Духовидец. Гений. Абеллино, великий разбойник - Фридрих Шиллер

удавалось достичь своей цели. Как зачарованная отвечала я невольно на проявления их дружеского расположения. Я сделалась менее замкнутой; и если бы не доводилось мне наблюдать за некоторыми из них незаметно, после чего я получала совершенно противоположные и более сильные впечатления, я могла бы быть ввержена в пучину несчастья.

Среди молодых людей, которые меня окружали, один казался наиболее достойным — писаный красавец, перед пылкостью которого трудно было устоять, вкрадчиво любезный и всегда готовый исполнить любое мое желание. Он превосходил всех в стремлении добиться моей благосклонности, он жил только моими взглядами и бывал счастлив или несчастлив в зависимости от смен моего настроения. Никогда еще все искусства совращения не соединялись столь согласно; все обстоятельства способствовали ему; все, что ни делало и ни говорило остальное общество, становилось выражением поддержки ему или служило похвалой. Убежденная в чистоте его любви благодаря его долгим и неослабевающим стараниям, должна была я окончательно пасть, однако небольшое происшествие развеяло все его надежды, вернув меня к моим прежним мыслям.

У него была маленькая болонка[193], она мне безумно нравилась, и я постоянно давала ему понять, как мне хотелось бы стать ее хозяйкой. Но он, очевидно, не желал расставаться с нею. Однажды утром пообещал он мне все же, что вечером подарит ее мне. За час до того, когда обыкновенно собиралось все общество, я прогуливалась по дорожкам сада; тихо пройдя мимо входа в замок, я увидела сего кавалера, занятого своей маленькой любимицей. Отступив назад, я спряталась за кустарником. Старательно повязав собачке на шею ленту с бантом, он поцеловал свою питомицу и не удержался от того, чтобы сказать:

— Бедный Тонон, итак, мы должны расстаться; но я всегда буду любить тебя более тех удовольствий, что получу взамен обладания тобой.

Эти слова пронзили мне сердце будто кинжал. Я тут же увидела все отчетливо и без прикрас. От потрясения я едва не лишилась чувств, и мне стоило немалых усилий взять себя в руки и предстать перед ним совсем иной Эльмирой, чем та, которую он знал прежде. К счастью, ярость и боль пересилили мои вздохи и слезы; подавив всхлипывания, я вернулась незаметно в свою комнату.

Как только я немного успокоилась, я поняла, как важно не разыгрывать дальше начатую было роль. Я постаралась казаться веселой и, как прежде, невзыскательной; песик был мне вручен с необычайной торжественностью и принят с дружеским изъявлением благодарности. От меня ожидали и требовали наконец награды за жертву, но поскольку я была заранее предупреждена, то смогла успешно уклониться от настойчивых ласк и нежных угроз моего кавалера.

Так протекло еще несколько недель, но случая к бегству по-прежнему не предоставлялось. Опасность моего длительного пребывания среди Братьев возрастала с каждым днем; однако я не знала ни окрестностей, ни живущих поблизости соседей, и редкий час за мною не наблюдали. Наконец, предвидя новые затруднения, я отважилась на то, что никогда не смогла бы сделать даже при более благоприятных обстоятельствах. На одном празднестве, затеянном в мою честь, когда глаза всех должны были быть устремлены на меня, соскользнула я с трона, на котором сидела, ожидая процессию, залезла на ближайшее дерево и схоронилась в его кроне до наступления ночи.

С приходом сумерек я слезла с дерева, и тропинка привела меня к отдаленной деревне. Темнота и случай благоприятствовали мне. Готовая ко всему, я смело шла моей судьбе навстречу. Сменив платье и вымазав лицо, я, прося милостыню, прошла через все провинции Испании и Франции, пока не добралась до этой деревни. Часть драгоценностей, которыми меня украсили в день празднества, я растеряла во время путешествия, но все же мне удалось спасти достаточно, чтобы купить этот небольшой крестьянский двор и завести все необходимое для хозяйства. Тут надеялась я прожить весь остаток моей недолгой жизни».

* * *

На сем, любезный граф, заканчивается лаконичная выдержка из истории Эльмиры, относящаяся к тому времени; я изложил ее так, как сумел запомнить. Вы видите, как все в высшей степени необычно сложилось. Если бы я когда-либо сомневался в воле Провидения, тут был бы случай вновь обрести благоразумие. История моя и Эльмиры показывает, сколь далеко может воплотиться высшая премудрость в нашей жизни, которую мы не всегда способны даже в конце постичь.

Но рассказ мой близится к концу. Позвольте же мне в нескольких словах изложить краткое и незначительное завершение этой истории. Клэрхен влюбилась в ухаживавшего за ней молодого крестьянина; но она была бедна, а отец ее избранника довольно богат. Тут смотрят на это так же, как и везде в мире. Я дал ей в приданое приличную часть из того, чем владел сам, ибо не хотел ни продавать, ни дарить вещи, которыми владела Эльмира, увязал снова мой узел и, преодолев путь из Швейцарии в Германию, оказался в окрестностях Г***, где имел счастье с вами познакомиться.

С той поры вам известна моя история. Пока вы участвовали в войне против британцев[194], я перебрался в Б**, чтобы предаться хоть и не вполне деятельной, но и не совсем праздной жизни и развлечениям, к которым привык. Я не стану описывать маленькие приключения и истории, в которых беспрерывно бывал замешан несколько лет, и рассказывать, как я был окружен и наблюдаем всяческими тайными орденами, обществами и разного рода носителями суемудрия; я разгадал их тайны и понял, что они либо подчинялись тем, кого я уже знал, либо находились с ними в некоторых сношениях, однако довольно скудных и непрочных.

* * *

Здесь хочу я вновь соединить, после стольких различных отступлений, нити тех обстоятельств, о которых я поверхностно упомянул в середине записок, что писал для графа. В наших окрестностях появился человек, который, как я опасался, подбирался ко мне очень близко и чье появление угрожало мне новыми напастями; я предполагал, что через сердце графа он искал иных путей влияния на меня. Но это продолжалось недолго. Он хоть и приобрел дом по соседству, но через несколько дней снова исчез. Говорили, что поводом для его отъезда была чья-то женитьба в Б**, и это меня успокоило.

Однако сей случай произвел на меня неизгладимое впечатление. Я отказался от некоторых своих планов, в частности от намерения возвратиться на родину. Кое-какие вещи стали для меня ясней, и я понял, как являлся мне Амануэль. Мне казалось, что тут Незнакомцы допустили ошибку. Возможно, они хотели меня подобным образом запугать, чтобы я всегда чувствовал их незримое присутствие; однако после раздумий все мистическое в явлении