Дети капитана Гранта - Жюль Верн

Этот человек очень неохотно отвечал на задаваемые ему вопросы. Там не менее Айртон разузнал всё, что было нужно, насчёт дальнейшего пути.

Гленарван отблагодарил хозяина харчевни «за труды» несколькими монетами и собирался уже покинуть неприветливый дом, как вдруг его внимание приковал прибитый к стене плакат.

Это было объявление колониальной полиции. В нём говорилось о бегстве нескольких каторжников из Пертской тюрьмы и предлагалась награда в сто фунтов стерлингов всякому, кто представит в полицию Бена Джойса.

— Очевидно, это закоренелый преступник, — сказал Гленарван Айртону, — его ждёт виселица.

— Для этого нужно сначала поймать его, — ответил Айртон. — Сто фунтов стерлингов! Да ведь это целый капитал! Он не стоит этих денег.

— Сдаётся мне, что хозяин харчевни, хоть он и вывесил полицейский плакат, сам не заслуживает никакого доверия, — оказал Гленарван.

— И я того же мнения, — ответил Айртон.

С этими словами Гленарван и бывший боцман вернулись к фургону. Караван тронулся в путь по направлению к Люкноускому перевалу.

Отряд стал медленно подниматься в гору. Подъём был очень трудным. Путешественникам и путешественницам не раз приходилось слезать с коней и выходить из фургона. То нужно было прийти на помощь быкам, подтолкнуть плечом тяжёлую колымагу, грозящую откатиться назад, то сдерживать её, чтобы она не свалилась в пропасть, то, наконец, приходилось выпрягать быков и впрягаться самим вместо них на крутых поворотах, где длинное дышло не позволяло быкам тянуть фургон. Несколько раз Айртон требовал, чтобы к упряжке быков были припряжены и все лошади, хотя они и без того устали от подъёма.

В этот день пала одна из лошадей. Неизвестно, было ли это следствием усталости или какой-нибудь другой причины. Произошло это совершенно неожиданно. Лошади шли, как, всегда. Вдруг лошадь Мюльреди упала набок; матрос хотела помочь ей встать на ноги, но увидел, что она издохла.

Айртон подошёл к лежащему на земле животному, осмотрел его внимательно, но решительно ничего не мог сказать о причинах его гибели.

— По-видимому, лошадь надорвалась, — сказал Гленарван.

— Наверное, — ответил Айртон.

— Возьмите мою, Мюльреди, — сказал Гленарван. — Я сяду в фургон к жене.

Мюльреди повиновался, и маленький отряд, оставив дохлую лошадь на съедение коршунам, продолжал утомительный, и трудный подъём в гору.

Цепь Австралийских Альп имеет довольно узкое основание: ширина подножья хребта не превышает восьми миль. Следовательно, если выбранный Айртоном путь действительно вёл к восточному склону, можно было рассчитывать, самое большее, в сорок восемь часов достигнуть равнины по ту сторону гор. А там уже до самого берега океана тянулась гладкая дорога.

Днём 11 января путешественники достигли самой высокой точки перевала, находящейся на две тысячи футов выше уровня моря. Это была ровная площадка, с которой открывался широкий горизонт. На севере блестела зеркальная гладь спокойных вод озера Омео, над которым носились тучи водяных птиц. На юге расстилалась зелёная скатерть Джинслендских лугов, золотоносные ручьи, дремучие леса. Это были девственные области, куда почти не ступал человек. Там природа была единственной властительницей лесов, не тронутых ещё рукой человека. Казалось, что цепь гор делила страну на две части, из которых одна сохраняла ещё всю свою первобытную дикость.

Солнце близилось к закату, и косые лучи его бросали красноватые отблески на долину Мёррея. Напротив, Джинсленд, защищённый от солнца экраном гор, уже был объят полумраком.

Привал был устроен тут же, на площадке, а на следующее утро начался спуск с горы. На полдороге путешественники попали под град. Огромной величины градины заставили их искать убежище под скалами. Собственно говоря, это были не градины, а целые куски льда, размером с добрый кулак, падавшие из тёмной тучи. Они били, как из пращи. Несколько основательных шишек внушили Паганелю и Роберту уважение к этому явлению природы и отбили охоту выходить из-под прикрытия скал. Крыша фургона оказалась пробитой во многих местах. В этом не было ничего удивительного. Не всякая городская, даже крытая железом, крыша устояла бы против этих острых льдинок, которые глубоко врезались в стволы деревьев. Волей-неволей путешественникам пришлось дожидаться конца градобития. Это отняло около часа, а затем отряд снова начал ползти вниз по скалам, скользким от растаявших градин.

К вечеру фургон, расшатанный, скрипящий, но всё ещё крепко держащийся на деревянных дисках своих колёс, одолел последний спуск с Альп и очутился в долине Джинсленда среди высоких сосен. Альпы остались позади.

12 января на рассвете путешественники с неугасающим рвением снова тронулись в путь. Всем не терпелось поскорее добраться до цели — до того пункта побережья, где «Британия» разбилась о скалы. Только там можно было надеяться напасть на след капитана Гранта.

Айртон уговаривал Гленарвана немедля отправить «Дункану» приказ прибыть к месту крушения. Он говорил, что для посылки гонца в Мельбурн нужно использовать близость Люкноуской дороги и что чем дальше они продвинутся к побережью, тем труднее будет добраться до Мельбурна.

Советы бывшего боцмана были разумными, и Паганель считал, что нужно принять предложение Айртона. Учёный сказал Гленарвану, что яхта значительно облегчит поиски — и, кроме того, послать гонца в Мельбурн можно только по Люкноуской дороге.

Гленарван колебался и, вероятно, всё-таки отправил бы с Айртоном в Мельбурн приказ, на котором так настаивал Паганель, если бы майор не воспротивился этому с неожиданной горячностью. Он доказывал, что Айртон должен остаться в отряде, что он хорошо знает побережье, что если случай натолкнёт экспедицию на следы Гарри Гранта, Айртон лучше всякого другого сможет повести их по этим следам и, наконец, что только один он может указать место крушения «Британии».

Исходя из этих соображений, Мак-Набс настаивал на том, чтобы отряд продолжал путь, ничего не меняя в первоначальном плане. Джон Мангльс разделял мнение майора. Молодой капитан считал также, что значительно проще послать приказ Тому Аустину из Туфольдской бухты, чем отсюда, где гонцу пришлось бы пройти свыше двухсот миль по совершенно пустынной и дикой местности.

Майор и капитан одержали верх: решено было ничего не предпринимать до прихода в бухту Туфольда. Майор наблюдал за Айртоном во время этой дискуссии, и тот показался ему чем-то разочарованным. Но, по своему обыкновению, Мак-Набс никому об этом не сказал, сохранив про себя свои наблюдения.