Тропой памяти - Людмила Евгеньевна Пельгасова

Пока народ остолбенело молчал, отходя от двенадцатичасового марш-броска, и тупо созерцал «грозное воинство лориэнское», Назгул, не мудрствуя лукаво, устроил, что называлось, «единовременную прочистку мозгов». Из его безмолвной, но содержательной речи сделалось ясно, что разношерстная компания — и есть те самые невидимки, что столь ловко проскочили под носом бдительных дол-гулдурцев на повороте Бурзугая три нах-харума назад. Четыре мелкорослых существа, вначале принятые иртха за человеческих детишек, по словам Назгула оказались наиболее ценными членами маленького отряда — именно их необходимо было взять живыми. Многим подобная постановка вопроса показалась странной, но спорить со Зрачком Всевидящего Ока, понятное дело, никто не стал: после того, как под кольценосным мертвецом подстрелили верного звероящера, тот сделался совершенно невыносим.

Меж тем маленький отряд лориэнских шпионов суетился, перетаскивая вещи и лодки. Лучшего момента для нападения и не сыскать — все заняты нудной работой, и вряд ли окажут серьезное сопротивление. И Уфтхак отдал приказ — вперед. Лучники заняли позицию на склоне. Десять дол-гулдурских погранцов быстро заскользили вниз по травянистому склону к реке, намереваясь в буквальном смысле свалиться как снег на голову. Но прежде чем они успели сцепиться с беглецами, на арене появились новые действующие лица — огромные длиннорукие воины в стальных доспехах и с огромными тяжелыми тесаками.

— Твари Кхуру! — застонал Уфтхак. — Пхут-тха-а-а, как не вовремя-то!

Урук-тха’ай действовали быстро: двое из них схватили по недомерку и отбежали подальше. Еще двое сцепились с высоким черноволосым сухну, но тот был ловок: одному снес голову, второго рассек ударом снизу. Впрочем, это ему не помогло, тварей кхуру было явно больше, чем тот смог бы изрубить за один раз. Но для дол-гулдурцев ситуация складывалась скверно: легкая добыча превратилась в трудную, теперь эльфийских детишек — или кто они там? — предстояло отобрать не только у самих лориэнцев, но еще и у урук-тха’ай. Сотник подал знак лучникам. Три стрелы сразу впились в сухну, еще одна сразила в глаз тварь Кхуру. А тут уже и десяток дол-гулдурцев достиг берега и принялся рубить незваных гостей.

— Мелких, мелких хватай! — орал Уфтхак, но его никто не слышал. Вернее, слышать-то слышали, а вот выполнить пока что не могли: бешено извивающиеся пленники находились в руках урук-тха’ ай, и подобраться к ним можно было бы, только перебив весь отряд. А тут еще утыканный стрелами сухну продолжал яростно отбиваться, разя всех без разбора.

— Заговоренный он, что ли, а, дзаннарт-кхан? — жалобно протянул парнишка-стрелок, снова натягивая тетиву анхура. — На ежа уже похож стал, а чего-то все не падает никак! Чего делать, а?

— Продолжать стрельбу по тварям Кхуру, — распорядился Уфтхак, жадно следя за ходом боя. — Хрен с ним, с сухну, все едино подохнет. А этих надо всех под корень.

Дол-гулдурцы несли пугающие потери: из десяти первых бойцов уже никого не осталось в живых, все они нашли смерть под клинками Принявших Силу. Из самих же тварей Кхуру погибло всего пять. Израненный, еле живой сухну получил еще одну стрелу от упорного дол-гулдурского парнишки и, зашатавшись, сполз, наконец, по стволу дерева на землю. Но облегченно вздохнуть над этим событием Уфтхак не успел, ибо урук-тха’ай, которым теперь никто не мешал забрать эльфят-пленников, топотливой рысью побежали прочь. Сотник пограничной стражи понял, что происходит, подпрыгнул на месте, и, рявкнув «За мной!», бросился в погоню первым. За ним с храгами наголо неслись стрелки.

— Догнать, отобрать мелких! — орал Уфтхак на бегу. — Не стрелять, они живыми нужны!

Ноги у Принявших Силу были длиннее, да и отряд Уфтхака не успел отдохнуть от долгого пешего перехода. Догнать их в чистом поле не удавалось, стрелы бы как раз решили проблему, но сотник был прав: мелкий живой груз замыкающие из отряда Кхуру взгромоздили себе на спины наподобие заплечных мешков, прикрыв ими все возможно уязвимые места. Сотник был готов землю грызть от досады, глядя, как стремительно увеличивается расстояние между ним и похитителями. Ничего, все равно догоним — не могут же они бежать без передыха до самого их поганого Ортханка? Вот на передыхе-то мы их и сцапаем… А пока имеет смысл остановиться и самим дух перевести.

— Дзаннарт-кхан, слышите? — пискнул ему в ухо бегущий по левую руку юный стрелок. — Вы слышите? Это оттуда, где мы видели лодки…

— Что? — отдуваясь, выдохнул Уфтхак. — Что еще там такое?

— Пхут-тха… — скривился сотник. — Подмога к лориэнцам идет, похоже… Вперед, за уродами, быстрее!

Над рекой низким надтреснутым голосом пел боевой рог.

Глава 28

Мимо… и снова — мимо. Так промахнуться несколько раз подряд — позор для стрелка! Шара угрюмо хихикнула в отворот капюшона. Ну, и чего ради нужно было приходить в Лориэн? С Владычицей поругаться всласть? Обе, конечно, хороши — сейчас, по здравому размышлению, девушка понимала, что надо было вести себя умнее. Но куда больше стыда за собственную резкость мучило то, что ни на шаг не удалось продвинуться в разгадке тайны Черного Властелина. А ведь было так близко — рукой подать… Хм… рукой подать. Неожиданно четко перед взглядом снова предстали аристократически белоснежные кисти рук эльфийской правительницы. Тонкие изящно очерченные пальцы без украшений… только какой-то размытый сгусток застывшего воздуха, ветер, прикорнувший в холоде шелковых костяшек. Что-то похожее уже было… вот только где? Странное чувство холода в затылке… чушь. Или нет?

В любом случае, надо было определиться с дальнейшим маршрутом. Пути назад все равно нет, но каждая захлопнувшаяся за спиной дверь неплохо дает под зад, сообщая ускорение в нужном направлении дальнейшего пути. Раз остались вопросы, значит, есть и те, кому можно их задать. Только на этот раз надо поискать собеседника поспокойнее, чем царственная прабабка.

В кустах послышался шорох. Сидящая у костра орчиха мгновенно подняла голову, и её рука неуловимо быстрым движением перехватила лежащий чуть поодаль лук. Стрела смотрела в сторону подозрительных тёмных кустов. Но напрасно: больше не было ни звука — лишь потрескивали в костре еловые поленья. От тугого натяга и тягостного ожидания начали затекать пальцы. Первой тишину нарушила Шара.

— Послушай меня, живая тварь! Ты — у меня в прицеле, а у этого лука — двойная кручёная тетива. Выходи, если хочешь жить и, клянусь Оком, я не трону тебя, кем бы ты ни был.

Шаг был довольно рискованный, как и упоминание Ока — неизвестно, кто мог стоять по ту сторону света. Тёмный вереск расступился с треском, пропуская на поляну высокого седобородого человека в остроконечной шляпе и длинном одеянии неопределённого цвета. Пришелец сделал шаг вперёд, и