Птица малая - Мэри Расселл

Он ловко сложил ее и бросил на кипу в корзине.

— Новые скрепы! — воскликнул Джон.

Слушания были отменены на несколько недель, пока с Сандосом работала Паола Марино, миланский биоинженер, которую отец Генерал привлек, когда отец Сингх не смог исправить изъяны в прежних скрепах. Сандос не хотел встречаться с новым человеком, но Джулиани настоял. Несомненно, работа оказалась успешной.

— Я поражен. Это изумительно.

— Да. С полотенцами тоже получается, но моему мастерству есть пределы. — Эмилио снова повернулся к машинам. — Носки, например, вы, парни, отсылаете их в стирку вывернутыми наизнанку и получаете чистыми, но в том же состоянии.

— Э-э, у моего папаши была такая же привычка.

Джон наблюдал, как работает Сандос. Его хватка не была безупречной, и все еще приходилось внимательно следить за своими движениями, но прогресс был налицо.

— Скрепы и впрямь хороши, не так ли?

— Ими намного проще управлять. Они легче. Смотрите: синяки проходят.

Эмилио повернулся и протянул руки Джону. Новые скрепы отличались радикально — не столько клетка, сколько шины на запястьях с электронными датчиками. Пальцы поддерживались снизу плоскими ремешками, соединенными меж собой, но вплотную прилегавшими к кистям. Более тонкие ремешки проходили над фалангами, а набор из трех плоских ремней прикреплял шины к пястям, запястьям и предплечьям. Джон старался не замечать, насколько атрофированы мышцы, и сосредоточился на механизмах, пока Сандос объяснял их устройство.

— Кисти и предплечья ноют, но, полагаю, это оттого, что я стал их активнее использовать, — сказал Эмилио, выпрямляясь. — А вот это лучше всего. Следите.

Сандос подошел к большому столу, предназначенному для сортировки и складывания белья, и наклонился, уложив на него предплечье. Он чуть качнул рукой в сторону, активируя маленький переключатель, и скрепа со щелчком раскрылась, повиснув на кисти против большого пальца. Эмилио вытянул руку наружу, а затем ухитрился вставить ее обратно, обойдясь без посторонней помощи; правда, прежде чем он снова щелкнул переключателем и скрепа захлопнулась, ему пришлось потрудиться.

— Я со всем справляюсь сам, — сказал Эмилио, шепелявя точно трехлетка. И добавил своим голосом: — Вы и представить не можете, что это для меня значит.

Джон широко улыбнулся, радуясь его счастью. Все, включая, возможно, и самого Сандоса, недооценивали, насколько угнетает его хастаакала. Впервые с тех пор, как его искалечили, Эмилио находил дела, которые мог выполнить, вместо дел, которые были ему недоступны. Будто прочитав мысли Джона, Сандос повернулся, затем с самоуверенной усмешкой наклонился, подняв корзину, и застыл, ожидая комментариев.

— Очень впечатляюще, — признал Джон.

Сандос поволок корзину к занавешенной двери, которую распахнул, толкнув спиной. Джон последовал за ним к веревке для белья.

— Сколько здесь? Семь или восемь кило, а?

— Микроприводы тут получше, — сказал Сандос и принялся развешивать белье.

Процесс оказался медленным. Он все делал правильно, но прищепки норовили выскользнуть из его хватки.

— Возможно, мисс Марио следует добавить на большой и указательный пальцы фрикционные подушечки, — с легким раздражением сказал Эмилио, когда это случилось в четвертый раз.

И это тот самый человек, который месяцами маялся со старыми скрепами без единой жалобы! Было отрадно слышать, как он облегчает душу. В нем нет ничего, что нельзя вылечить с помощью беззлобного брюзжания, подумал Джон. Он знал, что все не так просто, но с удовольствием убеждался, что Сандос обрел душевный покой.

— Наверно, я скажу глупость, — предупредил Джон, — но эти скрепы и выглядят изящно.

— Итальянский дизайн, — восхищенно откликнулся Эмилио.

Он вытянул руку перед собой, словно невеста, разглядывающая свое новое кольцо, и произнес с легким английским акцентом:

— В следующем году их будут носить все.

— «Принцесса-невеста»! — воскликнул Джон, немедленно распознав цитату.

— А-а, вижу, вы используете против меня защиту Бонетти, — сказал Эмилио — на сей раз с сильным испанским акцентом.

— Не связывайся с сицилийцем, когда на кону жизнь! — объявил Джон, усаживаясь на низкую каменную стену, ограждавшую этот боковой дворик.

Некоторое время они перебрасывались цитатами из фильмов, пока Джон не откинулся назад, сцепив руки на колене, и не сказал:

— Потрясающе, старина. Никак не думал, что найду вас в таком бодром состоянии духа.

Эмилио застыл с простыней в руках, вдруг осознав, что и впрямь доволен жизнью. Он остолбенел, едва ли зная, что делать с этим чувством. Возник было почти автоматический порыв возблагодарить Господа. Эмилио подавил его, упрямо цепляясь за факты: он развешивает белье, болтая с Джоном Кандотти о «Принцессе-невесте», и получает удовольствие. Вот и все. Благодарить надо Паолу Марино, а не Бога. Эмилио и сам помог себе. Когда он понял, насколько лучше новые скрепы, то попросился на работу в прачечную. Ему нужно чем-то заниматься, а это будет хорошей посильной тренировкой, убеждал Эмилио, естественной терапией для его рук. Теперь он спал и ел лучше, а ночи сделались не такими тяжелыми. И он становился сильнее. Конечно, время от времени, слегка запыхавшись от постоянных наклонов, Эмилио вынужден был останавливаться, но постепенно перерывы делались короче и требовались реже…

Обеспокоенный его затянувшимся молчанием и задумчивостью, Джон оставил свой каменный насест.

— Давайте я помогу, — мягко сказал он и поднял одну из простыней.

— Нет!

Уронив простыню, Джон отшатнулся.

Несколько секунд Сандос не двигался, тяжело дыша.

— Послушайте. Простите, — сказал он затем. — Я испугался, ясно? Не ожидал, что вы окажетесь так близко. Не хочу помощи! Все пытаются мне помочь! Простите, но я это ненавижу. Оставьте меня в покое…

Он отвернулся — сердито, едва не плача. Наконец повторил более спокойно:

— Простите. Напрасно я на вас ополчился. Я запутался, Джон. Столько всего намешано…

Стыдясь своей горячности, Эмилио отвернулся и наклонился к корзине с бельем. Спустя пару минут сказал через плечо:

— Не стойте с глупым видом. Помогите.

Джон растерянно покачал головой, но затем подобрал наволочку и повесил на веревку.

В молчании они довели дело до конца и вернулись в сумрак подвала за новым грузом белья. Опустив корзину на пол, Эмилио тяжело вздохнул, глядя на свои скрепы:

— Да, эти намного лучше, но на скрипке играть я все еще не могу…

Джон забормотал что-то сочувственное, но вдруг увидел, что Эмилио ухмыляется.