Тайфун - Робин Алан Уайт

знал аварийные системы не хуже старшего механика. Старпом быстро переключил тумблер.

Зажглись лампы аварийного освещения, и тотчас же послышался громкий свист. От быстрого перепада давления у Гаспаряна заложило уши.

Только теперь он вспомнил про Федоренко.

— Не делайте этого! — заорал старпом.

Но Федоренко уже открыл водонепроницаемый люк, ведущий в центральный командный пост. Крышка с грохотом ударилась о переборку. Огромный корабль дрожал и качался в водовороте, оставленном взрывом торпеды.

Федоренко бежал из главного машинного поста, разгерметизировав его. Давление воздуха упало, лишив Демьяненко возможности открыть люк в ракетный отсек.

С насухо продутыми балластными цистернами, «Байкал» уже начал подниматься, а когда сорок тысяч тонн приходят в движение, остановить их практически невозможно. Взрыв ста пятидесяти килограммов фугасного заряда под килем лишь придал лодке дополнительный импульс вверх.

Вода несжимаема, поэтому вся мощь взрыва проникла через легкий стальной корпус «Байкала», оторвав листы наружной обшивки, перебив воздуховод, повредив гидравлический привод, замкнув электрические провода. Не выдержав резкой перегрузки, вылетели старые механические предохранители. Однако хотя это были серьезные неполадки, устранение которых потребовало бы много времени и сил, пять прочных корпусов «Байкала» остались целыми и невредимыми, выдержав взрыв, который отправил бы «Портленд» на дно.

Восьмой отсек, расположенный в кормовой части «Байкала», оказался на максимальном удалении от места взрыва. Однако море — терпеливый враг. Оно постоянно ищет любые слабинки, и именно здесь, где массивные гребные валы выходят из прочного корпуса, море ее нашло.

Лейтенант Кузнецов понял, что случилась беда. Через уплотнительные муфты гребных валов в восьмой отсек начала поступать вода. Ударная волна от взрыва, распространившаяся по корпусу, сместила вал, после чего лопнул подшипник, уже поврежденный во время столкновения с айсбергом. Лишившись опоры, массивный стальной вал задрожал словно тонкая ветка, сокрушая остальные подшипники и уцелевшие уплотнительные муфты.

Пять колец из резины и стали размером с покрышки грузовика должны были позволять гребному валу вращаться, при этом не впуская забортную воду, и четыре из них вышли из строя. Оставалась только пятая, последняя муфта, которая никогда не предназначалась для того, чтобы сдерживать океан в одиночку. И вот сейчас вода хлестала в щель между гребным валом и муфтой, и Кузнецов с четырьмя старшинами, обслуживающими отсек, ничем не могли ее остановить.

Лейтенант уже собирался плюнуть на все и выяснить, почему не работают трюмные насосы, но тут воздуховод высокого давления, оторвавшись от переборки над головой, упал и лопнул.

Этот воздуховод, через который управлялась одна из кормовых уравнительных цистерн между прочным и легким корпусами лодки, был толщиной с руку взрослого мужчины. Сильная струя воздуха сдула гаечный ключ с кожуха электромотора. Ключ ударил по сальнику маслопровода, который уже и без того подтекал, и разбил его.

Струя масла под большим давлением хлынула на раскаленный электродвигатель и тотчас же вспыхнула белым пламенем. Подпитываемый воздухом из перебитого воздухопровода, пожар мгновенно разгорелся.

Еще мгновение назад главной опасностью была вода, но теперь это уже был огонь. Огонь и дым. Кузнецов крикнул своим людям срочно оставить отсек, а сам подбежал к пожарному шкафчику и схватил огнетушитель. Сорвав ручку, он направил сопло на огонь.

Как только поток пены иссяк, пламя вспыхнуло снова, ярче и горячее.

Отбросив бесполезный огнетушитель, Кузнецов присоединился к остальным, собравшимся у водонепроницаемого люка. Пожар питался топливом и воздухом, и собственными силами те, кто находился в отсеке, погасить его не могли. Оставалось надеяться только на то, что, задраив люк, удастся перекрыть доступ кислорода, а затем заполнить отсек фреоном, сбивая пламя.

Датчики пожарной сигнализации, регистрируя повышающуюся температуру, тревожно мигали на панели в главном машинном посту — единственные среди обширной равнины темных, погасших консолей.

— Глубина погружения сто метров и продолжает уменьшаться.

Марков ощутил взрыв торпеды ступнями. Он сознательно вызвал торпеду на себя, понимая, что та мало чем сможет навредить огромному кораблю. Все равно что укол булавкой. И все же силы взрыва оказалось достаточно, чтобы в центральном командном посту погас свет. Осталось лишь тусклое свечение циферблатов приборов рулевого поста, стрелки и деления которых были покрыты фосфоресцирующей краской.

Один из мичманов, сидевших у рулевого поста, буквально уткнувшись носом в глубиномер, спокойным голосом докладывал:

— Глубина восемьдесят метров.

Теперь даже у Федоренко появилось оправдание. Еще недавно Грачев мог свалить всю вину на него, но сейчас уже сам Федоренко мог ткнуть пальцем в китайцев. «Это они пустили в нас торпеду!» Марков даже жалел, что Федоренко удастся выпутаться так легко.

— Глубина шестьдесят метров.

Вдруг, мигнув, ожили лампы аварийного освещения, открыв взору на удивление обычную картину. Одна за другой зажглись консоли. Несомненно, это постарался Гаспарян.

— Глубина пятьдесят метров.

«Байкал» продолжал подниматься.

— Рубка показалась над поверхностью!

Высокая рубка поднялась над Тихим океаном, но подводная лодка продолжала всплывать. Скругленное основание рубки, кормовая палуба с отстреленным аварийным буйком, ракетная палуба с открытой крышкой шестнадцатой шахты, кормовые горизонтальные рули. Бронзовые гребные винты в огромных обтекаемых кожухах. Огромная субмарина продолжала подниматься, словно превратившись из подводного корабля в воздушный.

— Корабль всплыл, — доложил мичман-рулевой.

— Какие приборы работают? — спросил Марков.

— Никакие, кроме механического глубиномера.

— Органы управления?

Мичман потрогал штурвалы, понажимал на педали, приводившие в действие вертикальный и горизонтальные рули.

— Ничего не отвечает.

Марков спустил «каштан».

— Шестой отсек, говорит командир. Финогенов, ты меня слышишь?

— Старший лейтенант Финогенов слушает.

— Что с реакторами?

— Оба аварийно заглушились. Я пытаюсь их оживить.

— Не надо. Это займет слишком много времени. Заводи дизели. Нам срочно нужна энергия, чтобы запустить насосы. Вся надежда на тебя.

— Вас понял.

— Гаспарян, ты меня слышишь?

— Слышу, — послышался голос старшего помощника. — Что это рвануло?

— Маленькая торпеда.

— Американцы?

— Нет, наши друзья китайцы. Дай мне Грачева.

— Не могу. Они с Демьяненко по-прежнему во втором отсеке. Крышка люка не открывается. Этот ублюдок Федоренко убежал, разгерметизировав отсек. Я не могу поднять здесь давление.

Федоренко разгерметизировал отсек? Куда смылся этот подонок?

— Ты можешь связаться с ними по переговорному устройству?

— Нет. Но кто-то колотит по переборке. У меня не хватает силы, чтобы открыть люк. С другой стороны слишком высокое давление. А здесь слишком низкое.

Ни вперед, ни назад. Демьяненко и Грачев в ловушке.

— Я возьму людей и приду к тебе. Если понадобится, отожмем крышку люка домкратом.

— Командир, а что делать мне?

— Возвращайся в центральный пост и принимай командование на себя. Вот-вот заработают дизель-генераторы.

В устройство внутренней связи ворвался чей-то испуганный голос:

— Пожар! Пожар в восьмом отсеке!

— Не так быстро, — сказал Марков. — Кто это говорит?

— Лейтенант Кузнецов! Я нахожусь в седьмом отсеке! В восьмом отсеке сильный пожар! Все трубопроводы, ведущие