Конан из Киммерии - Роберт Говард

— Я Конан-киммериец, — ответил варвар. — Ее зовут Натала, она бритунка. Но я не собираюсь сидеть на софе и гадать, свалится мне эта тень на шею или нет!

Она звонко рассмеялась и грациозно опустилась на мягкое ложе.

— Видите ли, — сказала она с напускным смирением в голосе, — бежать от Тога — напрасный труд. И тот, которого вы видели, тоже не избежал своей судьбы.

Конан пробурчал что-то и присел на край софы, вытащив, однако, саблю и держа ее наготове на коленях. Рядом с ним, поджав под себя ноги, пристроилась Натала. Она с ненавистью посматривала на прекрасную Талис, чувствуя себя рядом с нею никчемной дурнушкой, от ее внимания не укрылись также те пламенные взоры, которыми забрасывала могучего варвара юная стигийка.

— Расскажи нам о городе, — попросил киммериец. — Что за люди живут здесь?

— Ксутал — очень старый город. Много веков назад одно из племен, кочевавших по пустыне, наткнулось на оазис и осталось в нем жить. Когда именно это случилось, горожане уже не помнят.

— Горожане не помнят… Значит, здесь все же живут люди?

— Да, живут. Их не слишком много, но больше, чем ты думаешь. Ксутал — город, в котором стоит одно-единственное здание, поскольку все строения за этими крепостными стенами соединены тысячами коридоров и переходов, и вы могли бы часами и даже сутками бродить по залам и ни с кем из жителей города не встретиться. Но их тут сотни…

— Как же это? — изумился Конан.

— Видите ли, горожане обычно спят, вся их жизнь проходит в снах, гораздо более реальных для них, чем действительность. Вам, наверное, доводилось слышать о черном лотосе? Нет на земле растения ядовитее. Но предки ксуталийцев научились так обрабатывать его сок, чтобы он приносил им не смерть, а сны — фантастические, красочные, чудесные, — и с тех пор горожане живут исключительно этими снами. Они иногда просыпаются — едят, пьют, занимаются любовью — и вновь возвращаются в свои сны, иногда не притронувшись даже к еде, стоящей на столах. К одному из таких столов вы, наверно, и попали…

— А что они едят? — перебил ее Конан. — Что-то я не видел нигде в округе ни полей, ни виноградников. А где их сады, фермы?

— О, они мудрецы, эти ксуталийцы, или, точнее, их предки были мудрецами. Они получают еду из воды и воздуха, используя солнечную энергию. Кто знает, до чего они додумались бы, не погуби их лотосные сны. К счастью, до того, как они увлеклись ими поголовно и без оглядки, город уже был построен. Вы обратили внимание на светящиеся алмазы? Стоит потереть такой камень пальцем, и он загорается. Потрешь снова — гаснет. И это лишь малая толика древних знаний, большая их часть уже давным-давно утрачена. Впрочем, зачем им это в их похожих на смерть снах?

— Значит, этот тип у ворот тоже спал? — спросил киммериец.

— Ну конечно, вне всяких сомнений. Человек, погруженный в сон, подаренный соком лотоса, подобен мертвецу. Их тела как бы умирают, а души тем временем странствуют в чудесных видениях. Бедняга у ворот был стражником — они все тут несут стражу по очереди, таков уж обычай, но с тех пор, как была построена эта стена, через городские ворота не вошел ни один чужак… Чему ж тут удивляться, когда они спят на посту?

— Так где же все эти люди? — допытывался Конан. — Ты говоришь, их здесь сотни. Так где они?

— Спят, — ответила она, — спят на софах, на шелковых оттоманках, на пушистых шкурах, на атласных подушках, спят, сложив руки на груди, спят…

Варвар вздрогнул, подумав о том, что сотни тел неподвижно лежат где-то рядом, вглядываясь широко раскрытыми, остекленевшими глазами в мрак и тишину своих комнат.

— А что это за тень похитила одного из них?

Прекрасное лицо стигийки исказилось на миг гримасой страха.

— Это Тог, древний бог, который живет глубоко под землей. Никто не знает, был ли он в оазисе, когда здесь появились первые люди, или пришел сюда с ними. Многие столетия жители Ксутала чтят его как бога. Большую часть времени он проводит где-то в земных недрах, но, когда проголодается, некими тайными тропами поднимается на поверхность. И тогда беда тому, кто повстречается ему на дороге.

Натала охнула от ужаса и обняла Конана за шею с такой силой, словно боялась, что ее вот-вот разлучат с могучим защитником.

— О Кром! — воскликнул ошарашенно киммериец. — Как же это? Они что, так и лежат, как бараны, пока этот демон их пожирает?

— А ты отказал бы богу в полагающейся ему жертве? У нас в Стигии людей тоже убивают на алтарях во славу богов, и на месте жертвы может оказаться любой из стигийцев. Так не все ли равно — жрец приносит жертву или бог сам приходит за нею?

— Ну нет! — воскликнул гневно варвар. — У нас людей в жертву не приносят. Клянусь Кромом, хотел бы я посмотреть на жреца, которому пришло бы в голову зарезать на алтаре киммерийца! Кровь пролилась бы, это верно, но чья кровь, как ты думаешь?

— Ты варвар! — рассмеялась Талис. — Ты настоящий варвар! Но Тог — очень старый бог, бог кровавый, алчущий жертв, не забывай об этом.

— Ну что за люди! — бормотал гневно Конан, — Лежать и спать, зная, что проснуться, быть может, придется уже в животе у чудовища!

— Такова уж их судьба! — улыбнулась Талис, — Ими с незапамятных времен лакомился Тог. Некогда их были тысячи, сейчас — едва сотни. Еще несколько поколений, и останутся единицы, а Тогу придется искать поживу в другом месте или убираться туда, откуда появился. Ксуталийцы знают о том, что их ждет, но даже не помышляют о бегстве, они давно уже смирились с этим. Вы не поверите, но вот уже несколько поколений никто из них не выходит из города дольше, чем на пару часов. А я видела старинные карты, нарисованные на пергаменте, на них, в дне пути в южном направлении, указан оазис, еще в дне пути дальше — второй, а там уже и до края пустыни рукой подать. Но так далеко никто из горожан пойти теперь не решится. Они хуже растений, всех их погубили лотосные сны. У них есть золотистое вино с чудесными свойствами, которое залечивает любые раны и возвращает силы даже после самых разнузданных оргий, — его они и пьют. И спят, спят… И все же, несмотря на сонное отупение, все они судорожно цепляются за жизнь, когда приходит их час, да вы сами в этом убедились. Мне тоже приходилось видеть перепуганных горожан, а однажды весь город переполошило известие о том, что Тог покинул свои подземелья. Люди бегали по улицам, рвали на себе волосы, пока наконец не выскочили за ворота. Посовещавшись там, они бросили жребий и оттащили того, на кого он пал, связанным по рукам и ногам в одну из комнат, чтобы Тог, удовлетворившись жертвой, оставил их в покое.

— Бежим отсюда! — рыдала Натала. — Бежим скорее!

— Замолчи! Еще не время! — шикнул на нее Конан, любуясь белым, словно слоновая кость, телом прекрасной стигийки, — Но скажи, Талис, как ты оказалась в этом городе?

— О, я попала сюда еще ребенком, — ответила она, томно потянувшись и заложив руки за голову. — Я принцесса, ты, надеюсь, уже понял это. Меня похитил из отчего дома один из принцев-мятежников, он шатался по свету с бандой кушских лучников, все искал место, чтобы основать собственное королевство, пока не заблудился в пустыне. В конце концов и он сам, и его люди умерли от жажды. Я обязана жизнью одному из лучников — он, прежде чем испустить дух, посадил меня на верблюжью спину. Это славное животное притащило меня, полумертвую, прямо к воротам этого города. Потом мне рассказывали, что однажды утром увидели за воротами мертвого верблюда, а рядом с ним полузасыпанную песком девушку. Горожане принесли меня в город и отпоили вином. Так вот я и выжила. Я не знала их языка, но они очень быстро изучили мой. Особенно старались мужчины. И вовсе не потому, что стигийский язык им так понравился, — ради меня они готовы были бросить все, даже свои сны.

Она бесстыже рассмеялась, бросив откровенный взгляд на киммерийца.

— Их женщины ужасно ревнивы, — продолжила стигийка. — Они, кстати, очень красивы, и если бы не желтоватый оттенок кожи да не припухшие от сна веки, их красота вообще была бы совершенной. Здешних мужчин прельщает не столько моя красота, сколько то, что я совсем иная, чем их женщины. Я, правда, тоже вкусила лотосового сна, но мне это не понравилось, я предпочитаю жить наяву, а не в розовых снах, как те желтые лунатики. Ксуталийцы охочи до женских ласк и знают в них толк. Я бы посоветовала тебе своей рукой избавить от мучений эту несчастную девушку, прежде чем они дорвутся до ее тела. Сладострастной похоти этих распутников ей не вынести — слишком слаба. Мне не было и пятнадцати лет, когда я впервые приняла участие в мистериях в честь богини Деркето, но где нашим жрецам тягаться с ксуталийцами по этой части! У них вся жизнь проходит в снах и оргиях.

— Какая мерзость! — сплюнул презрительно киммериец.

— О, это дело вкуса, — усмехнулась Талис, опуская глаза.