Томминокеры - Стивен Кинг

Гарденер поднялся на ноги и подошел к Энди, чем весьма насторожил бывшего агента по торговле недвижимостью, бросавшего тревожные взгляды.

— Мы встретились с ней после уроков; я спросил, помнит ли она еще «побелку забора» наизусть. Еще как помнила. Ничего удивительного… Есть кое-что, что не забывается никогда. Например, когда твоя матушка или сестрица истязают тебя мучительными затеями, вовлекая в наводящие ужас Конкурсы Юных Дарований. Момент, когда ты выходишь на сцену и предстаешь перед всем сборищем, может стереться из памяти. Но то, что ты выучил, так втемяшивается в твою голову, что ты вспомнишь эти строки даже на смертном одре.

— Слушай, — прервал его Энди, — вернемся к работе…

— Я попросил ее припомнить несколько предложений, а потом и присоединился к ней. Мы чуть не лопнули со смеху… помню даже, как чернильница опрокинулась к ней на колени. Мы слово в слово декламировали бессмертные строки Марка Твена. Так уж получилось, что мы сразу нашли друг друга. А что? И я, и Бобби были очень застенчивыми детьми. Ее сестрица стерегла ее, как дракон заколдованную принцессу, моя матушка выполняла сходные функции, так что мы понимали друг друга без слов. Люди вроде моей матушки и ее сестрицы одержимы бредовой идеей, что единственное, что необходимо застенчивому ребенку, что несомненно, принесет ему пользу — так это участие в затеях, внушающих ему наибольший ужас — возьмем, например, конкурс юных дарований. Так что, можешь мне поверить, все мытарства Тома Сойера мы принимали близко к сердцу. Вообще, подобные эпизоды для декламации — излюбленный вариант, бытующий на конкурсах. Пожалуй, только «Сердце-обличитель» может с ним соперничать.

Гарденер набрал воздуха в легкие и завопил:

— Негодяи! Будет вам притворяться! Я сознаюсь!., оторвите половицы!., вот здесь, здесь!., это стучит его мерзкое сердце!

Энди просто передернуло. Он выронил термос и облился холодным кофе.

— Хо-хо, Бузи, — отметил Гарденер, как бы между прочим. — Пропали твои полиэстровые слаксы.

— Надо сказать, что в отличие от Бобби я не дрожал, — продолжил Гарденер свой рассказ. — Более того, я выиграл второй приз. Но это не изжило мой страх выступления перед обширной аудиторией… Пожалуй, только усугубило его. Когда я выхожу читать стихи перед толпой, я вижу эти кровожадные взгляды… и всегда вспоминаю «побелку забора». А еще я вспоминаю Бобби. Бывает, этого вполне достаточно, чтобы выбить меня из колеи… Ну, как бы то ни было, мы с Бобби нашли общий язык.

— Не понимаю, какое отношение это имеет к работе! — истошно закричал Энди. Он знал, что его голос звучит довольно противно, но ничего не мог поделать. Казалось, сердце выскочит из груди и застрянет в горле. Был момент, когда ему показалось, что Гард действительно спятил.

— Разве ты не уяснил, что надо сделать, чтобы побелить забор? — спросил Гарденер, посмеиваясь. — Ну, тогда ты просто глуп, Бузи.

Он кивнул в сторону корабля, выступающем из земли под углом сорок пять градусов.

— Мы выкапываем эту штуку, а не белим забор, но это не принципиально. Я распрощался с Бобби Тремэйном и Джоном Эндерсом, а если ты завтра вернешься, я потребую определенную мзду. Дело в том, что я пока еще не требовал никакой платы за участие в раскопках. Так вот, ты скажешь тому, кто придет сюда завтра, что мне позарез нужна дохлая крыса на бечевке, Буззи… или стеклянные шарики, на худой конец.

Гарденер остановился на полпути к краю траншеи и оглянулся на Энди. Моральное поражение проступало в уныло опущенных плечах и растерянном, жалком выражении лица, которое тот тщетно пытался скрыть.

— Спокойнее, спокойнее, Бузи, — проговорил Гарденер так мягко, что Энди просто растерялся. — Завтра ты заберешь Бобби из сарая. Хорошо бы узнать, помнит ли еще Обновленная, Уверенная в Себе Бобби, как она декламировала «побелку забора» из «Тома Сойера».

И, ничего не объясняя, он встал в веревочную петлю и стал ждать, когда Энди спустит его вниз.

По мнению Энди, все это не шло ни в какие ворота. «И, — добавил он про себя, вращая ручку, — это еще только первая бутылка пива. А выпив за ленчем штук пять-шесть, он озвереет в конец».

Гарденер понемногу опускался вниз; Энди боролся с неодолимым искушением отойти от лебедки. Это разом бы решило все проблемы.

И все-таки, он не мог — как бы то ни было, Гарденер принадлежал Бобби Андерсон; до тех пор, пока Бобби не умрет, или не выйдет из сарая, все должно идти своим ходом.

— Давай, Бузи. Сейчас здорово рванет; надо отойти подальше. Подняв Гарденера наверх, Энди поспешно дал ему руку, чтобы вытащить на землю.

— Я же сказал, чтобы ты не звал меня «Бузи», — огрызнулся он.

Гарденер скорчил забавную гримасу.

— Помню, — откликнулся он.

Они отбежали в сторону. Минуты три спустя в траншее грянул оглушительный взрыв, потрясший землю. В небо взметнулся фонтан земли и камней, некоторые из которых, падая, гулко ударялись о поверхность корабля.

— Ну, давай… — начал было Бузман.

Гарденер дернул его за руку. Взъерошенная голова, воспаленное лицо, вытаращенные глаза блуждают.

— Шшш!

Энди высвободил руку.

— Да объясни же, что с тобой стряслось?

— А ты ничего не слышал?

— Да нет…

И тут только он уловил шипящий звук, словно от огромного закипающего чайника, вырывающийся из траншеи. Им овладело дикое возбуждение, граничащее с помешательством. Что-то большее, чем простая паника…

— Это они! — прошептал он, повернувшись к Гарденеру. Его глаза расширились до размера бильярдных шаров. Пересохшие губы дрожали. — Они не умерли… мы их разбудили… они идут!

— Иисус же обещал второе пришествие, — вяло заметил Гарденер. Шипение все усиливалось. Послышались грохочущие раскаты — не взрывы, а, скорее, звуки падения чего-то тяжелого. В следующий момент упал и Энди. Какая-то сила подкосила его ноги и поставила на колени.

— Это они, это они, это они? — заикался он. Гарденер взялся за пышущую жаром и покрытую испариной руку и поставил Энди на ноги.

— Это не Томминокеры, — сказал он. — Это вода.

— А?

Бузман отупело уставился на него, видимо не понимая смысла.

— Во-да! — крикнул Гарденер, слегка встряхивая Бузмана. — Мы только что обзавелись собственным бассейном, Бузи!

— Чего…

Шипение перешло в мягкое журчание и бульканье. Струи били из траншей, рассыпаясь на мельчайшие холодные брызги. Словно ребенок прижал пальцем открытый кран с водой и любуется мелкими брызгами, расходящимися веером во все стороны. Вода била со дна траншеи, вырываясь через бесчисленные трещины, образовавшиеся от взрыва.

— Вода? — вопросительно промямлил Энди. Он все еще не мог собраться с мыслями.

Гарденер промолчал. Он наблюдал за каплями, плясавшими над траншеей… примечательно, что струйки, стекавшие вниз по корпусу корабля, напоминали параллели на гигантском глобусе… да, конечно, они располагаются вдоль силовых линий.

«Я вижу, — подумал Гарденер. — Я вижу сильное излучение исходящее от корабля; оно-то и располагает капли по порядку. Бог мой…»

Грянул следующий взрыв. Гарденеру показалось, что земля ушла из под ног. Поток воды пробил дно траншеи, завершив то, что не осилил динамит. Вода сдвинула огромный кусок породы, к которому было не подступиться. Не встречая преград, вода перестала фонтанировать. Последние мельчайшие брызги сверкнули на солнце и исчезли.

Наконец-то корабль освобожден из своей каменной тюрьмы. Он чуть-чуть, почти незаметно, подвинулся. Гард понял, что он поднимается из земли — даже тень медленно шевельнулась, дрогнула и поползла все дальше и дальше. Было слышно, как хрустят обломки породы, раздвигаемые кораблем. Если бы все хэвенцы могли видеть, как он взмоет в небо, раскаленный и сверкающий, похожий на огромную серебряную монету, зависнет сначала горизонтально, а потом беззвучно умчится в небо.

Господи! Прав он или нет, но как же ему хотелось этого.

Гард тряхнул головой, отгоняя наваждение.

— Давай посмотрим, — предложил он.

Не дожидаясь Бузмана, он подошел к траншее и заглянул в нее. Оттуда доносился шум воды, но разглядеть что-то определенное не удавалось. Он зажег прожектор, припасенный для ночных работ. Луч покрывал примерно десять футов. Вполне достаточно, опусти его еще на десять футов, он окажется под водой. Ну что ж, в траншее образовалось довольно симпатичное озеро, кроме шуток. И вода все пребывает.

Вскоре Энди присоединился к нему. Его лицо сморщилось от слез.

— Вся работа насмарку! — рыдал он.

— Ты запасся трамплином для прыжков в воду, Бузи? Мы можем окунуться в четверг или пятницу…

— Заткнись! — взъелся на него Энди Бузман. — Заткнись, я ненавижу тебя!

Истерика охватила Гарденера. Он уселся на пенек, размышляя вслух, как глупо ходить над чистейшим подводным озером все эти годы, жалуясь на загрязненные водоемы. Он захохотал и продолжал смеяться, даже когда Энди подошел к нему и врезал по физиономии. Уже свалившись на землю. Гард продолжал смеяться.