Тайны гор, которых не было на карте... - Анастасия Вихарева

— А ты попробуй, — попросила Манька, повременив. Мыши опять зашевелились, и отвлечься, настраиваясь на Дьявола, ей удалось с трудом.

— Шизофрения — Дьявол заложил руки за спину, прошелся взад-вперед, чуть полусогнувшись. На носу его появились очки с треснутыми стеклами, в руках указка, будто перед ним была огроменная аудитория с множеством студентов: — расстройство, характеризующееся психотическими симптомами, не обусловленными органическим или аффективным нарушением. Эти симптомы включают в себя бред, галлюцинации, расстройства мышления и восприятия вплоть до выраженных форм искажения реальности, — голос Дьявола звучал твердо, и так уверенно, что сомнений не оставалось: шизофрения — это конец света. Он чеканил каждое слово, будто констатировал причину, вызвавшую глобальную катастрофу, которая уже случилась, обвиняя в этом всех, кто присутствовал в зале. — В острые фазы больные регрессируют к наиболее примитивным уровням интрапсихического и интерперсонального функционирования. В их осознанных переживаниях преобладает первичный процесс мышления, характеризующийся сгущениями, смещениями, экстенсивным использованием символов и нарушениями восприятия. Подобные феномены выражаются в форме галлюцинаций, бреда, неконтролируемой разрядки влечений и прочих необычных поведенческих проявлений, типичных для острой шизофрении. Например, твое, Маня: депрессивно-неравнодушное отношение к братьям нашим меньшим, характеризует твое больное состояние — с острой стороны… — поставил он диагноз.

Помолчал, наслаждаясь произведенным впечатлением. И посчитав, что первую часть она переварила, продолжил с не меньшим воодушевлением.

— В интрапсихическом отношении значительно искажены представления о себе и объектах, не сдерживаются инстинктивные влечения (доминируют агрессивные дериваты), сверх-Я регрессирует к примитивным и ненадежным уровням, нарушается оценка реальности…

Заметив Манькину растерянность и вслушивание в его речь, в которой она пыталась уловить знакомые слова, он сделал удивленное вопрошающее лицо:

— А как нам расценить агрессию твою? Вот если бы ты на медведя с рогатиной, ну, или на оленя с чем-нибудь, мы бы поняли: проснулся первобытный инстинкт, охотник заговорил, ну, или браконьер — кто бы назвал тебя шизофреником? А так — мыши! Мышей-то как объяснишь?

Дьявол расстроился. Манька проглотила комок, соображая в уме, сколько запущенная ее болезнь проглотила от Дьявольских объяснений, ибо сама мысль была ею безнадежно упущена. Но главное она все же поняла: расстроенная психика обрела самостоятельность.

— Как правило, — продолжил Дьявол профессорским тоном, мельтеша перед глазами взад-вперед, — такие защитные действия, как примитивное отрицание, проекция, изоляция и расщепление, являются характерными для шизофренических индивидов попытками сохранить внутренний контроль и поддерживающие социальные отношения, чтобы избежать психотического регресса в ситуациях стресса.

Манька поняла: "отрицание… попытка… сохранить… контроль… чтобы избежать регресса…" Это значило только одно, шизофрения не лечилась, и как бы она себя не вела, ей нельзя верить! А все остальное было ею выдумано, даже свое здоровое состояние.

— Как правило, психоаналитики — Дьявол поднял к верху палец, обращая на свои слова особое внимание, — объясняют шизофрению особенностями раннего развития в семьях, где родители страдают выпаженными психопатологическими расстройствами, — Дьявол остановился и прямо в глаза спросил: — Твои родители были больными людьми? Свою роль играют как генетические факторы, так и факторы внешней среды.

— Наверное… — Манька не нашлась чем возразить, задумавшись. — Здоровые родители детей в болото не бросают… Были. Это как-то лечится?

— Большинство аналитиков считает, что больным шизофренией приносит пользу психотерапия, основанная на психоаналитических принципах, но вместе с тем включающая в себя элементы поддержки и ограничения регрессии, которой можно ожидать от собственно психоанализа. Такая психотерапия обычно проводится в сочетании с психофармакологическим лечением, — Дьявол остановился напротив нее. — О, Маня, о шизофрении я могу говорить бесконечно долго! Ни один умный человек не обходит ее стороной, или когда сталкивается с признаками нестандартного поведения соседа, или когда у него кошелек позволяет искать у себя обозначенные признаки… Естественно, находится много желающих…

Манька, наконец, сообразила, что Дьявол шизофрению болезнью не считает. Но он много чего не считал достойным внимания. Но ведь, кошкин хвост, мыши-то ей покоя не давали! И сенсорное восприятия запаха стало каким-то другим!

Дьявол приблизился и заглянул ей в рот, потрогал лоб.

— Больная, не могли бы вы поподробнее описать сопутствующие вашему заболеванию симптомы? — как-то уж слишком елейно и вкрадчиво добавил он, пощупав ее карман. — Да, — и когда будете выводить мочу, обязательно рассмотрите ее на цвет и попробуйте на вкус! Или нет, отдайте моему ассистенту, — сказал он, недвусмысленно намекая на Борзеевича, который топтался рядом, слушая с исключительным вниманием.

Борзеевич сразу же отошел в сторону, всем видом показывая, что во врачи не напрашивается.

— Мочу пить отказываюсь! — сказал он, решительно воспротивившись.

Манька поняла, что Дьявол опять над нею издевается. Борзеевич оставался нейтральным, поэтому обиделась она только на одного. Но ничего смешного в своем состоянии не видела. Во-первых, тоска нахлынула внезапно, и никуда от нее не деться — если только помечтать. Но в том-то и дело, что мечты имели неправильную ориентацию: ведь знала, что вампиры и кровь пьют, и родителей лишили, и саму убить мечтают — а поделать с собой ничего не могла. В мечтах выходило, что белые они и пушистые, как заячьи хвостики — умные, благодетельные, мужественно-красивые…

— Маня, не томи, говори уже, вышел ум из-за разума? — закричал Борзеевич из своего места, не рискуя подойти ближе, чтобы не нарваться на Дьявола и его потребительское отношение.

— Нет! Сказала же! — отрезала Манька. — И нюх у меня — чужой! Не могут все цветы так дурно вонять! — у Маньки выступили слезы. — И вот еще, я же видела, что вампиры делают с людьми, сама мозги с пола отскребала, а так хочется, чтобы полюбил меня вампир… Ну хоть какой-нибудь… Красивый такой, сильный, не кровожадный… Где ум-то?! Не больная я, Борзеевич?! Правильно Дьявол говорит! А подснежники? Помнишь, когда мы с Вершины Мира съехали, меня стошнило… Ты еще сказал, что это от скорости? Не от скорости — я цветок понюхала, сиреневый такой, он из снега торчал… Я всегда весну и лето ждала, летом хворост только на еду собирала, а зимой… Домишко у меня дырявое насквозь, быстро выдувает, а как весна, то сразу тепло. И я как подснежники вижу, сразу понимаю, кончились мои мучения, а теперь и понюхать страшно!