Хей, Осман! - Фаина Гримберг

Окончив песню, певец принялся подкрепляться мясом, хлебом и вином...

   - Кто такие эти влахи? - тихо спросил Осман у Михала. Ведь это об их женщине поётся...

   - Влахи, - отвечал Михал, - живут на берегах реки Дунай; греки зовут Дунай Истром...

   - Греков не любят здесь, это я понял ясно. Но как же эти неверные обращаются со своими детьми! Готовы их убивать и продавать и даже и поедать... Разве маленькая девка и малец провинились перед Аллахом? Почему эти неверные выдумывают такие страшные мучения детям?! И отчего же не была наказана женщина, соблазнившая этого грека обменять детей?.. - Осман сделал быстрый жест рукой... - Да я знаю, что на эти вопросы нет ответа. Но я невольно вспоминаю слова Пророка, защитившего дочерей правоверных. Арабы-язычники засыпали песком новорождённых дочерей, когда рождалось их слишком много; однако Пророк повелел всех оставлять живыми. И для того, чтобы никто из женщин не оставался без защиты, Пророк дозволил каждому из правоверных иметь до четырёх жён! И даже если правоверный решится посягнуть на свою жизнь, женщины и дети получат прощение, и слабые получат прощение!.. Вспомни четвертую суру: «Тем, кого упокоят ангелы, причинившим несправедливость самим себе, они скажут: «В каком положении вы были?» И скажут они: «Мы были слабыми на земле». Они скажут: «Разве не была земля Аллаха обширной, чтобы вам переселиться в ней? » У этих убежище - геенна, и скверно это пристанище! - кроме слабых мужчин, женщин и детей, которые не могут ухитриться и не находят прямого пути. Этим, может быть, простит Аллах: ведь Аллах - извиняющий и прощающий!»[317]...

Михал, не пытаясь вступить в беседу со своим султаном, слушал его речь тихую... Но вот певец затянул новую песню, ещё более долгую, нежели первая. В этой новой песне говорилось о воеводе по имени Леко, имевшем красавицу сестру, которой имя было Роксанда или Роса. Эта красивая девушка, сестра богатого воеводы, очень гордилась своей красотой и никак не хотела избрать себе мужа. Однажды в богатое жилище её брата явились трое богатырей, их имена были: Марко, Реля и Милош. Они стали свататься за Роксанду; брат её нашёл слово похвалы для каждого из них. Однако сестра отвечала, что никогда не выйдет замуж, а хочет остаться девицей и всю свою жизнь плести девичью косу. О приехавших женихах отозвалась она дурно; одного из них назвала бродягой - наёмным воином, другого — безродным подкидышем, а третьего - сыном кобылы, по его прозванию - Кобилич... И вот что случилось далее с ними со всеми, и с девушкой в том числе:

...«Не пойду ни за кого я замуж», -Так сказавши, вышла вон Роксанда.От стыда богатыри краснеют,Стало стыдно друг им перед другом.Вспыхнул Марко, как живое пламя;Поднимался он на легки ноги;Со стены схвативши остру саблю,Голову срубить он хочет Леко.Но вскочил поспешно храбрый МилошИ за саблю ухватился Марка:«Руки прочь, оставь ты саблю, Марко!Если ты погубишь воеводу,Кто нас принял с честью и почётом,Из-за проклятой бранчливой девки,Ты всю землю опечалишь Лека».Не дал Милош возгореться ссоре.Только догадался храбрый Марко,Что не даст обратно Милош сабли;На кинжал за поясом взглянувши,Побежал он из хором высоких.Как спустился он на двор широкий,Весь мощённый камнем, тут увиделОн пред домом девушку Роксанду.Окружали девушку служанки,Ей держали рукава и полы.То увидя, крикнул Росе Марко:«Ой, невеста, хвалёная Роса!Прикажи служанкам расступитьсяИ лицом ко мне ты повернися:Я в хоромах, Роса, застыдился,Застыдился Лека воеводы,Хорошо в лицо тебя не видел.А когда домой я возвращусяТо сестра с расспросами пристанет:«Какова же девушка Роксанда?..»Обернись же, чтоб тебя я видел!»Расступились девушки-служанки,И лицо ему открыла Роса:«Вот я, Марко; погляди на Росу».Разлютился тотчас храбрый Марко:Подскочил он к девушке Роксанде,Ухватил её за праву руку,Из-за пояса кинжал свой вынул,До плеча отсек ей праву руку;Праву руку в левую вложил он,Вынимал кинжалом Росе очиИ в платок их шёлковый собравши,Положил за пазуху Роксанде;И промолвил ей при этом Марко:«Выбирай же, девушка Роксанда,Выбирай, кто всех тебе милее:Или мил тебе наёмный воин,Или мил тебе Кобилич-Милош,Или, может быть, подкидыш Реля?..»Закричала, запищала Роса,Призывала воеводу Лека:«Брат мой Леко! Или ты не видишь,Что от рук я Марка погибаю? »Это слышит Леко, но не можетНи сказать он ничего, ни сделать:Ведь и сам погибнуть может Леко.Не пошёл назад в хоромы Марко,Закричал своим он побратимам:«Побратимы, из хором идитеИ мою с собой несите саблю;Нам в дорогу время отправляться».Побратимы слушалися Марка:Из хором на двор они спускались.И несли с собою Марка саблю;На коней своих они уселисьИ широким полем путь держали.Оставался Леко словно камень,Поражённый тем, что видел-слышал;А Роксанда о беде рыдала...[318]

Осман покачивал головой, тихо-тихо приговаривал:

   - Каковы эти неверные!.. Каковы!.. За что же терзать чужую сестру? Да ещё если брат её был им гостеприимным хозяином?! Убить сгоряча, такое случается! Но быть таким жестоким, как эти неверные!..

Михал слышал, посмотрел на Османа, но не произнёс ни слова. Взгляды их встретились, они поняли друг друга без слов... Затем Михал всё же заговорил:

   - Существует жестокость случайная, существует жестокость вынужденная, и наконец - существует жестокость грубая, подлая, жестокость ради жестокости, такая, какая воспета в этих песнях!..

   - Не таись от меня, — тихо проговорил Осман и, схватив руку Михала, быстро пожал. — Я знаю, о чём ты подумал, о чём вспомнил. Да, это так и есть! Мы с тобой совершили множество жестокостей случайных и много вынужденных, но таких жестокостей, как в этих песнях, таких жестокостей ради жестокости мы с тобой не совершали... Но я знаю, - Осман говорил с воодушевлением, тихим, но явственным, - я знаю, эти люди тоже будут нашими, их дети и внуки будут служить верно и преданно моим потомкам!.. Я это знаю!..

Кругом велись тихие и громкие беседные речи, раздавались внезапные громкие голоса. Несколько голосов молодых мужских вновь затянули песню:

Мирjано, oj Мирjано,имаш чарне очи, Мирjано!Даj да ги пиjем jа,даj, Мирjано, даj, даj!..[319]

Снова замолчали Осман и Михал, слушали новую песню, песню о прекрасных глазах красавицы Мирьяны; любовник страстный хочет пить глаза эти губами своими... Эх! Страшная жестокая любовь!..

Осман и Михал оставались в селении сербов ещё несколько дней. Болезнь не являлась более среди людей. Осман сказал сельчанам, что болезнь эта - не заразная:

   - Тела умерших не раздулись, лица - не почернели. Эта болесть - не зараза...

Впрочем, в селе стали полагать, что именно присутствие Османа прекратило болезнь... В село прискакал посланный из поезда. Люди, сыновья Османа и Михала, не двигались в путь, ожидали возвращения своих отцов и повелителей. Осман сказал посланному, что спустя день выедет из села:

   - А вы все отправляйтесь в дорогу. Мы с Михалом нагоним вас!..

И спустя день Осман и Михал покинули это село, провожаемые благословениями... Они ехали рядом, на хороших конях своих, как езжали множество раз в своей жизни. Вдали завиднелся поезд. Кто-то из поезда обернулся на близящийся топот копытный и, увидев Османа и Михала, издал радостный крик! Все тотчас остановились, ожидая... Но Осман и Михал, улыбающиеся, ехали, не поспешая...

Продолжали беседу о сербах.

   - Конечно, эти люди обручнеют и сделаются верными и дельными нашими людьми, - говорил Михал. - Но когда это произойдёт?..

   - Это произойдёт непременно, - отвечал Осман с обычным своим спокойствием. - Я знаю и верю, эти люди воспримут правую веру и будут в ней ревностны...

Они подъехали к поезду и весело присоединились к своим спутникам...

Возвратившись в Йенишехир, Осман собрал очередной совет. Он разглядывал сидевших перед ним... Давние его сподвижники ещё заплетали волосы в косы, носили войлочные шапки; но многие помоложе уже не имели кос и украшали головы тюрбанами затейливыми зелёного и алого шелка...