Отряд - Андрей Посняков

- Вот тот удар, которым ты меня ошарашил, он как идет - с оттяжкой или без? - После третьего бокала Прохор свел едва начавшийся разговор к кулачным боям.

Митька озадаченно почесал затылок - никак не мог сразу сообразить, как же перевести слово - «оттяжка». Немного помолчал, подумал, потом вспомнил, сказал.

- С оттяжкой, - улыбаясь, отозвался привратник.

- С оттяжкой, - перевел Митрий.

- С оттяжкой? - Прохор пригладил растрепавшиеся волосы. - Я так и думал. А вот еще скажи-ка, Юбер, как у вас обычно бьются…

И пошло-поехало: удары, отскоки, уловки - Митька еле успевал переводить. Завязавшаяся беседа, естественно, была интересна обоим - и Прохору, и Юберу, - а вот что касается Митрия, то тот явно предпочел бы что-нибудь интеллектуальное, вроде философского анализа педагогических воззрений Монтеня или обсуждения гелиоцентрической системы мироустройства.

- А вот когда бьешь в грудь, главное - ударить на выдохе…

- Ах, вот оно что!

- Да-да, на выдохе, а потом…

Митрий закатил глаза - боже, как ему все это надоело! Все эти - «бум», «бац», «бах». Вот тоже нашли о чем разговаривать - как людям ловчее физиономии бить. Улучив момент, отрок предпринял отчаянную попытку перевести разговор в более приличное русло:

- Следует заметить, друзья, ваша жизненная философия - вот эти все драки и прочее - чрезвычайно напоминает эгоизм, выражаемый у Монтеня как одна из главных причин всех человеческих действий.

Но больше всего Митрия поразил ответ.

- Не столько эгоизм, - вскользь, как само собой разумеющееся, заметил Юбер. - Сколько - стремление к счастью. Ведь человек, как написано у Монтеня, живет вовсе не для нравственных идеалов, а для того, чтобы быть счастливым.

- И вы с этим согласны, месье?

Привратник усмехнулся:

- Отчасти. И хотя у меня еще нет семьи… пока нет - я вполне разделяю его идеи о воспитании.

- О, да-да, - закивал Митька. - Делать из ребенка не юриста, врача, дворянина - а прежде всего умного, духовно развитого человека. Кстати, а как вы относитесь к взглядам Монтеня на государство? Ведь он утверждает, что существующее правительство - всегда самое лучшее…

- Ибо кто знает, каким будет следующее? - с хохотом продолжил привратник.

Ничего себе, привратник! С этакими-то познаниями!

Почувствовав перед собой достойного собеседника, Митрий выплеснул на него все, над чем не так давно размышлял, спорил: идеи монархиста Жана Бодена и «евангелиста» Лефевра д’Этапля, поэтическое своеобразие «плеяды» - Ронсара и Дю Белле - и безымянные трактаты о фехтовании. Даже живописцев, и тех припомнил, поинтересовавшись, кто больше нравится собеседнику - Жан Кузен Старший или Франсуа Клуэ?

- Скорее Клуэ. - Юбер улыбнулся. - «Ева - первая Пандора» Кузена меня вообще не трогает. Слишком уж равнодушная, холодная, гордая, не женщина, а мертвое изваяние, кусок камня. Другое дело - Клуэ, портрет Елизаветы Австрийской. Вы видели?

- К сожалению, нет…

- Жаль. Понимаете, перед вами юная девушка с явной печатью нежной задумчивости, словно бы не от мира сего.

Наверное, привратник, к удовольствию Митьки, сейчас пустился бы в длинные философские рассуждения о живописи вообще и «школе Фонтебло» в частности, а может, и о чем другом, но пустился бы, вне всяких сомнений, если бы не вмешался Прохор.

- А вот тот удар слева… Ты мне можешь его показать?

- Ну, конечно! - с хохотом воскликнул Юбер. - И не только его. Вы когда уезжаете?

- К сожалению, уже очень скоро. - Митрий покачал головой. - Думаю, дня через три-четыре, когда дождемся приличных попутчиков.

- Что ж. - Привратник развел руками. - Тогда давайте встретимся прямо завтра. Где бы вот только…

- На улице не хотелось бы, - тут же промолвил Митрий. - Много свидетелей, да и все же как-то странно это будет выглядеть - аббатство и приемы кулачного боя.

- Совершенно с тобою согласен, дружище, - Юбер наконец-то перешел с Митькой на «ты», что давно уже сделал в разговоре с Прохором.

- Вот что… - Привратник ненадолго задумался. - Давайте-ка, приходите прямо ко мне! Каморка у меня небольшая, но стены толстые… Да-да, там, у монастырских ворот, и встретимся. Жаль, конечно, что вы так скоро покинете наши места.

- И расскажем всем об их потрясающей красоте! - воскликнул отрок. - Она того стоит.

- Вне всяких сомнений, дружище, все всяких сомнений!

Едва Иван вошел в комнату, как сразу же почувствовал: что-то не то. Вот плащ - он вовсе не так висел… И шкаф для одежды - Иван точно помнил, что плотно закрывал дверцу, а сейчас она приоткрыта. А, наверное, заходил Жан-Поль! Ну, конечно! Интересно, где это сейчас нормандца носит? Как и Митьку с Прохором.

Спустившись вниз, в таверну, юноша перекинулся парой слов с хозяином, дядюшкой Шарлем.

Погода замечательная? О, да-да, чудесный вечер, месье! Нет, из ваших друзей никого не было. Нет, точно никого - ни Жан-Поля, ни остальных. Никто не заходил. Я, правда, вздремнул после обеда часок, но здесь была Катерина. Сейчас мы ее спросим!

- Да нет, месье Жан. - Девушка пожала плечами. - Никто из ваших не приходил, как вы ушли все с утра, так и не было.

- А больше никто не приходил? Ну, может, кто чужой или, там, новые постояльцы?

- Нет-нет! Новых постояльцев у нас пока нет, а чужие уж никак не пройдут мимо таверны. А что вы так беспокоитесь, месье? У вас что-то пропало?

«У вас что-то пропало?» - Иван хмыкнул: ну, Катерина, ну, хитра - ведет себя так, будто между ними ничего и не было. Совсем-совсем ничего. Впрочем, оно, конечно, так и надобно. Зачем зря нервировать дядюшку?

- Да нет, ничего не пропало, не беспокойтесь, - заулыбался молодой человек. - Просто волнуюсь за своих друзей - где-то они запропали?

- Да, - согласно кивнул трактирщик. - Пора бы уж им появиться.

И только он это произнес, как заявились Прохор и Митрий. Оба довольные, несмотря на растекающийся по скуле молотобойца синяк.

- Ну, наконец-то! - обрадованно воскликнул Иван. - Как успехи?

- Замечательно!

- Ладно, расскажете потом. Жан-Поля не видели?

- Нет. А он не с тобой разве?

Нормандец нарисовался лишь поздно вечером, хмельной и веселый.

- Ну, - с порога заявил он. - Если б вы только знали, с какой женщиной я сегодня познакомился!

Сказать по правде, Ивану не очень-то было интересно слушать сейчас хвастливый рассказ Жан-Поля, с куда большей радостью он бы еще раз подробно проанализировал все то, что только что поведали Прохор с Митрием… Впрочем, нет - Митрий с Прохором, именно в такой последовательности. Что ж, все подробные обсуждения пришлось отложить на утро, а пока все узкое пространство апартаментов заполонили слова нормандца.

Покинув аббатство, он, оказывается, решил прогуляться по Большой улице вниз, до самых ворот, благо чудесный солнечный день весьма способствовал прогулке. И вот там-то, у первых ворот, он и увидел паломницу - красивую молодую даму, к сожалению, не дворянку, но особу весьма богатую, про которую, наверное, лучше было бы сказать: «пока еще не дворянку» - ибо Жан-Поль вскоре не сомневался, что дворянство эта богатая и, надо сказать, на редкость красивая мадам приобретет очень и очень скоро. Просто-напросто купит землю и титул - всего-то делов! Мадам Кларисса - так ее звали - оказалась супругой оптового торговца рыбой, причем не из тех молодых безмозглых дурочек, кои ничего, кроме известных женских прелестей, из себя не представляют, о, нет, мадам Кларисса как раз была не из таких! Умная - пожалуй, даже слишком умная - полностью посвященная во все торговые дела супруга, более того - лично она их и вела, по крайней мере большую часть, затем и явилась в аббатство лично договориться о закупке, ну а заодно немного развлечься, мадам вовсе не собиралась отказывать себе в маленьких радостях жизни - и симпатичный повеса Жан-Поль д’Эвре, надо сказать, повстречался ей весьма кстати.

Ну а дальше - вполне банально и проверено временем. Дерзкий - из-под вуали - взгляд, всего лишь один, но какой! Упавший на мостовую шелковый платок… Вы уронили, мадам! Разве? Ах, да. Спасибо, любезный юноша. Прогуляться с вами по пляжу? Да, пожалуй, ведь здесь, в этих каменных стенах, так душно. О, какие прекрасные поля! А море? Вы не находите? Как там у одного поэта? Нет, не у дю Белле, у кого-то попроще… Ну, не суть. Ах, как жарко! Надо было захватить с собой веер. Искупаться? Что, прямо здесь? За теми камнями? Да, там безлюдно… Не знаю, стоит ли? Ох, какая холодная вода. Впрочем, нет, не холодная. Расстегните мне платье… А теперь - корсет, юбку… Нет, мне не шестнадцать лет, гораздо больше… нет - немного больше… О, какой вы льстец, Жан-Поль… Что вы делаете? Перестаньте… Вдруг кто увидит? О! Что же мы здесь будем… Прямо в песке? А я ведь порядочная женщина… Пойдемте-ка лучше вон на ту лужайку! Крестьяне? И что с того? Пусть смотрят, завидуют! Ну, это мы еще посмотрим, кто кого в краску введет!