ЦРУ и мир искусств. Культурный фронт холодной войны - Фрэнсис Сондерс

Фактически, у Ростоу и Хелмса было много возможностей информировать президента. По предложению Ростоу Дик Хелмс был приглашён на обед, проходящий по вторникам, - самую важную встречу на высоком уровне по вопросам национальной безопасности в годы президентства Джонсона. «Я считал, что у президента должен быть человек из разведки, с которым он мог бы консультироваться» [1049], - вспоминал Ростоу. К 1967 году основным предметом обсуждения на этих еженедельных обедах почти всегда был Вьетнам.

Другой вопрос: почему ЦРУ было так обеспокоено историями с «Рампартс» - настолько, что они организовали полномасштабную разведывательную операцию, а в случае с Брейденом даже не предприняли попытки остановить его? Брейден вынес своё заключение: «Вероятно, они стремились избавиться от всех этих вещей... Стюарт [Олсоп], возможно, знал это. Я всегда предполагал, что к этому времени в ЦРУ должны быть люди, которые хотели бы избавиться от таких проблем, как эта, фактически раздутых проблем. Все знали - и любители искусства, и такие люди, как Стюарт, - что это всё было прикрытием ЦРУ. Я всегда знал, что они хотели всё это уничтожить, но не могу этого доказать» [1050].

Согласно признанию одного высокопоставленного офицера ЦРУ, Стюарт Олсоп был агентом. Другие источники утверждали, что Олсоп был исключительно полезен для Управления в вопросах проведения дискуссий с официальными лицами иностранных правительств: задавал вопросы, на которые ЦРУ искало ответы, распространял дезинформацию, выгодную для США, и оценивал возможности ЦРУ в деле вербовки высокопоставленных иностранцев. Брат Стюарта - Джозеф отрицал как «абсолютную ерунду» утверждение, что Стюарт являлся агентом, говоря: «Я был гораздо ближе к Управлению, чем Стюарт, хотя и Стюарт был очень близок... Должен сказать, он действительно выполнял некоторые задачи - как американец, он поступал правильно... Отцы-основатели [ЦРУ] были нашими близкими друзьями... Это было общественным делом. Я никогда не получил и доллара, никогда не давал подписки о неразглашении. Меня никто не заставлял это делать... Я выполнял задачи для них, когда считал, что это было правильно. Я называю это моим гражданским долгом... ЦРУ не раскрывалось перед людьми, которым оно не доверяло. Мне и Стюарту они доверяли, и я горжусь этим». Стюарт Олсоп именовал Даллеса и его людей «храбрыми жителями северо-востока» и упивался своей причастностью к тем «узким влиятельным кругам, к братству» [1051].

В одном важном отношении статья Брейдена не получила ожидаемого результата. Его заявление, что Управление внедрило агента в «Инкаунтер», возможно, имело целью только подставить того агента и ускорить его отставку. Этот человек, как Брейден позже уточнил, «был одним из наших агентов, человек умный и обладающий литературным талантом, и мы платили ему зарплату» [1052]. Ирвинг Кристол, который был соредактором Даниэла Белла в журнале «Паблик интерест» (The Public Interest; журнал был запущен с помощью щедрого гранта в 10 тысяч долларов США, поступившего от Джоссельсона), попал как кур в ощип. «Когда Том Брейден опубликовал свою статью, говоря, что в «Инкаунтер» был внедрён агент ЦРУ, я был разъярён, потому что знал чертовски хорошо, что не я был агентом ЦРУ, и конечно, знал, что Стивен Спендер не был агентом ЦРУ, - отметил он позже. - Что подразумевал г-н Брейден, когда он писал ту статью, я не знаю» [1053]. Спендер, который никогда не был в структуре, сказал: «Я просто не могу предположить, что это был Кристол, действительно не могу. И знаю, что это был не я» [1054].

Ушёл Ласки. Несколько лет спустя, как и предсказывалось, его все презирали, после заявления Брейдена, называвшего его «трясущимся, глупым стариком». Разрушение целого дела, как в мелодраме с Джеймсом Бондом, по словам Ласки, «синдром шпионской сети... я никогда не редактировал журнал ЦРУ, не редактирую и никогда не буду» [1055]. Кто же был агентом ЦРУ? «Может, это были вы? Был ли это я? Кто это был? - спрашивал он. - Послушайте, мы сделали то, что сделали. Нет, нет, нет, это было фантазией, и к ней нельзя относиться серьёзно, особенно историкам» [1056]. Но Брейден 30 лет назад был категоричен: не было никакой фантазии.

Джоссельсоны были подавлены предательством Брейдена. «Я всегда хранила только хорошие воспоминания о вас с тех самых шестидневных гонок... вдобавок к уважению к вашему профессионализму, поэтому я была тем более огорчена вашим добровольным предательством Майкла и его друзей в вашей статье, - написала Диана. - Ваше полностью ложное заявление явно впутывает Ирвинга К. (Кристола), который, как вы, очевидно, забыли, был невольным участником событий... создало ситуацию хаоса и личного страдания, которое я полагаю, вы не можете себе вообразить, хотя можете понять, что нанесли смертельный удар хорошему журналу... Насколько позволяет оценить мой жизненный опыт этих тяжёлых лет и как вы, Том, должны ощущать в вашем сердце: если когда-либо и был человек, который был независимым и полагался только на то, что диктовала ему собственная совесть, это был [Майкл]» [1057]. Диана закончила письмо просьбой к Брейдену опубликовать извинение и отказаться от своего заявления, что Джоссельсон был внедрён в Конгресс. Он не ответил на её письмо.

Любопытно, что в самом Управлении происшедшее расценивали как «маленькую накладку в работе» [1058], Том Брейден вообще не подвергся какому-либо официальному порицанию. Более того, карьеры тех агентов, которые были близко связаны с программой некоммунистических левых, никоим образом не пострадали. Корд Мейер и его команда стремительно продвинулись на высокие посты (Мейер стал резидентом в Лондоне и отвечал за всю деятельность ЦРУ в Западной Европе). Только те, кто был завербован из рядов «некоммунистических левых движений», теперь стали не нужны. Роби Маколей немного покрутился вокруг, и, по словам Дианы Джоссельсон, «в конечном счёте они его выжили». Он ушёл из ЦРУ и из «Кеньон Ревью» ради должности редактора литературной части в журнале «Плэйбой». Джон Томпсон, который начал заигрывать с новыми левыми в середине 1960-х, был также отречён оттого, что сам называл «путешествием в страну сладостей» (On the Good Ship Lollipop - известная песня Ширли Темпле. - Прим. ред.). В процессе подготовки публикаций об Америке 1968 года он сказал Джоссельсонам, что все материалы о Вьетнаме про афроамериканцев (хотя стиль, который он использовал, чтобы описать их, был явно колониальным) [1059].

Джоссельсон, несмотря на то что он ушёл из ЦРУ перед созывом Генеральной ассамблеи, прошедшей 13 мая («Он ушёл раньше, чтобы защитить Конгресс, так, чтобы если бы его спросили, он мог бы сказать, что больше не был с ЦРУ», - отмечала Диана [1060]), был безнадёжно скомпрометирован. Его пенсия оказалась смехотворна и, конечно, никак не соответствовала тому огромному вкладу, который он сделал. В 1965 году Джоссельсон был «принят» Фондом Фарфилда на должность международного директора сроком на два года с зарплатой 21 тысяча долларов, которая была выплачена за двенадцать взносов. Теперь по крайней мере у ЦРУ не было дальнейших финансовых обязательств перед Джоссельсоном. Но Фрэнк Платт и Джон Томпсон, осознавая, что Управление его просто выбросило, вытребовали Джоссельсону пенсию 30 тысяч долларов в год, подлежащих выплате из резервного капитала Фонда Фарфилда. Как рассказывал Томпсон, этот резерв составлял около миллиона долларов. Неспособный по некоторым причинам возвратить эти средства спонсорам, Томпсон предложил их израсходовать [1061]. Отступные Джоссельсона, весьма скромные, если сравнивать с его заслугами, составили часть резервного капитала. Записей о том, как была распределена остальная сумма, нет.

Прежде чем разоблачили «Рампартс», сенатор Майк Мэнсфилд (Mike Mansfield) потребовал всестороннего расследования в Конгрессе всех случаев проводимого ЦРУ секретного финансирования организаций. Президент Джонсон вместо этого назначил специальный комитет, включавший трёх человек: заместителя госсекретаря Николаса Каценбаха (Nicholas Katzenbach), министра здравоохранения, образования и благосостояния Джона Гарднера (John Gardner) и директора ЦРУ Ричарда Хелмса. В итоговом отчёте от 29 марта 1967 года комитет Каценбаха пришёл к заключению: «Политика американского правительства должна заключаться в том, что никакое федеральное агентство не может обеспечивать тайную финансовую помощь или поддержку, прямую или косвенную, ни одной из национальных образовательных или частных добровольческих организаций» [1062].  Отчёт устанавливал срок - 31 декабря 1967 года - для завершения подобного тайного финансирования. Это должно было позволить ЦРУ провести «несколько существенных последних грантов - технику, известную как «финансирование скачка», - ко многим его операциям. В случае с радио «Свободная Европа» этого было достаточно, чтобы обеспечить его работу в течение двух лет.

Отчёт Катценбаха широко упоминался как инструмент, которым правительство «заставило» ЦРУ в будущем отказаться от этого типа деятельности. Но у ЦРУ была совсем другая интерпретация того, что они могли сделать в «посткатценбаховскую эру». Согласно отчёту специальной комиссии по изучению правительственных операций в области разведывательной деятельности 1976 года, заместитель директора по планированию Десмонд Фитцджеральд (Desmond FitzGerald) распространил следующее руководство по всем местным управлениям после того, как отчёт был опубликован: «а) тайные отношения с коммерческими американскими организациями не запрещены, повторяю, не запрещены; b) тайное финансирование зарубежных международных организаций разрешено» [1063].