Информация и человек - Сергей Сергеевич Сергеев

формируемому образу. Это можно сделать лишь «подвергая» ощущения различным проверкам («примеряя» их к имеющемуся фону). Рассмотрим схематично, каким образом можно проверять ощущения на предмет их «уместности» или, напротив, «неуместности» для заданного фона.

Обычно (хотя и не обязательно) номера телефонов запоминаются не целиком, а группами цифр. Каждая такая группа – это своего рода образ, воспринимаемый как совокупность определённых ощущений (хотя это далеко не всегда осознаётся). Допустим, первая группа цифр воспринимается как что-то мягкое, тёплое, бархатистое и ещё как множество других едва уловимых ощущений. Могут ли перечисленные ощущения («мягкое», «тёплое», «бархатистое») ассоциироваться в сознании с образом одеяла или халата? Конечно же, могут. Но сознание этот образ отвергнет. Он «неуместен» для заданного фона (в составе фона есть информация, что номер телефона это цифры, а образ одеяла или халата «не стыкуется» с этими сведениями). И сознание будет перебирать другие образы (совокупности цифр), которые могут ассоциироваться с этим ощущением. Но вот такие цифры «всплыли» в памяти. Так что же, они будут восприняты сознанием как истина? Нет. Эта совокупность цифр должна пройти ещё ряд проверок (хотя, опять же, не всегда осознаваемых). Номера телефонов это не просто случайный набор цифр. В любом городе каждый район обслуживается конкретной АТС и, соответственно, начальные цифры всех номеров для данного района одинаковы. Например, «53» или «27». К тому же, если вы звоните своему знакомому не домой, а на работу, начальные цифры в том же самом районе могут быть другими, например, «91». Это, конечно, не все варианты проверок. У вас могут быть свои, специфические проверки. Например, какой-то номер телефона может начинаться цифрами, совпадающими с номером вашей квартиры, датой вашего рождения, стоимостью баночки пива, вашим ростом, начальными цифрами числа и т.п.

Естественно, подобные проверки будут проводиться не только для начальной группы цифр, но и для всего номера. И завершённость воспроизводимого образа (то есть признак того, что «подстыковывать» больше ничего не надо) тоже фиксируется через определённого рода проверки. В данном случае эта завершённость определяется просто: всегда известно, сколько цифр надо вспомнить. Например, в Москве номер телефона состоит из семи цифр, а в Рязани – из шести. Внутри какого-либо предприятия номер может состоять из пяти, четырёх или даже трёх цифр. А если телефон сотовый, то будет 11 цифр независимо от района и даже города.

То есть, в сознании имеется определённая фоновая информация (структура представлений) для данного конкретного случая. И воспроизводимый образ – номер телефона – должен вписаться в этот фон. Если он впишется по всем параметрам, то в сознании возникнет ощущение правильности и законченности воспроизведённого образа (информации-фигуры).

Конечно же, трудно предположить, что в человеческом мозгу нет еще каких-то систем проверок, которые человек просто не замечает на сознательном уровне. Мы рассмотрели лишь то, что «лежит на поверхности», что предельно ясно. И рассматривали это только в качестве примера, чтобы показать, что процесс воспроизведения в зоне видимости информации с помощью ассоциаций это процесс не пассивный, а творческий.

***

Конечно, закономерности построения любого образа могут быть самыми разными и неожиданными. И не обязательно неосознаваемыми. Так, у одного из героев кинофильма «Вокзал для двоих» номер телефона был «1234567», то есть простая последовательность цифр от 1 до 7. В данном случае никаких загадочных проверок делать не требуется, здесь мы имеем дело с предельно простой и полностью осознаваемой закономерностью.

Надо ещё учесть, что вспоминание какой-либо информации далеко не всегда вызывает хотя бы минимальные затруднения. Если, например, после вспоминания номера телефона через короткое время попытаться снова вспомнить его, то это не вызовет никаких трудностей. И здесь нет ничего удивительного, ведь во время первоначального вспоминания эта информация побывала в зоне видимости с массой ощущений, «действующих» в настоящий момент. То есть, приобрела массу новых ассоциативных связей, через которые и осуществляется её «ввод» в зону видимости.

А сам факт того, что воспринимаемую информацию сознание определённым образом проверяет («примеряет» к имеющемуся фону) подтверждается даже простым анализом некоторых особенностей речи. Если в слове пропущена буква (или вместо одной буквы написана другая), то в большинстве случаев сознание легко исправляет такой дефект. Более того, если в каком-либо предложении пропущено целое слово, то и с этим проблем не возникает. Иногда можно восстановить целое предложение, пропущенное в каком-либо абзаце. Конечно, трудно дать исчерпывающее объяснение принципу таких проверок, но сам факт их наличия сомнению не подлежит.

***

Естественно, сам процесс вспоминания, как и любой творческий процесс, может порождать множество самых неожиданных нюансов. Один из таких нюансов хорошо показан (и даже стал в определённом смысле классическим примером особенностей вспоминания) в известном рассказе А. П. Чехова «Лошадиная фамилия». Главный герой этого рассказа никак не мог вспомнить фамилию лекаря. Помнил только, что эта фамилия «лошадиная». То есть в качестве «основы» он смог воспроизвести в зоне видимости только одно ощущение – ощущение «лошадиности». А для составления целого образа – фамилии – этого было недостаточно. В рассказе описывается, как этот персонаж вместе с другими героями перебирал все слова, содержащие ощущение «лошадиности» – Кобылин, Жеребцов, Жеребятников, Уздечкин, Гнедов и т.д., но нужную информацию никак не мог воспроизвести.

Можно, конечно, сказать, что фамилия в памяти просто «стёрлась», разрушилась под воздействием времени, и только какая-то частичка этого образа пока ещё осталась. Но почему сознание «отвергало» явно «лошадиные» фамилии, которые отчаянно перечисляли герои рассказа? Как оно могло определить, что эти фамилии ошибочны, если «оригинал» забыт (сравнивать-то в таком случае не с чем)? И почему при воспроизведении правильной информации – фамилии Овсов – сознание сразу определило, что это именно то, что надо? Неужели в этой фамилии больше «лошадиности», чем в тех же «Кобылин» или «Жеребцов»?

Последний вопрос явно неправомерен. Правильность воспроизведённой информации определяется не по силе того или иного ощущения, а по факту «успешной стыковки» этой информации с имеющимся для данного случая фоном. В самом начале, когда герой рассказа хотел вспомнить фамилию, в его сознании наверняка воспроизвелось не одно, а множество различных ощущений («основа» для подстыковки других «деталей»). Просто ощущение «лошадиности» было доминирующим, да ещё и поддающимся словесному определению. Остальные ощущения были едва заметны и практически не воспринимались на сознательном уровне. И когда он рассматривал фамилию, скажем, «Жеребцов», то помимо «нужного» ощущения «лошадиности» воспринимал ещё массу других ощущений, которые «не стыковались» с «основой» – первоначальным комплексом ощущений. (Эти первоначальные ощущения можно условно обозначить, например, как «янтарность», «злаковость», «колосистость» и т.п. И они не содержались в фамилии «Жеребцов», равно как и в других предполагаемых фамилиях.) И именно эта «нестыковка» порождала ощущение неправильности. Но вот когда он услышал про овёс, то в зоне видимости его сознания появились все нужные для построения