Мир в XX веке: эпоха глобальных трансформаций. Книга 2 - Коллектив авторов

ПНР А. Рапацкий выступил в ООН с инициативой создания безъядерной зоны в Центральной Европе. Поляков подталкивала к этому неурегулированная проблема западной границы и постоянные опасения того, что ФРГ, находясь во враждебном Польше лагере, попытается с помощью американцев вернуть потерянные после войны земли. План Рапацкого, не найдя серьезной поддержки в Москве, встретил еще более холодный прием со стороны НАТО, поскольку ставил Запад в невыгодное положение относительно СССР, имевшего преимущество в обычных вооружениях. Польский МИД пытался лавировать, предлагая на втором этапе реализации плана сокращение и обычных вооружений тоже, но ничего не добился. В 1962 г. план был отвергнут окончательно.

Во вспыхнувшем тогда же советско-китайском конфликте Гомулка поддержал Москву, поскольку именно Советский Союз был главным гарантом удержания Польшей западных границ. Польский лидер не жалел резких слов в адрес китайских «раскольников» и примкнувших к ним албанцев. Китаю симпатизировала горстка старых, удаленных В. Гомулкой функционеров, создавших в подполье при китайской подпитке «компартию Польши». Один из них даже бежал в Албанию, призывая оттуда по радио соотечественников свергнуть господство «ревизионистов и сионистов». Эти призывы, однако, не находили ни малейшего отклика в массах, хорошо помнивших сталинские времена. Любая прокитайская политическая активность в Польше (как и в Венгрии, Болгарии, тем более в Югославии) оставалась маргинальной и была нейтрализована.

Между тем после краткого всплеска свободомыслия в Польше вновь началось закручивание гаек в области идеологии. Уже в мае 1957 г. на пленуме ЦК В. Гомулка, покритиковав для порядка «догматизм» консерваторов-сталинистов, удалявшихся из властных структур, назвал главной опасностью ревизионизм, подрывающий идеологическую монополию руководства ПОРП (по сути речь шла о сторонниках дальнейших демократических реформ). Были названы и конкретные имена ревизионистов — философ Л. Колаковский, поэт В. Ворошильский, другие влиятельные интеллектуалы. Приостановка ряда проектов по созданию новых журналов спровоцировала выход из партии ведущих писателей (А. Важика, Е. Анджеевского, Ю. Жулавского, С. Дыгата и др.). Была проведена большая чистка в СМИ в целях устранения каких бы то ни было отклонений от генеральной линии партии. Пиком кампании по «наведению порядка» в прессе явилось закрытие в октябре 1957 г. журнала «Попросту», вызвавшее волну студенческих демонстраций в Варшаве, закончившихся столкновениями с органами правопорядка со многими пострадавшими и задержанными. Предвосхищая возможное повторение эксцессов, власть создала особые подразделения для борьбы с массовыми беспорядками — Механизированные отряды гражданской милиции (ZOMO), не раз проявившие себя в будущем.

В декабре 1958 г. с протестом против ужесточения цензуры выступил Союз польских литераторов, что повлекло за собой замену председателя этой организации А. Слонимского на Я. Ивашкевича. В феврале 1962 г. был распущен дискуссионный «Клуб кривого колеса», тон в котором задавала некоммунистическая интеллигенция. Реформаторы постепенно отодвигаются от власти. В июле 1963 г. на пленуме ЦК ПОРП В. Гомулка, откликаясь на сигналы из Москвы, выступил с установочной речью, в которой призвал перейти в решительное наступление на ревизионизм. По сути это означало конец польской «оттепели».

Проводимый курс вызывал недовольство интеллигенции. В марте 1964 г. 34 влиятельных деятеля польской науки и культуры обратились к премьер-министру Ю. Циранкевичу с протестом против засилья цензуры. Это обращение, озвученное радио «Свободная Европа», вызвало волну преследований и кампанию травли в СМИ. В конфликт оказались вовлечены как первые лица государства, так и выдающиеся мастера национальной культуры. Идеологи ПОРП инициировали написание ответного письма, направленного против «вмешательства радио Свободная Европа во внутренние дела Польши». С этого времени польские власти начали строже следить за контактами своих граждан с «враждебными центрами» за рубежом, что вылилось (как и в СССР, где в том же 1965 г. состоялся процесс по делу Синявского и Даниэля) в аресты ряда литераторов, уличенных в пересылке своих статей в редакцию парижского польскоязычного ежемесячника «Культура» и другие печатные органы эмиграции.

В том же 1965 г. состоялся громкий процесс над диссидентами-марксистами Я. Куронем и К. Модзелевским, распространявшими «Открытое письмо к партии», в котором они на основе экономических выкладок пророчили новую революцию, направленную против господства бюрократического партаппарата. Спустя год разгорелись страсти вокруг выступления Л. Колаковского на собрании в Варшавском университете, созванном фрондирующими студентами (в том числе будущим видным деятелем оппозиции А. Михником) в честь десятой годовщины «польского Октября». Философ заявлял, что завоевания 1956 г. попраны и страна скатывается обратно в пучину тоталитаризма. Немедленное изгнание Колаковского из партии стало поводом для двух коллективных писем в его защиту, закончившихся чисткой в учреждениях науки и культуры.

Арабо-израильский конфликт июня 1967 г. дал повод для развязывания в Польше антисемитской кампании. Ее инициаторы во главе с министром внутренних дел М. Мочаром, представители нового поколения партаппаратчиков с выраженными карьерными амбициями, часто имели за плечами опыт польского подполья времен войны, а потому за ними закрепилось определение «партизаны». Они не только проявляли демонстративное уважение к патриотическим ценностям и традициям, но акцентировали внимание общества на чуждое им «еврейское засилье» как в берутовский период, так и позже, когда многие высокопоставленные евреи оказались в стане реформаторов. Подогревая застарелую неприязнь Гомулки к тем, кто участвовал в его шельмовании в период разоблачения «правонационалистического уклона», представители этой группировки использовали в своих карьерных целях настроения лидера партии. Начало кампании положила именно речь В. Гомулки на съезде профсоюзов 19 июня 1967 г., через несколько дней после триумфальной победы Израиля над арабской коалицией. Избавление правящей элиты от «скрытых сионистов» должно было, по их замыслу, освободить места на руководящих постах для тех, кто позиционировал себя польскими патриотами. В отличие от Венгрии, Польша вступала в бурный 1968 г. в условиях углублявшегося конфликта власти с интеллигенцией и значительной частью политически активного общества.

В соседней Чехословакии коммунистической власти удалось в целом нейтрализовать влияние XX съезда КПСС и на несколько лет блокировать реформаторские тенденции. Этому способствовал страх немалой части общества перед возможным повторением в Чехословакии венгерского сценария 1956 г. При этом большие внутренние ресурсы экономически довольно развитого (хотя и все более отстававшего от западных стандартов) государства позволяли, лишь ослабив репрессивный механизм, фактически законсервировать вплоть до 1963 г. модель социализма, сложившуюся на рубеже 1940-1950-х годов. Поворот к более либеральным веяниям во внутренней (в том числе экономической) политике наметился лишь в середине 1960-х годов, а полную силу набрал к 1968 г. Приход к власти в начале 1968 г. реформаторски настроенной команды А. Дубчека положил начало масштабному движению за обновление социализма — Пражской весне.

Пражская весна 1968 г. явилась не просто конкретно-историческим феноменом, а возымела более глубокий смысл, символизируя возникновение в восточноевропейском коммунистическом движении 1960-х годов некоего творческого начала, способного придать ему новый импульс