Kurohibi. Черные дни - Gabriel

не мог моргнуть сухими глазами, его руки безвольно повисли, будто притянутые к земле кандалами. Синдзи ощущал лишь бесконечную, ужасающую пустоту в своей груди, будто его внутренности вырвала огромная когтистая рука, а взгляд окутала непроницаемая, густая как смоль тьма, приоткрывшая свое дно.

— Эй, парень! — блондин влепил ему затрещину. — Я к тебе обращаюсь.

Синдзи очнулся, вернувшись к реальности, но все еще ощущая мороз под кожей и почти ничего не видя вокруг, только лишь держа взгляд сфокусированным на отдаляющемся образе Маны.

— А... Да… я наблюдал…

— Чего, застремался? Мои ребята только начали обрабатывать ее, вот когда придут остальные, тогда и начнется самое веселье. Присоединяйся, если хочешь.

— А?.. Нет… спасибо, я лучше пойду…

— Вот как? — блондин сделал затяжку и вдруг опустил руку на плечо Синдзи. — Короче, хлюпик. Чтобы привел нам еще таких целок, чем больше, тем лучше. Если не приведешь — найдем и порешим. Понял?

Синдзи не шевелился, почти не расслышав ни слова из сказанного.

— Ты понял?! — жестко рявкнул блондин.

— Да.

— Точно?

— Да. Полностью.

— Молорик. Пиздуй отсюда, пока цел.

И он оттолкнул Синдзи, выпустив ему в след облачко сигаретного дыма, и отправился вслед за своей бандой. А Синдзи сделал несколько шатающихся шагов, остановился и развернулся, еще различая на другой стороне площадки удаляющуюся фигуру оттаскиваемой громилами девушки.

«Синдзи… помоги мне… пожалуйста… Син…»

Силуэт Маны исчезла за проемом складских ворот. На пустоши возникла долгожданная мертвецкая тишина, укрыв собой все еще звенящий в ушах оглушающий хриплый стон девушки.

«Все идет по плану».

Синдзи, покачиваясь, оперся о бетонную плиту, пытаясь вернуть груди нормальное дыхание и заставить сердце снова биться.

«Отлично сработано».

На его глаза попались кровавые следы, размазанные по шершавой поверхности бетона, и расплывшиеся капли спермы. На Синдзи накатила выворачивающая волна омерзения, будто черви пробрались и закопошились в желудке, и через секунду его вырвало.

«Ты молодец, Икари Синдзи, ты все сделал правильно. Теперь прими пилюли, столько, сколько найдешь в кармане, отдохни и иди дальше. Тебя ждут остальные. Им тоже необходимо твое внимание. Осталось совсем чуть-чуть».

Повинуясь голосу в своей голове, Синдзи запихнул в рот горсть пилюлю, тут же ощутив их медом расплывшийся по венам пьянящий вкус, и с черной пеленой перед глазами поплелся к выходу со склада. Под ногами шуршал гравий, невидимое солнце пекло прямо в саднящую спину, а в голове так и не исчез отпечаток кричащей, бьющейся в агонии, стонущей, моляющей о пощаде, зовущей о помощи, энергичной, такой живой и восхитительной, до волнительной дрожи в сердце прекрасной, в чем-то наивной, но необычайно красивой и задорно сияющей своими бирюзовыми глазами Маны.

И тут Синдз расхохотался. Заливистый безудержный смех вдруг накатил безудержным цунами, захлестнув волной дикого беспричинного веселья, и Синдзи рухнул не землю, не в силах стоять на ногах от хохота, он смеялся и смеялся, чувствуя абсурдное ликование и торжество, забывая о той тьме, что он видел на протяжении последнего получаса, забывая горечь и пустоту на месте вырванного сердца, стирая боль сладким восторгом. Даже когда в голове пропал мучительный и страдальческий образ молящей по помощи, о спасении, о нем, Синдзи все равно смеялся, он смеялся безостановочно до слез, смеялся, пока воздух в груди не иссяк и легкие не стали задыхаться, но даже тогда его тело продолжало содрогаться в беззвучном хохоте.

И лишь потом, с трудом вздохнув, он ощутил, как улетучилась последняя смешинка, подарив на прощание избавление от слизкой черноты в душе, и, поднявшись, с легкостью на сердце зашагал вперед, лишь только в глубинах мыслей слегка недоумевая, почему, ну почему все никак не перестают течь слезы.

Глава 12: Bitter.

Синдзи обнаружил себя посреди торговой площади среди длинного ряда павильонов и лотков с разложенными на прилавках разноцветными горками фруктов и овощей, орехов, круп, ягод и цветов, выпечки и еще множества другого товара, красующегося за окнами витрин. Чуть поодаль виднелось здание бакалеи, магазинчика «все для питомцев», возвышающийся оранжевый блок-коробка супермаркета, а напротив — огромный комплекс рыбопродуктов, совмещенный со складами и пристанью у озера.

«Как я сюда попал?»

Мысль эхом пронеслась в голове, раздавшись крайне неприятным скрежещущим гулом, от которого и так нечеткое зрение потемнело вновь и померкло под мутной пеленой. Синдзи потер виски пальцами и скривился, как от зубной боли, хотя шум в голове не столько резал по мозгу, сколько мешал думать и раздражал своей назойливостью. А вот тьма в глазах, от которой небо над головой казалось черной смолистой массой, волновала уже куда серьезнее — точнее даже не сама она, а тот осадок, что камнем навалился на сердце, та невыносимо тяжелая пустота внутри, та сокрытая и мучительно тянущаяся тонкой линией сквозь душу боль. Но больше всего давила угнетающая скверна в груди, это грызущее и заставляющее задыхаться от изводящего волнения чувство, словно невообразимая тоска и обжигающая грусть от потери чего-то близкого, сокровенного. Несмотря на то, что Синдзи уже было знакомо это ощущение, и в чем-то даже являлось ожидаемым — оно всегда возникало после сильного волнения или пережитой бури ярких и не всегда приятных чувств, будто являясь их осадком, следствием «остывания», однако сейчас его тревожило что-то еще. Незнакомый, но уже приевшийся шум в голове, к которому еще добавилась раздражающая резь на прослезившихся глазах, казалось, нашептывал ему чарующие слова, неразличимые, но притом вполне понятные, заставляющие забыть привычную тревогу и окунающие в мягкий, греющий до жара под кожей трепет возбуждения. Смутная тревога и недоумение мгновенно улетучились, стоило лишь Синдзи неожиданно резко прояснившимся взглядом осмотреть галдящую площадь и толпу народа вокруг: озабоченные своими делами обыватели, продавцы за прилавками, разносчики, уборщики, школьники, семейные парочки — все они являлись доказательством жизни, ее неспешного течения, рекурсии, конечности бытия.

«Что… это сейчас было?»

Синдзи недоуменно осмотрелся по сторонам.

«Ничего особенного. Все в порядке».

Чувствуя, как вдруг закружилась голова, он протер глаза пальцами и крепко зажмурился, борясь с подступившей тошнотой и странным бурлением в области живота, хоть и, очевидно, являющимся плодом его воображения, но накатывающим тревожной и усиливающейся волной страха.

«У меня что-то… в голове…»

И тут неожиданно перед закрытыми глазами сверкнула вспышка, мигом избавив от навязчивого гула и клубка сумбурных чувств на душе, и все вдруг исчезло, резко прояснилось. Синдзи в ту же секунду распрямился, очистившимся и даже сделавшимся четче взором взглянув на толпу людей вокруг, легко вздохнул, ощутив специфический