Заклятие – (не)покорная для бывшего (СИ) - Евгения Медведская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Беатрис повернулась к Ртиа.
— Они нужны нам или уничтожить?
— Нужны, — сказала иномирянка.
— Вероятность предательства Антари?
— Низкая.
— Чудненько, — Беатрис томной походкой подошла к бывшему жениху. — Антари, ты хотел взять меня в плен… Все еще хочешь? Бери…
Он склонил голову:
— Прости, Беатрис.
— Простить? Я же уже тебя предупреждала, милый. У нас с тобой так сложно получается понимать друг друга. Не чувствуешь? Наш брак был бы весьма неудачным! Как же ты так ошибся?
Он почувствовал, как его швыряет на землю и распластывает по ней. Магия Беатрис сжала его руки, ноги, причиняя боль на грани терпения.
— Так ты хотел поступить со мной? — спросила она глухим голосом. — Так собирался сделать своей?
Она резко раздвинула его ноги, заставляя скрипеть зубами.
— Вот так бы ты меня распластал? А что потом? Ты сказал, что дал бы мне столько боли, сколько нужно… Хмм… Боль — это здорово. Давай попробуем, может быть, твоя любовь станет чуточку сильнее. Ты уже чувствуешь это?
— Беатрис, — простонал он.
Ее магия сильно хлестнула его, взбивая взвесь песка с воздухом. Антари закашлялся, попытался задержать дыхание, но последовал новый удар еще большей силы, заставивший захлебнуться болью.
Он едва нашел в себе силы заговорить:
— Трис, прости меня. Любовь заставляет быть безумным. Я сделал непоправимое, но дай мне шанс помочь сейчас. Я могу выступить на твоей стороне. У нас портал. Мы будем у замка одновременно с силами Айдвариана. Я принесу тебе клятву верности, но молю…
— Рано молишь, — огрызнулась Беатрис. — Я сейчас доходчиво тебе объясню, в какой момент это будет невероятно уместно.
Она вдруг вспомнила, как Эритар шептал ей похожие слова. Его интонации, властные нотки, сладкую боль. Отчаяние снова захлестнуло ее. Непоправимо. Жестоко. Его нет. Нет его слов, не будет новых ночей, не посмотреть в глаза, не коснуться руки. Как же больно и невыносимо! Только он делал ее человечнее, только с ним она чувствовала себя слабой и ранимой. Беатрис закусила губу и кусала, пока не почувствовала вкус крови.
Что с ним? Если его тело где-то лежит, то как он выглядит? Как жестокая смерть от магии искалечила его и изменила черты? По щекам потекли зелено-черные слезы, оставаясь потеками на щеках.
Туманный маг смотрел в ее глаза и понимал, ничего кроме горя в Беатрис не осталось. Он жалел о своем поступке. Бесконечно жалел, потому что любовь жалила душу змеей. Беатрис была настолько разбита, что Антари сам вырвал бы себе сердце и подал в дымящихся кровью ладонях. Лишь бы ей стало легче.
Лицо девушки было бледным и по-настоящему пугающим. Потоки нечеловеческих слез текли по щекам, губы стали неестественно красными. Глаза застилала пелена магии.
Беатрис подняла руку. Игры с Антари должны быть немедленно закончены. Эритар угрожал ей тем, что заставит убить бывшего жениха. Сейчас девушке казалось, что только это сможет слегка облегчить страдания. Ей не было жаль. Ей было смертельно плохо.
Ртиа положила руку на плечо девушки:
— Беатрис, постой. Не делай этого. Пожалуйста, помилуй его и прими клятву верности. Это лучший вариант из всех вероятных.
— Из-за него погиб Тар, — прошептала Беатрис, глотая слезы.
— Селена не видит его судьбу, но и смерти не видела. Тебе не стоит думать, что все кончено. И Антари… Не он убил его, пойми. Исход боя, в котором Антари не участвовал неизвестен. Может быть, они оба погибли бы, сражаясь. Антари имеет резерв сил, который нам нужен. Он очень любит тебя и пронесет это чувство в сердце через всю жизнь. Любить и не быть любимым в ответ — само по себе больно. Это страдание большее, чем ты можешь при всем желании причинить.
Беатрис опустила занесенную руку.
— Приноси клятву, — смилостивилась она.
Антари прошептал требующиеся слова.
— До конца дней я буду помнить, какую боль я причинил тебе, — сказал он. — Я думал, что буду счастлив, если получу тебя, но теперь я вижу… Беатрис, я не хотел… Я не верил, что ты в самом деле его любишь! Я хотел только освободить тебя от его власти. Думал, что он контролирует тебя подавлением воли…
— А он этого действительно не делал, — прошептала она. — Я тоже сомневалась, Антари. А сейчас я чувствую, что он освободил меня, но ничего не изменилось. Отпустил до того, как… Боги свидетели — в последние минуты он думал обо мне. А я… Я свободна… Но люблю его только сильнее…
Беатрис упала на колени и заплакала. Ее магия перестала удерживать Антари, и он в ту же секунду бросился к ней, обнимая.
— Я не могу видеть твою боль, — прошептал он. — Не отталкивай меня, прошу. Дай утешить, позволь помочь.
Беатрис подняла на него свои заплаканные глаза, и он понял, что не коснулся ее хрупких плеч — зеленое сияние не позволяло.
— Меня ничто не утешит в моем горе, — произнесла она. — И ты никогда меня не тронешь. Тар был бы против. Так что держи руки при себе, пока я не оторвала их.
Тогда он просто остался рядом, обнимая ее через пелену магии. Беатрис помиловала его, но сейчас разрывала ему душу. С каждой секундой он все яснее понимал — никогда не прикоснуться к ней это пытка. Более жестоко поступить она с ним не могла.
— Мой господин, — один из его людей подошел к ним и подал устройство. — Новости пугающие. Боюсь, мы опоздали.
Порталы
Беатрис поднялась с колен.
— Докладывай мне, — приказала она. — Если еще непонятно, кто здесь главный, я могу подтвердить свои права кровью.
— Мирай, доложи госпоже Арьянми обстановку, — распорядился Антари.
Беатрис вздрогнула от упоминания своего имени и схватилась за кольцо на руке как за спасательный круг.
«Я просто всегда мечтал посмотреть, как его наденешь ты…» — всплыл в голове его голос.
Беатрис вспомнила выражение его лица. Как лучились его глаза в предвкушении их свадьбы! Как вспоминал то неудачное предложение, а затем другое, удачное, потому что она была лишена выбора. И все же, дал ей возможность принять собственное решение.
Девушка прикрыла глаза, чувствуя, как очередная густая и жгучая слеза катится по щеке.
«Не сможешь снять», — сказал он, когда надел кольцо на ее палец и запечатал магией.
Нет, Эритар не знал главного. Беатрис действительно больше не могла снять это кольцо с руки. Оно снималось. А она снять не могла.
«Я
