Война Чарли Уилсона - Джордж Крайл

Клэр Джордж был очень эмоциональным и темпераментным человеком. Он мог быть необыкновенно обаятельным или закатывать ужасные сцены, и Авракотос знал его лучше, чем любой другой сотрудник Агентства. Он знал, что Джордж был умелым танцором, который мог, подобно Фреду Астору, кружиться в бальном зале со своей женой Мэри. По своей натуре он был изящным хореографом, и когда им внезапно овладевало раздражение, это могло показаться спонтанным всем остальным, кроме Гаста. В Афинах он научился угадывать, когда Клэр Джордж собирается устроить сцену перед оперативным сотрудником или важным гостем; каждый раз этому предшествовали определенные театральные приготовления. Когда Клэр понял, что Гаст разгадал его секрет, это озлобило его. Ему не нравился человек, который мог видеть его насквозь.

Когда старый разведчик принял Гаста у себя в кабинете, он был вне себя от гнева, но Авракотос и бровью не повел. Он наблюдал за своим бывшим другом, как если бы находился в театре, но про себя отметил, что за показным представлением скрывается настоящее бешенство. Он знал причину этого бешенства. ЦРУ было создано главным образом военными людьми. Предшествовавшая ему ОСС была частью военной структуры. Основатель Агентства генерал Уильям Дж. Донован носил военный мундир. В Секретной службе, где люди называли друг друга по имени и не отдавали честь, но всегда исполняли приказы, сохранился дух военной традиции.

Внеплановый меморандум Гаста, выпущенный по его личной инициативе, фактически был грубым нарушением субординации. Он внес документ в официальный реестр и даже убедил Берта Данна поставить свою подпись. Джордж практически не сомневался, что главная цель меморандума — воспрепятствовать Агентству пойти на поводу у Белого дома.

«Кейси никогда не увидит эту бумажку! — кричал он. — Знаешь, что я думаю об этом? — продолжал он, комкая документ. — Вот что!» — Он сделал вид, будто подтирается бумагами, а потом швырнул их на пол.

Авракотос выдержал яростный взгляд Джорджа. «Лучше подберите эти бумаги и сохраните их, потому что однажды они спасут вашу задницу», — сказал он, прежде чем выйти из комнаты.

Вскоре после этого Авракотоса вывели из внутреннего круга специального иранского проекта. В его империи появилась новая дверь, снабженная кодовым замком и смотровым глазком, за которой находилось новое подразделение Агентства, предназначенное для операции «оружие в обмен на заложников» Оливера Норта. Джордж распорядился направлять все иранские шифрограммы в обход Авракотоса и закрыл ему доступ в секретную комнату. Но ключевые оперативные сотрудники, такие как Джордж Кейв, были друзьями и доверенными лицами Гаста. Джек Девайн, которому Гаст уже давно поручил управление иранским филиалом, заметно нервничал и время от времени приходил к нему за советом. Вместе с ними Авракотос изумленно наблюдал, как Норт и Бад Макфарлейн, недавно вышедший в отставку советник по национальной безопасности, улетели в Тегеран с тортом в форме ключа, символизирующим открытие новых отношений, и Библией, которую кто-то из их свиты, вероятно, счел подходящим подарком для последователей аятоллы Хомейни.

С точки зрения Авракотоса теперь скандал был лишь делом времени. Между тем подошел к концу его трехлетний срок пребывания в должности. При любых других обстоятельствах он без труда смог бы продлить этот срок на столько, на сколько ему хотелось. «Это была самая успешная программа против русских, — говорит он. — Я принял ее в плачевном состоянии и превратил в конфетку». Данн знал, что Гаст хочет остаться — впрочем, как и Клэр Джордж, который послал своего начальника отдела сообщить Авракотосу дурные вести.

«Тебе это не понравится, и мне тоже не нравится, но Клэр хочет, чтобы ты отправился в Африку», — сказал Данн. Гаст молча слушал, пока Данн безуспешно пытался расписать яркими красками его новое назначение в качестве «третьего человека» в африканском подразделении. Он говорил о войне Джонаса Савимби в Анголе, но Авракотос понимал, что его отправляют в ссылку, и он никак не может повлиять на решение Джорджа. «Я мог бы отправиться к Клэру и уговаривать его, но я знал, что отказ доставит ему садистское удовольствие. Он бы подумал: даже великому Гасту приходится целовать мою задницу и понимать, кто здесь главный». Гаст ослушался Джорджа, и теперь Джордж хотел сполна отплатить ему.

Авракотос доверял своей интуиции. В нужные моменты он умел блефовать или сражаться и побеждать. Но теперь — возможно, впервые в своей жизни — он полагал, что действительно ничего не может поделать. Он знал Клэра Джорджа как облупленного. Они вместе служили в Афинах, где обстановка временами накалялась до предела и на них объявляли охоту. Гаст защищал Клэра и учил его приемам маскировки и местным обычаям. Теперь он слишком хорошо понимал, что его старый друг решительно настроен испортить ему жизнь.

Впоследствии Авракотос нашел другие причины кроме нарушения субординации, чтобы объяснить, почему Клэр захотел выдворить его из отдела Ближнего Востока. Принимая участие в операции «Иран-контрас», Агентство ступало по очень тонкому льду. В случае более чем вероятного скандала должно было выясниться, что Авракотос недвусмысленно предостерегал Джорджа и ЦРУ от дальнейшего участия. Одной из главных проблем в парламентских расследованиях деятельности Агентства было то обстоятельство, что никто точно не знал, с кого нужно спрашивать и что именно спрашивать. Однако в данном случае официальный руководитель иранского подразделения несомненно стал бы одним из первых свидетелей. Если бы Гаст был переведен на другую работу в отделе Африки, кто-то другой мог объяснить позицию Агентства.

Для Авракотоса было мучительно видеть, как Джордж отбирает его любимую программу в тот момент, когда она вступила в фазу успеха, но помощник заместителя директора нанес второй удар, предназначенный для того, чтобы полностью нейтрализовать «выскочку из Элекиппы». По его поручению Берт Данн передал Гасту распоряжение прекратить любые контакты с Чарли Уилсоном.

В этот момент Авракотос понял, что Джордж осуществил тайную подрывную операцию. Он связал Гасту руки, лишив его возможности искать обходные пути. Благодаря Чарли Уилсону Гаст мог надавить почти на любые рычаги в Вашингтоне, и Джордж знал об этом. Но он также знал, что Уилсон стал профессиональным «другом» Агентства. Теперь конгрессмен был близок к Тому Твиттену и имел прочные связи с Бертом Данном и Мак-мэхоном. Даже если вывести Авракотоса за скобки, почти не вызывало сомнений, что Уилсон все равно будет относиться к Агентству как к союзнику и поддерживать его[59].

Когда Данн передал приказ Джорджа, Гаст не стал жаловаться. Он почти ничего не сказал. Удивительно, но этот человек, который никогда не уклонялся от схватки и с молоком матери впитал стремление к возмездию почти любой ценой, теперь смирился со своей участью. Он даже не принял предложение Уилсона о личном вмешательстве, хотя у конгрессмена со всеми его связями и возможностями было более чем достаточно влияния, чтобы обуздать Джорджа.

Авракотос пришел к выводу, что он должен принять это наказание как мужчина. Это не имело отношения лично к нему. Он собирался жениться на молодой оперативнице, с которой жил в течение последнего года, а его сын Грегори к тому времени поступил на работу в Агентство. Анализируя свое бедственное положение, Авракотос был вынужден признать, что теперь Клэр удерживает заложников, и если он будет чинить неприятности, то в первую очередь от этого пострадают Грегори и его собственная невеста.

Поэтому он не стал бить себя кулаком в грудь, проклинать злую судьбу и вести задушевные беседы в надежде на сочувствие. Вместо этого он попросил своего преемника Джека Девайна, шестифутового ирландца из Пенсильвании, встретиться с Уилсоном[60]. Девайн передал Чарли следующее сообщение: «У меня есть хорошая и плохая новость. Плохая новость в том, что я выхожу из программы… а хорошая — Джек будет руководить ею».

На этом все и закончилось. Несмотря на усилия Чарли, который хотел выяснить, что происходит, и оказать любую возможную помощь, Гаст дал понять, что так устроены дела в его тайном мире. Для него настало время уйти, и лучшее, что Чарли мог сделать для него и афганцев, — продолжать деятельное сотрудничество с преемником Гаста. Самый странный аспект этой грустной драмы заключался в том, что Гаст по-прежнему жил в Маклине, Штат Виргиния, в нескольких минутах езды от главных ворот ЦРУ, хотя ему приказали сообщить Чарли, что он уехал в Африку. Когда Чарли позвонил по старому номеру Гаста, записанный голос на автоответчике сообщил, что телефон снят с обслуживания. Ему оставалось лишь прийти к выводу, что Гаст находится где-то в Африке и они больше не могут общаться из-за жестких правил, принятых в его ведомстве.