни, тот от одного упоминания о котором, ты, старый служака, дрожишь, как слабонервная барышня.

– Лагардер! – запинаясь, выдавил Пейроль.

– Именно, дружок. И вот здесь перед взволнованной толпой, которая уже накалена предвкушением неведомо каких событий, мы в самом конце праздника, как говорится, «под занавес», сорвем с него маску и объявим во всеуслышание:

«Вот он злодей, – убийца Невера!»

– Ты видел? – спросил Навай.

– Клянусь честью, это мадам принцесса, – ответил Жирон.

– Одна в этой дикой толпе, – удивился Шуази. – Без провожатого, без пажа.

– Она как будто кого-то ищет.

– Мать честная! Какая красавца! – внезапно очнувшись от своего уныния, воскликнул Шаверни.

– Где, где? Ух, черт! Ты об этой в розовом домино? Право же это живое воплощение Венеры!

– Наверное, это мадемуазель Клермонт. Она ищет меня! – предположил Носе.

– Пижон несчастный! – осадил его Шаверни. – Разве ты не видишь, что это супруга маршала де Тессе? Пока ее муженек присматривает за русским царем, она норовит повидаться со мной!

– Держу пари на пятьдесят луидоров, что это мадемуазель де Клермонт!

– Стал сто, за то, что маршальчиха!

– В конце концов, что нам мешает выяснить? Айда спросим!

И оба оболтуса ринулись к прекрасной маске. Однако, сделав несколько шагов, они обнаружили, что за розовым домино на некотором расстоянии следуют два телохранителя в черных масках. На их бедрах болтались длиннющие шпаги. Гордо подбоченясь и стреляя взором по сторонам, они неторопливо шествовали за своей подопечной.

– Вот так номер! – воскликнули наши повесы в подлинном изумлении. – Это не мадемуазель де Клермонт и не маршальчиха, это – приключение!

Компания собралась неподалеку от фонтана. Совершив набег на буфет, где предлагались шампанское и пирожные, молодые люди пребывали в прекрасном настроении. Новоиспеченный дворянин Ориоль просто изнывал от желания выкинуть что-то из ряда вон выходящее, чтобы все поверили, что он настоящий аристократ.

– Господа, – продолжал он развивать свою версию, привставая на носки, – и все-таки я готов поклясться, что это мадемуазель Нивель.

Всякий раз, когда Ориоль заговаривал о Нивель, все с трогательной предупредительностью смолкали. Нужно отдать должное этой компании повес. Зная, что их приятель за полгода понапрасну извел на своенравную жеманницу пятьдесят тысяч экю, они ему искренне сочувствовали. Впрочем, заметим, что без легких амурных неудач жизнь любого финансиста выглядела бы сплошным раем.

Прекрасная незнакомка среди галдящей толпы ощущала себя неловко. Она то и дело озиралась по сторонам, будто кого то искала. Даже маска не могла скрыть ее растерянности. Двое охранников плечо к плечу следовали за ней шагах в десяти.

– Вперед, брат Паспуаль! Нельзя отставать!

– Конечно, нельзя, друг мой Кокардас. Уж я-то не отстану, можешь не тревожиться!

– Ты, мой милый, как всегда, весел. А мне, признаться не до шуток.

Усердие, с которым Кокардас Младший и брат Паспуаль выполняли поручение горбуна, объяснялось тем, что тот говорил, с ними от имени Лагардера. Они сейчас непонятным образом ощущали, будто кто-то за ними наблюдает, контролируя каждый шаг. И потому они держались бравыми мистер как солдаты на плацу, демонстрируя выправку перед невидимым инспектором. Едва появившись в Пале-Рояле, они почувствовали такое неудобство от своих лакейских ливрей, что сбегали по очереди в дон на улице Певчих, чтобы переодеться. Заодно они освободили, расшаркавшись в тысячах извинений, старую Франсуазу и ее внука Жана Мари. При этом они наплели им с три короба, будто действовали по указанию его высочества регента, разыскивая опасных заговорщиков неофондеров, у которых по имеющимся сведениям главными действующими лицами наряду с организатором движения дипломатом Челламаре были пожилая дама, говорившая мужским голосом, и худенький подросток. Мэтр Кокардас и брат Паспуаль, дескать, ошиблись и захватили не тех, кого следовало. Настоящих же злоумышленников теперь, мол, изловили и уже отправили в Бастилию. Вряд ли старая Франсуаза поверила этой наивной легенде, но все равно она была польщена, что ее приняли за некую важную птицу; к тому же в качестве компенсации за моральный ущерб носители шпаг оставили хоть и никому теперь ненужные, но новехонькие лакейские ливреи. На том инцидент был исчерпан.