Феномен Солженицына - Бенедикт Сарнов

ТРУДНОСТИ РОСТА

ЧТО ЖЕ ДАЛЬШЕ?

Когда углубляешься в чтение каждой из этих главок (что у Солженицына, что у Сталина), сразу бросается в глаза сходство между ними не только структурное, но и содержательное, тематическое. И у того, и у другого речь о том, как должен быть устроен государственный аппарат, как должны складываться отношения высших «руководящих органов» власти с низшими, на какие силы и механизмы должна опираться центральная, а на какие – местная, муниципальная (у Сталина – советская, у Солженицына – земская) власть.

Лексика, да и стилистика у них, конечно, разная. Но даже и тут их сближает то, что Солженицын (как и Сталин), независимо от того, обращается ли он к политическому истеблишменту Советского Союза или к входящим в состав СССР народам (украинскому, белорусскому, малым народам и народностям), и с теми, и с другими говорит как ВЛАСТЬ ИМЕЮЩИЙ:

Крымским татарам, разумеется, надо открыть полный возврат в Крым. Но при плотности населения XXI века Крым вместителен для 8–10 миллионов населения – и стотысячный татарский народ не может себе требовать ВЛАДЕНИЯ им.

Сам я – едва не на половину украинец, и в ранние годы рос при звуках украинской речи. А в скорбной Белоруссии я провел большую часть своих фронтовых лет, и до пронзительности полюбил её печальную скудость и её кроткий народ.

К тем и другим я обращаюсь не извне, а как СВОЙ.

Слово «братья» – не в противоречии с тем, что это говорит человек ВЛАСТЬ ИМЕЮЩИЙ. Сталин, когда это ему понадобилось, прибегнул к тому же обращению. («Братья и сёстры! К вам обращаюсь я, друзья мои...»)

Что же касается разницы между докладами Сталина на партсъездах и этим солженицынским «трактатом», то она, конечно, не только стилистическая.

Сталин говорит о достижениях, о победах: страна, преодолевая трудности роста, идёт правильным путем, и заботиться надо только о том, чтобы с этого единственно правильного пути НЕ СОЙТИ.

А Солженицын – о том, что страна в упадке, «в обвале», и думать надо о том, как вытащить её из того исторического тупика, в который её завели большевики, ВЫВЕСТИ на единственно правильный путь.

И тут сразу надо сказать, что в некоторых из предлагаемых им немедленных мер спасения страны было немало разумных и даже проницательных. Например, вот это:

«Советский Социалистический» развалится, всё равно (напоминаю, что писалось это в 90-м, за год до августовского путча 91-го года, окончательно похоронившего надежды Горбачёва новым Союзным договором спасти СССР от распада. – Б. С.) – и выбора настоящего у нас нет, и размышлять-то не над чем, а только – поворачиваться проворней, чтоб упредить беды, чтобы раскол прошёл без лишних страданий людских, и только тот, который уже действительно неизбежен.

И так я вижу: надо безотложно, громко, чётко объявить: три прибалтийские республики, три закавказские республики, четыре среднеазиатских, да и Молдавия, если её к Румынии больше тянет, эти одиннадцать – да! – НЕПРЕМЕННО И БЕСПОВОРОТНО будут отделены.

(А. Солженицын. Как нам обустроить Россию)

Были у него и другие соображения, столь же разумные, но, увы, неосуществимые:

О Казахстане. Сегодняшняя огромная его территория нарезана была коммунистами без разума, как попадя: если где кочевые стада раз в год проходят – то и Казахстан. Да ведь в те годы считалось: это совсем неважно, где границы проводить, – ещё немножко, вот-вот, и все нации сольются в одну... А составлен-то он из южной Сибири, южного Приуралья, да пустынных центральных просторов, с тех пор преображённых и восстроенных – русскими, зэками да ссыльными народами. И сегодня во всем раздутом Казахстане казахов – заметно меньше половины. Их сплотка, их устойчивая отечественная часть – это большая южная дуга областей, охватывающая с крайнего востока на запад почти до Каспия, действительно населенная преимущественно казахами. И коли в этом охвате они захотят отделиться – то и с Богом.

(Там же)

Хорошо бы, конечно, чтобы казахи согласились отделиться «в этом охвате». А ну как не согласятся? Будут претендовать на больший «охват»? Или, что всего верней (и как оно и вышло), будут требовать, чтобы независимый Казахстан оставался в тех границах, какие были ему даны при Советах?

Есть, есть у него и на это свой ответ:

...Реального отделения нельзя произвести никакой одноминутной декларацией. Всякое одностороннее резкое действие – это повреждение множества человеческих судеб и взаимный развал хозяйства...

С этого момента должны засесть за работу комиссии экспертов всех сторон. Не забудем и: как безответственнонебрежна была советская прометка границ. В каких-то местах может понадобиться уточнённая, по истинному расселению, в каких-то – и местные плебисциты под беспристрастным контролем.

Конечно, вся эта разборка может занять несколько лет...

(Там же)

Гладко вышло на бумаге. Но не было уже времени на то, чтобы создавать все эти комиссии экспертов и вводить местные плебисциты. Стремительный – и в самом деле обвальный – ход событий обгонял и давно уже обогнал все эти (и им подобные) государственные соображения и предположения.

Но были у Солженицына в этом его меморандуме и другие предложения, до принятия которых – и даже до понимания жизненной необходимости их принятия – те, к кому он обращался, не дозрели ещё и до сегодня.

...сегодня это звучит с тысячекратным смыслом: НЕТ У НАС СИЛ на окраины, ни хозяйственных сил, ни духовных. НЕТ У НАС СИЛ на Империю! – и не надо, и свались она с наших плеч: она размозжает нас, и высасывает, и ускоряет нашу гибель.

Я с тревогой вижу, что пробуждающееся русское национальное самосознание во многой доле своей никак не может освободиться от пространнодержавного мышления, от имперского дурмана, переняло от коммунистов никогда не существовавший дутый «советский патриотизм» и гордится той «великой советской державой»... Могла же Япония примириться, отказаться и от международной миссии и от заманчивых политических авантюр – и сразу расцвела.

Надо теперь жёстко ВЫБРАТЬ: между Империей, губящей прежде всего нас самих, – и духовным и телесным спасением нашего же народа...

Неужели Россия обеднилась от отделения Польши и Финляндии? Да только распрямилась. И так – ещё больше распрямимся от давящего груза...