Родная старина - В. Сиповский

«Если окажется, – говорится здесь, – что боярин и дьяк взяли посулы и обвинили не по суду, то на них доправить весь иск и все судебные пошлины втрое и сверх того пеню, какую сам государь назначит. Если дьяк, взявши посул, запишет дело не так, как было на суде, то на нем доправить половину против боярина, и сверх того посадить в тюрьму. Если подьячий без судьи и без дьяка что-либо запишет не так, как нужно по суду, то подвергается за это торговой казни – битью кнутом».

Чтобы избавить народ от насилий и неправд должностных лиц, решено было дать городским и сельским общинам прежнее право выбирать из своей среды доверенных лиц, «излюбленных людей», земских старост и целовальников (присяжных), которые должны были всегда присутствовать при судах наместников и волостелей и блюсти справедливость. При них обыкновенно был свой дьяк, который записывал все производство дела, а они скрепляли список своей печатью.

Выборные люди не только были при суде, но участвовали и в других делах общины. Опись имущества, раскладка податей, сбор их производились при участии «излюбленных» земских людей. Хозяйственные дела общин, наблюдение за порядком и тишиною (то есть полицейский надзор), предупреждение преступлений, поимка воров и разбойников – все это лежало на обязанности «выборных людей»: земских старост, сотских и десятских.

Важные судебные дела (уголовные) были в руках губных старост. Их избирали из детей боярских целым уездом. Уездом назывался город с волостями, а волость составляли несколько земледельческих сел с их землями. В городах и волостях по-прежнему были государевы наместники и волостели, которые по старине «кормились» за счет местного населения; но при выборных людях творить злоупотребления им было трудно: они могли судить без земских старост только служилых государевых людей. Город или волость могли даже и совсем не зависеть от государевых наместников в своих домашних делах, стоило лишь вносить в казну столько денег, сколько их шло на содержание наместника и волостеля.

Таким образом, юный царь и его советники думали совершить великое дело: наряду с государственным управлением создать еще земское самоуправление.

При таком строе сами общины ведались бы со своими делами, управлялись бы своими выборными властями под высшим наблюдением государевых чиновников.

Казалось, что при этом дело управления должно было бы улучшиться: выборные лица, земские люди лучше знали местные нужды, лучше могли соблюсти выгоды своей волости, чем заезжие московские наместники, а правительство избавлялось от множества мелких дел и беспрестанных жалоб на несправедливость чиновников.

Но беда была в том, что во многих местностях, где уже давно уничтожено было самоуправление, жители отвыкли совсем от него, так что им, привыкшим заботиться только о своих личных делах, было в тягость хлопотать об общих выгодах. Трудно при этом было и выбрать таких старост и целовальников, которые радели бы об общей пользе.

Установлено было строже, чем прежде, отбывание воинской повинности. Кроме духовных лиц, все прочие делились на два разряда: служилых людей и неслужилых.

К разряду неслужилых относились купцы, посадские (мещане) и волостные крестьяне.

Служилые люди делились на высших и низших; первые (бояре, окольничьи, дьяки и дети боярские) занимали видные места и должности, владели землею и пр.; низшие являлись простыми ратниками.

Теперь установлено было, чтобы каждый помещик приводил по требованию известное число ратников, смотря по количеству населенной земли в его поместье (обыкновенно со 100 четвертей – один конный воин); при этом определялось, как должны быть вооружены ратники.

Каждый прибывший на службу помещик должен был явиться к воеводе своего города на смотр; воевода отмечал в списке, кто и как приходил на службу. Тех, которые являлись в исправности, «конны, людны и оружны», записывали в высший разряд; им выдавались от царя награды – прибавка поместий; у неисправных уменьшали земли. «Нети», то есть вовсе не явившиеся на службу, наказывались еще строже, если не было уважительных причин неявки. Для заведования службою помещиков учрежден Разряд, или Разрядный приказ, то есть присутственное место, где вели дело обыкновенно боярин и дьяк с подьячими, которым царь приказывал ведать то дело. Каждый помещик, достигнув совершеннолетия, являлся или к воеводе своего города записаться в служилый список, или отправлялся в Москву, в Разрядный приказ, при этом объявлял, с чего он будет служить, то есть владеет ли он вотчинами ли, поместьями или нуждается в новом наделе. В последнем случае ему давалось поместье и он назывался «новик».

С. В. Иванов. «В приказе московских времен». XIX в.

Именитые и богатые бояре, приводя на войну большие отряды, назначались обыкновенно начальниками на главные места. Мало-помалу вошло в обычай считаться местами: знатный по происхождению находил для себя унизительным подчиняться менее знатному. Как прежде удельные князья спорили об уделах, ссылаясь на свое старшинство в роде, так теперь спорили их потомки бояре о начальственных местах в войске. Этот обычай, конечно, нередко сильно вредил делу.

Царь хотел уничтожить местничество. По его указу только начальники полков могли «местничаться» между собой, остальные же, не дослужившие еще до начальственных должностей, должны были служить «без мест». Местничество начинало уже сказываться и в других случаях – в управлении городов, в придворной жизни и причиняло много вреда и хлопот.

Стоглав

Дела церковные, в которых было много «нестроения и смуты», также обратили на себя внимание царя и «добрых» его советников. В 1551 г., 27 февраля по царскому приказу в Кремлевский дворец собралось множество духовных лиц: митрополит, девять архиепископов, архимандриты, игумены и другие; тут же были и высшие мирские сановники.

Царь обратился к ним с такой речью:

– Преосвященный Макарий, митрополит всея Руси, и архиепископы и епископы и весь освященный собор… Попросивши у Бога помощи вместе с нами, поспособствуйте мне, порассудите и утвердите по правилам святых отцов и по прежним законам прародителей наших, чтобы всякое дело и всякие обычаи в нашем царстве творились по Божьему велению. О старых обычаях, которые после отца нашего поисшатались, о преданиях и законах нарушенных, о пренебреженных заповедях Божьих о земском устройстве, о заблуждении душ наших – обо всем этом подумайте, побеседуйте и нас известите…

Затем царь указал целый ряд вопросов, о которых, по его мнению, следовало подумать собору. Эти указания царя очень любопытны, так как по ним ясно можно представить положение Русской церкви и народной нравственности во второй половине XVI в. Вот некоторые из этих указаний.

«По церквам звонят, поют и совершают службу не по уставу. – Священники «чинят продажу великую» священными вещами (антиминсами). – Божественные книги писцы пишут с неправильных переводов и не исправляют. – Ученики учатся грамоте небрежно. – В монастырях некоторые постригаются не для душевного спасения, а ради покоя телесного, бражничают, не по-монашески живут. – Просвирни над просфорами наговаривают (волхвуют). – В церквах люди нередко стоят непристойно: в тафьях и шапках, с палками, разговаривают громко, говорят иногда непристойные речи, ссорятся, а попы и дьяконы поют бесчинно, причетники часто пьяны. Случается, что попы и дьяконы служат в церкви в нетрезвом виде. – Христиане приносят на велик день пасху, сыры, яйца, рыбу печеную, а в иные дни калачи, пироги, блины, караваи и всякие овощи; все это вносится в Москве не только в церковь, но даже в алтарь. – Слабость и нерадение у иных православных дошли до того, что люди в тридцать лет и старше бреют головы и бороды себе, платье и одежду иноверных земель носят, так что трудно и признать христианина. – Иные крестное знамение не по существу кладут на себя, лживо клянутся именем Божиим, лаются без зазору (без стыда) всякими неподобными речами; даже у иноверцев не творится такого бесчинства. Как Бог терпит наше бесстрашие?»

Из этих указаний видно, что древнее благочестие, которым были сильны русские, начинало колебаться от грубости нравов; что даже духовные лица не всегда соблюдали церковное благочестие и грубые языческие суеверия (волхвование на просфорах) начали закрадываться в церковную жизнь. Наконец, из слов царя видно, что в самой общественной жизни было много грубости и бесчинства, противного христианскому духу.

Собор, обсудив предложенные царем вопросы, порешил принять меры против указанных зол и недостатков. Решено было, чтобы священники из среды своей избирали протоиереев в церковные старости – пастырей «искусных, добрых и житием непорочных». Старосты с их помощниками, десятскими, должны были наблюдать, чтобы в церквах все (звон, богослужение и всякие требы) совершалось благочинно и чтобы все священники творили свое дело благообразно, как следует по уставу. Избранные старосты должны являться для испытания и поучения к митрополиту. В соборных храмах должны храниться божественные правила, с которыми они обязаны постоянно справляться.