Война Чарли Уилсона - Джордж Крайл

ГЛАВА 28.

ТЕМНЫЙ БОМБАРДИРОВЩИК

Когда Гасту Авракотосу сообщили о попаданиях «Стингеров», этот момент для него был исполнен сладостной горечи. Он уже давно привык сразу же делиться такими сведениями с Чарли Уилсоном, но в сентябре 1986 года он находился глубоко в недрах Африки и больше не принимал участия в афганской программе. Насколько он мог судить, его отправили в ссылку в эту жаркую Сибирь и даже не разрешили связываться с Чарли по телефону.

Уилсон не имел представления, что произошло на самом деле; он знал лишь то, что Гаст неожиданно пришел к нему и заявил о своем новом назначении. Он представил Чарли своего преемника, высокого ирландца, с которым Уилсон сразу же хорошо поладил. Тем не менее творилось нечто странное. Старый телефон его друга больше не отвечал. Норман Гарднер, отвечавший в ЦРУ за связи с Конгрессом, мог лишь сказать, что это стандартная оперативная процедура и что Гаст получил важную новую работу.

По правде говоря, теперь Авракотос находился в чистилище, и когда «Стингеры» начали приносить первые плоды, его заслуженной победой воспользовались другие сотрудники ЦРУ. Они получали награды и благодарности, денежные премии и признание коллег, но самое главное, стремительно двигались вверх по карьерной лестнице. Авракотос мог утешаться лишь своими воспоминаниями и помнить о своей чести.

Независимо от того, сколько раз Авракотос переживал события, из-за которых он снова впал в немилость у руководства, он никогда не сомневался, что поступал так, как следует. Отец научил его двум самым важным вещам: нет ничего такого, чего он не может сделать для своей страны и он должен чувствовать себя правым каждый раз, когда смотрится в зеркало. Он поступил в ЦРУ не ради денег и не из карьерных соображений. Он был всего лишь американским патриотом из второго поколения иммигрантов, одержимым идеей совершить что-то большое и важное для своей страны. Именно поэтому отец гордился им, когда Гаст вернулся из Греции, но не стал рассказывать, чем он занимался на службе в ЦРУ «Все в порядке, Гаст, я горжусь тобой», — сказал Оскар Ласкарис Авракотос. Несмотря на риск для своей карьеры, Гаст без колебаний попытался помешать Агентству ввязаться в громкий скандал, который вскоре получил название «Иран-контрас».

Авракотос не рассказывал Уилсону о своих растущих трениях с Клэром Джорджем и бюрократической системой. Они начались в 1985 году во время первой большой эскалации боевых действий в Афганистане и достигли кульминации перед его последней поездкой в Пакистан, Тогда Гаст все еще отвечал за связь с Ираном, поэтому он одним из первых узнал о намерении администрации Белого дома заключить сделку с Хомейни.

Сначала Агентство имело лишь косвенное отношение к сделке. Движущей силой хитроумной схемы были израильтяне. Они убедили Бада Макфарлейна и Оливера Норта, что в Афганистане есть люди умеренных взглядов, с которыми можно иметь дело. В то время Иран проигрывал войну с Ираком, и израильтяне считали, что если президент разрешит им продать часть ракет «Хоук» американского производства, это приведет не только к освобождению заложников, но и к созданию нового стратегического союза, который помешает СССР закрепиться в Иране.

Такие оперативники, как Авракотос, всегда задаются вопросом: «Кому это выгодно?» рассматривая подобные предложения. Авракотос сразу же пришел к выводу, что Израиль больше всего выиграет от продажи оружия Ирану, но он не мог понять, какую пользу это могло принести Соединенным Штатам.

Авракотос много знал о сложных отношениях Израиля с Ираном и о том, что Моссад до революции «содержал половину иранских мулл на своем довольствии». Главный вопрос заключался в том, почему Израиль хочет помочь режиму Хомейни. Ответ был прост: самым опасным противником Израиля был Ирак, где правил Саддам Хусейн, и как раз в тот момент казалось, что Ирак вот-вот одержит победу в войне с Ираном. Что могло быть лучше для Израиля, чем разделаться со своим противником и восстановить союз с Ираном за счет США? Этого было достаточно, чтобы усомниться в бескорыстности Израиля. Но прежде всего Аракотоса бесила мысль о том, что Норт и другие ведут переговоры с группой иранских «умеренных», которые на самом деле жаждут возмездия над Большим Сатаной.

Одним из наиболее ценных навыков Авракотоса, приобретенных за годы работы в ЦРУ, было интуитивное понимание политических механизмов Старого Света. Он никогда не позволял своим пристрастиям брать верх над привычкой моментально оценивать образ мыслей и действий определенных этнических групп. События в Боснии не стали сюрпризом для Авракотоса; он уже видел все это во время пьяных драк между сербами и хорватами в Эликиппе, когда развозил пиво по их «дискуссионным клубам». И он знал, что иранцы будут неизменно обманывать США, после того как аятолла Хомейни сверг с трона человека, который пришел к власти с помощью ЦРУ.

Авракотос не утруждал себя сложными рассуждениями и компромиссами. Он не мог представить никакой причины, из-за которой он сам или ЦРУ должны участвовать в тайных усилиях, предпринимаемых Оливером Нортом и чиновниками Совета по национальной безопасности. Государственная политика США исключала сделки с террористами. В частности, она не могла допустить вооружение Ирана, который нес ответственность за захват американских заложников в Бейруте и по меньшей мере косвенно был виновен в похищении и пытках начальника оперативного пункта ЦРУ Уильяма Бакли.

Авракотос недолюбливал Бакли, но с готовностью рискнул бы своей жизнью ради его спасения, а мысль о тайной сделке с Ираном вызывала у него глубокое отвращение. Дело было не только в принципе; он не видел никаких разумных оснований полагать, что схема с подкупом иранцев в обмен на освобождение заложников должна сработать.

Он знал людей, которые втерлись в доверие к Оливеру Норту — израильтян и проходимца по имени Манучар Горбанифар. Авракотос руководил иранским направлением по линии Оперативного управления в штаб-квартире ЦРУ; самые знающие правительственные специалисты по Ирану присылали ему свои доклады. Они утверждали, что во властных кругах Тегерана нет умеренных деятелей, что Горбанифар лжет и попросту стремится к наживе, и наконец, что израильтяне проталкивают эту схему по собственным соображениям, не имеющим ничего общего с интересами США.

Во время одного из тестов на детекторе лжи в ЦРУ Горбанифар правдиво ответил лишь на два из четырнадцати вопросов: о своем имени и национальности. По распоряжению Авракотоса в 1984 году Агентство выпустило секретное уведомление о том, что он является махинатором и ни один из сотрудников не должен иметь никаких дел с ним. Но в 1985 году Горбанифар проник в ЦРУ через заднюю дверь с помощью израильтян, утверждая, что сможет добиться освобождения Бакли и других заложников.

Гаст знал этих людей. Они не оказывали услуг Большому Сатане. Несмотря на религиозный фанатизм, они были сообразительны и знали, как свергать президентов. Они хорошо понимали ценность заложников из страны, которая причинила им такие бедствия в войне с Саддамом Хусейном. Единственным способом общения с этими людьми была бомбежка их религиозных святынь или, в случае с Горбанифаром, — острие ножа, приставленное к глазному яблоку.

В своей жизни Авракотос много раз нарушал правила, но он не собирался втягивать свой отдел в это безумие. Кроме того, он хотел защитить Агентство от грядущей катастрофы. У него были свои трудности в отношениях с Клэром Джорджем, но он не желал зла своему старому знакомому.

Наконец Авракотос решил нанести упреждающий удар, чтобы защитить себя, свой отдел и ЦРУ от дальнейшего участия в этой операции. Он собрал лучших экспертов и велел им подготовить документ с подробным объяснением неприемлемости таких действий для Агентства. Он согласился лично подписать документ и не включать их имена. Он знал, что Клэр Джордж уже причастен к операции Норта, и не хотел, чтобы гнев начальства обрушился на его подчиненных.

Вероятно, Джорджу тоже не нравился замысел Норта, но Агентство, так и не предложившее решение проблемы заложников, теперь едва ли могло ответить отказом на план Белого дома. С точки зрения Гаста, Джордж мог обрушить свой гнев на составителей меморандума еще и по другой причине. Он претендовал на должность Джона Макмэхона и ради этого не мог поступиться поддержкой Белого дома.

Но все это не волновало Авракотоса. Фактически он намеренно составил меморандум с целью воспрепятствовать любым возможным действиям со стороны Клэра Джорджа или самого Билла Кейси. Помимо других вещей в меморандуме говорилось, что Горбанифар мошенник, а сама операция незаконна; во всяком случае, некоторые из предлагаемых действий незаконны, аморальны и просто неосуществимы. Для большего эффекта Авракотос добавил предсказание, что, если Агентство пойдет на поводу у Оливера Норта, все закончится скандалом с такими же катастрофическими последствиями, как после Уотергейта. Он направил меморандум как раз в тот момент, когда ЦРУ было предложено принять полноценное участие в операции, и позаботился о том, чтобы документ попал в официальный реестр Оперативного управления.