Родная старина - В. Сиповский

Бережливость и скопидомство считаются необходимыми свойствами хорошей хозяйки. «Придется делать, – говорит Домострой, – рубахи или женские платья, то все самой (хозяйке) кроить или дать при себе кроить, и всякие остатки и обрезки – все было бы прибрано, мелкое в мешочках, а остатки сверчены и связаны, и все было бы припрятано. Понадобится починить старое платье – и есть куски, и не надо отыскивать материи на рынке; а если придется по рынку искать, то устанешь, подбираючи; приберешь, то втрое заплатишь, а то и совсем не приберешь».

В другом месте Домостроя говорится: «Всякое платье верхнее и нижнее должно быть вымыто, а ветхое зашито и заплатано, – тогда и людям пригоже посмотреть, и себе мило и прибыльно, и сиротине можно дать во спасение души».

Такая же бережливость и предусмотрительность предписывается хозяйке и в других хозяйственных расходах: она должна знать, как муку сеять, как квашню поставить, как тесто месить, как печь хлебы, пироги, калачи и прочее, и сколько выйдет чего из четверти, из осьмины и сколько высевок, должна знать «меру и счет во всем и беречь все: когда хлебы печь, тогда и платье мыть – дровам неубыточно» и прочее.

Весь сложный хозяйственный обиход богатого дома до мельчайших подробностей указан Сильвестром. В некоторых списках Домостроя в конце прибавлена даже очень обстоятельная роспись, какие кушанья в какие дни должно подавать. Трудны были тогда обязанности хозяйки дома, жены; зато великая похвала той, которая управляется с ними. «Если Бог дарует кому жену добрую – дороже она камня многоценного… Жена добрая, трудолюбивая и молчаливая – венец мужу своему. Блажен муж такой жены и пр.».

Кроме хозяйства, на обязанности жен должно было бы лежать и воспитание детей; но в те времена на него смотрели очень уж просто.

Мать вскармливала своих детей. Затем старалась внушить им страх Божий и дух благочестия. Дочек мать приучала к разным рукоделиям и хозяйству. Мальчиков в зажиточных семьях учили грамоте, разным «промыслам» и «вежеству», умению обходиться с людьми.

Страх наказания считался главным средством при воспитании.

«Казни сына своего, – говорит Домострой, – от юности его, и он успокоит тебя на старость твою… И не ослабей, бия младенца. Если его железом бьешь, то не умрет, но здравее будет: бия его по телу, ты душу его избавляешь от смерти. Если дочь имеешь, положи и на нее свою грозу…»

Образец благовоспитанного юноши взят в Домострое из поучения Василия Великого. «Юноша должен иметь душевную чистоту, походку скромную, голос умильный, речь пристойную, при старейших должен молчать, мудрейших слушать; к равным себе и меньшим любовь иметь нелицемерную, мало говорить, но много разуметь, не избыточествовать беседою, не дерзку быть на смех, стыдливостью украшаться, долу зрения иметь, горе же душу и пр.».

Как только сын достигал совершеннолетия, родители старались женить его. Еще более хлопотали, чтоб выдать замуж дочерей. Предусмотрительный Сильвестр дает такой совет: у кого родится дочь, тому следует с первых же дней ее жизни думать о приданом: отчислять в ее пользу часть всякого прибытка, откладывать на долю дочери полотна, разные материи, дорогие украшения, утварь и прочее. Так понемногу, незаметно, без особых лишений, «себе не в досаду» и составится приданое. «Растут дочери и страху Божию и вежеству учатся, и приданое прибывает; как замуж сговорят – все и готово… А умрет дочь по воле Божией, приданое пойдет на помин ее души».

За слугами Домострой советует зорко следить и не доверять им, чтоб не крали, не обманывали, но вместе с тем предписывает заботиться о них, хорошо кормить и одевать их. Через слуг нередко возникали ссоры, и потому Домострой особенно настойчиво советует предупреждать сплетни слуг. «Слугам своим заповедуй о людях не переговаривать, и если слуги были где и видели что недоброе, того не сказывали бы дома и, что дома делается, того у чужих людей не рассказывали бы… Если придется посылать куда-нибудь сына или слугу – сказать что-либо или сделать, то вороти его и выспроси, и только когда он повторит все перед тобою, как ты ему сказал, тогда пошли».

Слуга, придя к дому, куда послан, у ворот должен легонько постучать, а когда пойдет по двору и станут его спрашивать, с каким делом идет, то слуга не должен был говорить или мог ответить любопытному: «Не к тебе послан, а к кому послан, с тем мне и говорить».

«У сеней слуга должен ноги отереть, нос высморкать и молитву Иисусову сотворить: если аминь не отдадут, то в другой раз сотворить молитву и в третий… Как впустят, святым иконам поклониться дважды, а третий поклон хозяину отдать и править то дело, с каким послан…»

«Умный слуга, если где и услышит что-либо враждебное своему господину, скажет обратное, где клянут и лают, – а он похвалу и благодарение поведает. От таких умных и вежливых и благоразумных слуг промеж добрых людей любовь сводится, и таких умных слуг берегут и жалуют, как детей своих, и советуются с ними обо всем».

Мир и доброе согласие между людьми, как видно из приведенных слов, ценятся Домостроем так высоко, что дозволяется ради добрых отношений поступиться даже правдой.

В заключение Сильвестр уже от себя дает наставление сыну своему Анфиму: здесь вкратце повторено то, что говорилось раньше в Домострое. Подобно Владимиру Мономаху, и Сильвестр в своем поучении не только дает указание, как благочестиво жить, но и ссылается на свой пример.

«Видел ты, чадо мое, – говорит Сильвестр сыну, – как мы жили в благословении и страхе Божием, в простоте сердца, в церковном прилежании, всегда со страхом пользуясь божественным писанием. Видел ты, как Божиею милостью от всех я был почитаем и всеми любим, и всякому, в чем надо было, уноровил (угодил): и трудом, и услугою, и покорностью, а не гордынею, не прекословием; не осуждал никого, не пересмеивал, не укорял, не бранился ни с кем, а случалась от кого обида, и мы Бога ради терпели и на себя вину брали, и потому враги становились друзьями… Если случалось согрешить перед Богом или пред людьми, то скоро о грехе том плакался пред Богом и у отца духовного каялся… Не пропускал никогда от юности своей и до сего времени церковной службы, разве только по болезни пропускал. Ни нищего, ни странника, ни калеки, ни больного никогда не презирал; из темниц, из плена, из рабства выкупал и голодных по силе кормил. – Своих рабов всех освободил и наделил имуществом, и все эти рабочие наши теперь свободны, хорошо живут, как сам видишь, молят Бога за нас и доброхотствуют нам всегда, а кто забыл нас – пусть Бог того простит. А ныне домочадцы наши все свободны, живут у нас по своей воле. – Видел ты, чадо мое, как многих сирот, рабов и убогих мужского полу и женского вскормил я и вспоил до совершенного возраста и в Новгороде, в Москве, научил по способностям: многих грамоте, и писать, и петь, иных иконному письму, иных серебряному мастерству и другим всяким рукоделиям (ремеслам). А твоя мать многих девиц убогих воспитала, обучила рукоделию и всякому домашнему обиходу и, наделив приданым, замуж повыдала; а мужской пол поженили на дочерях добрых людей. Все они по Божиеи милости своими домами живут; многие в священническом сане и в дьяконском, другие в дьяках и в подьячих и в разных чинах, по своим природным способностям, «кто чего дородился» и в чем кому Бог благословил быть; иные занимаются разными ремеслами и промыслами, многие торгуют и пр.».

Благочестив и умен был составитель Домостроя. Много собрал он полезных правил и добрых советов в своей книге: как Богу угодить, царю служить, с людьми уживаться и свой дом строить, то есть хозяйство вести. Не одного внешнего благочестия и обрядности требует Домострой, но и выполнения высших христианских обязанностей – любви к ближнему, помощи убогим и сиротам и пр.

Сам Сильвестр, как видно из его наставления сыну, не только на словах, но и на деле старался исполнять христианские обязанности; многих сирот и бедных приютил у себя, воспитал и пристроил и рабов своих на волю отпустил.

Но нет в Домострое ни веры в ум, ни веры в нравственное достоинство человека. Всякий шаг, всякое движение пытается Сильвестр предусмотреть и дать подробное правило и мелочные указания, как поступать в разных житейских делах.

Казалось, человеку оставалось только следовать во всем этим указаниям, и жизнь его должна была течь спокойно, невозмутимо и благочестиво; своим умом жить человеку не полагалось. Какое же побуждение должно было заставлять его идти по указанному пути? Страх наказания Божия должен был побуждать его жить благочестиво, страх наказания господствовал во всем; на нем было основано и повиновение жены мужу, и детей отцу. Наказание с одной стороны, награда с другой, то есть чувство страха или чувство корысти – вот что должно было направлять, по взгляду даже лучших людей того времени, волю человека на путь истины и добра. Но ведь чтобы идти по этому пути, нужно безбоязненно, смело служить истине, нужно бескорыстно любить добро, творить его, не рассчитывая ни на какие награды; пример такого отношения к истине и добру и показал людям Иисус Христос.