Железо и кровь. Франко-германская война - Бодров Андрей

Мольтке торопил командование 2-й армии с организацией преследования разбитого противника и планировал наступление на Бурж. «Там, где концентрируются значительные массы противника, надо безоглядно атаковать», — писал он[1094]. Группа герцога Мекленбургского должна была вновь отделиться от основных сил 2-й армии и двигаться от Орлеана на запад, в направлении Тура. Считалось, что преследование противника в этом направлении окажется легким делом[1095].

Шанзи сосредоточил 16-й и 17-й корпуса, к которым позднее добавился 21-й корпус, в районе Божанси к западу от Орлеана. Ему удалось сохранить определенный порядок и дисциплину в рядах своих частей, хотя для этого пришлось прибегнуть к чрезвычайным мерам. В частности, 7 декабря из кавалерийских подразделений были созданы своего рода заградотряды, которые должны были бороться с дезертирством и самовольными отходами солдат с занимаемых позиций[1096]. В общей сложности в распоряжении Шанзи находилось около 110 тысяч солдат и офицеров.

8 декабря корпуса Шанзи были атакованы дивизиями герцога Мекленбургского. Битва продолжалась три дня. Четырехкратное численное превосходство позволило французам не только удержать позиции, но и переходить в успешные контратаки против измотанных германских дивизий. Только низкая боеспособность 21-го корпуса не позволила Шанзи охватить фланг немцев и вынудить их отступить. Тем не менее, тот факт, что измотанным немецким дивизиям удавалось теснить многократно превосходящего противника, уже говорит о многом. Помимо невысокой боеспособности французов, свою роль сыграла и усовершенствованная немецкая тактика. «Мы поняли, что к французам надо быстро приближаться, — писал майор Кречман. — Французы стреляют слишком высоко, хорошо попадают они только при стрельбе на дальние расстояния. На близких дистанциях мы ведем точный огонь, в то время как их пули проносятся у нас над головой. <…> Кроме того, мы больше не атакуем безрассудно, а маневрируем и вынуждаем французов атаковать»[1097].

Битва при Божанси фактически закончилась вничью. «Французы очень упорны в обороне, Шанзи примечательно хорошо руководит ими», — писал Штош[1098]. На следующий день 2-й армии был отдан приказ направить великому герцогу Мекленбургскому подкрепления[1099]. Подход частей III корпуса окончательно вынудил Шанзи прервать сражение.

Мольтке прилагал все усилия для того, чтобы заставить Фридриха Карла более энергично преследовать врага основными силами. Однако «красный принц» опасался неожиданной атаки отошедших на восток корпусов Бурбаки и потому проявлял медлительность. «Мы потребовали от своих войск серьезных усилий, но не уничтожили врага, — писал Вальдерзее. — Такими силами можно было бы достичь большего, и мне кажется, однажды эти операции станут объектом резкой критики»[1100].

Бурбаки, в свою очередь, наотрез отказывался переходить в наступление, мотивируя это состоянием своих войск и угрозой со стороны Фридриха Карла. 11 декабря 2-я Луарская армия Шанзи продолжила отход на запад, в район Ле Мана. Французского командующего тревожило в первую очередь наступление IX корпуса по южному берегу Луары в направлении Блуа, чреватое обходом правого фланга французов с последующим частичным окружением. Начавшийся период распутицы осложнял отход, однако он же мешал и немцам организовать эффективное преследование. Оба противника были истощены. В середине месяца для обеих сторон наступила короткая передышка. Французская Делегация сочла за лучшее перебраться из Тура, находившегося слишком близко к авангардам немецких войск, в Бордо.

Тем временем к северо-западу от Парижа Северная армия под командованием генерала Федерба, состоявшая из 22-го и 23-го корпусов, вновь перешла в наступление. 9 декабря ей удалось внезапной атакой захватить крепость Хэм, находившуюся на важной дороге между Реймсом и Амьеном. Федерб воспользовался тем обстоятельством, что Мантойфель рассредоточил свои силы — I корпус находился в районе Руана, VIII — в районе Амьена. Это позволяло одновременно прикрыть оба города, но лишало каждый из корпусов возможности нанести Северной армии решительное поражение.

Новая угроза с севера вызвала серьезную тревогу у германского руководства; 13 декабря Мольтке приказал Мантойфелю сосредоточить силы 1-й армии для противодействия возможному наступлению на Париж. Решающее сражение произошло 23–24 декабря на реке Аллю к северо-востоку от Амьена. 22-тысячная немецкая группировка, ядро которой составлял VIII корпус, атаковала 40-тысячную Северную армию. Немцам удалось выбить французов с передовых позиций, но на прорыв главной линии обороны противника у них не было сил. С другой стороны, части Северной армии были настолько измотаны сражением, что Федерб счел за лучшее прервать бой и отойти в направлении Арраса.

Немцы практически не преследовали его. 15 декабря Мольтке направил Мантойфелю и Фридриху Карлу приказ, в котором описывал дальнейшую стратегию: 1-я и 2-я армии должны сосредоточить свои силы в нескольких ключевых точках, опираясь на которые, короткими ударами отражать попытки противника перейти в наступление. Далеко преследовать отступающего врага — за пределами их возможностей[1101]. Одновременно в Большом генеральном штабе решили окончательно распустить группу великого герцога Мекленбургского. Коронованная особа успела полностью проявить свою некомпетентность, и Мольтке рассчитывал тем самым избавиться от нее. Однако великий герцог, вопреки ожиданиям, согласился на «понижение» — командование XIII корпусом, в котором были объединены 17-я и 22-я дивизии.

Измотанный непрерывными сражениями I баварский корпус убыл под Париж, взамен 2-я армия должна была получить II корпус. Боеспособность баварцев вызывала серьезные нарекания у немецких офицеров; утверждалось, что «южные братья» стойко сражаются только в том случае, если видят рядом пруссаков. «Тебе сложно даже представить себе, что делают баварцы, — писал Кречман жене в середине декабря. — Они идут по дороге группами по три-шесть человек, оставив свои части; некоторые из них бросили оружие; покрыв себя всеми возможными и невозможными одеждами и грабя, они идут домой. У Танна из 30 тысяч человек остались 5 тысяч. Офицеры уезжают домой под предлогом «внутренних болезней». Великий герцог телеграфировал: баварцы — ненужный балласт, от которого больше вреда, чем пользы»[1102]. Это суждение, возможно, было слишком жестким, однако низкая боеспособность корпуса фон дер Танна была очевидной. Прусский кронпринц в своем дневнике отмечал в начале декабря, что баварцев стало фактически невозможно использовать в первом эшелоне[1103]. На 11 декабря в пехотных батальонах корпуса осталось в общей сложности 1300 рядовых, служивших с самого начала войны, 700 солдат ландвера и около двух тысяч призывников военного времени[1104]. Большая часть баварцев находилась в госпиталях с ранами или болезнями. Особенно катастрофической была ситуация с офицерами.

Усталость от войны проявлялась, пусть и не так ярко, и в прусских частях; одним из ее симптомов стало обострение взаимной ревности. Так, представители всех корпусов, сражавшихся зимой на Луаре, жаловались на то, что товарищи присваивают себе их заслуги. «Это были уже не прежние, неудержимо рвущиеся вперед войска, — писал один из участников событий. — В обороне они были по-прежнему прекрасны, отличались упорством и выдержкой, но с наступлением часто возникали проблемы. Уже в боях ноября-декабря проявило себя стремление предоставлять артиллерии делать всю работу»[1105]. Темпы движения прусских дивизий существенно снизились.