Царьград (сборник) - Александр Харников

Вот так мысли и мечутся у меня в голове, когда мы разглядываем друг друга. Полковник с одной стороны и капитан с поручиком – с другой. Только вот полковник той армии, что в эту войну ничего героического совершить еще не успела, зато «косяков», особенно на Кавказе, успела упороть предостаточно. Достаточно вспомнить только Баязет, где наши бомбовым ударом спасли кучу народа, и помощь наших кораблей в подавлении мятежа в Абхазии. После того, как корабельная артиллерия превратила турецкий десант в форшмак с яйцами, седобородые старейшины наперегонки помчались изъявлять покорность и клясться в верности Белому царю. Знают ведь, суки, что ничего им не будет, даже не выпорют. Царь у нас, точнее у них, хоть и настоящий, но добрый. Временами даже слишком.

Ну да ладно, не об этом сейчас речь. Наши подвиги, по местным понятиям, действительно зашкаливают, и полковнику очень неудобно, что нас, по местной классификации, обер-офицеров, не подчинили ему для выполнения задачи, а поставили как равных партнеров для взаимодействия. Ну что ж поделаешь, у нас главнокомандующий всея сухопутными силами тоже всего лишь полковник, Бережной Вячеслав Николаевич. А верховная власть носит звание контр-адмирала, что по табелю о рангах приравнивается к армейскому генерал-майору.

Полковник Жданов первым прерывает затянувшуюся паузу:

– Ну что же, господа, приятно познакомиться, надеюсь, что наше боевое содружество будет плодотворным.

Мы, конечно, тоже надеемся и жмем ему руку. Но хрен его знает, что там будет в этом Египте. Египтяне, они и в наше время не по-детски чудили на ровном месте. Ну а сейчас они вообще еще дикие. Наши начальники надеются договориться с хедивом. Но сдается мне, что все эти надежды построены на песке. Хедив так же договороспособен, как и нильский крокодил…

– Владимир Петрович, – говорю я полковнику, – если вы знаете о цели нашего похода, то давайте договоримся так… В начале дела моя рота захватывает и расчищает плацдарм, обеспечивая высадку вашего полка. Вам ведь еще надо будет вывести лошадей, заседлать их, построиться в эскадронные колонны и так далее. К тому времени поручик Давыдков со своим взводом займет контору Суэцкого канала и захватит тамошних обитателей. В боевых действиях при захвате канала вам участвовать не придется. Английские и колониальные войска мы разоружим и без вас. – Я расстегнул планшет и показал полковнику карту. – Два ваших эскадрона и одна батарея будут высажены на азиатском берегу канала, еще два эскадрона и вторая батарея – на африканском. Сразу же обеспечьте конное патрулирование. Если обстановка сложится нормально, то моя рота почти тут же вас покинет – у командования есть для нас еще работенка. Берегитесь бедуинов – это еще те отморозки. Не знаю, что вам наговорили перед выходом из Одессы, но ни в коем случае не доверяйте хедиву – эти ребята предают доверившегося так же легко, как пьют кофе по-турецки. Не хотелось бы нам потом мстить за вас, действуя, как Наполеон при Яффе…

Увидев ошарашенное лицо командира одесских улан, я успокоил его как мог:

– Уважаемый Владимир Петрович, мы, конечно, постараемся не допустить ничего подобного, но и вы не рискуйте почем зря. А то ведь предки этих людей в прошлом были самыми обычными разбойниками с большой дороги, и теперь их потомки понимают только один аргумент – силу. Там еще есть феллахи, преимущественно копты-христиане, но до них еще надо добраться…

Пока мы разговаривали, кран опустил в трюм последнего «Тигра». Как только его расстропили где-то в глубине трюма, на «Калининграде» хрипло взвыл ревун.

– Извините, господин полковник, погрузка закончена, и нам пора отчаливать. Если вас ждет катер – рекомендую поспешить, если нет – то добро пожаловать на борт. А в море мы сумеем переправить вас на «Саратов».

– Спасибо, господа, было приятно познакомиться, честь имею.

Мы тоже откозыряли, и полковник развернулся и вразвалочку, походкой старого кавалериста, направился к дальнему причалу.

Его голубой мундир ярким пятном выделялся на фоне выжженной до желтизны окружающей природы. Да, здесь даже специальные егерские роты не приучены пока к маскировке. Идти в такой форме в бой в наше время – чистое самоубийство. Мы с Давыдковым еще какое-то время смотрели полковнику вслед. Сможет ли один уланский полк заставить хедива уважать силу русского оружия. Без нашей помощи, скорее всего, нет. Впрочем, поживем – увидим…

27 (15) июня 1877 года, после полудня. Константинополь. Сад дворца Долмабахче

Капитан Александр Васильевич Тамбовцев

За всеми текущими делами, как внутренними, так и внешними, я совсем позабыл о нашем наполовину госте, наполовину пленнике, Желябове. И был немного удивлен, когда мне напомнили о нем. Точнее, о его желании снова встретиться со мной. Прикинув, что у меня сегодня после обеда будет свободен часок-другой, я пригласил его прогуляться со мной по султанскому парку. В непринужденной обстановке и разговор становится более раскованным и откровенным.

Желябов пришел в парк в сопровождении хорошо знакомого мне сержанта морской пехоты Кукушкина. Похоже, что они уже успели сойтись накоротке и стать приятелями. Во всяком случае, обращались друг с другом по имени и на «ты». Смотрелись они тоже весьма импозантно. Желябова переодели в камуфляжку, и он сбрил свою знаменитую бороду. Словом, со стороны это выглядело так, будто два здоровенных морпеха, оживленно беседующие о чем-то, подошли ко мне, сидящему на скамеечке, укрытой от палящего солнца кроной деревьев, и нежащемуся под дуновениями слабого морского ветерка. Вообще-то в таком климате врачи рекомендуют гамак в тени деревьев и послеобеденный сон. Сиеста-с! Но, боюсь, нам такая роскошь еще пока не по карману.

Подойдя ко мне, Игорь Кукушкин козырнул и доложил:

– Вот, тащ капитан, Андрюха хочет с вами о чем-то переговорить. – Потом, сержант вздохнул и уже, видимо, от себя тихо добавил: – Александр Васильевич, вы ничего не подумайте, он парень хороший, только в голове у него еще та каша, за один день не разгребешь. Но он ничего, умный, и сам всё поймет. А что не поймет, так мы ему поможем.

Я посмотрел на «генерала от революции». Желябов индифферентно глядел куда-то в сторону, делая вид, что всё сказанное о нем Кукушкиным к нему не относится.

– Спасибо, Игорь, можешь идти, – сказал я, – а мы тут с Андреем Ивановичем побеседуем о делах наших скорбных.

Кукушкин снова вскинул руку к кепи и, увидев мелькнувший в отдалении белый халат и черненькую головку своей любимой, чуть ли не бегом помчался на незапланированное свидание. А я предложил Желябову присесть рядом со мной на скамейку.

– Итак, Андрей Иванович, я вас внимательно слушаю, – начал я беседу с «главным террористом России». – Вы имели время и возможность ознакомиться с нашей жизнью в освобожденном от турок Константинополе. Каковы ваши впечатления?

– Александр Васильевич, – задумчиво сказал Желябов, – я понял, что вы люди из другого времени. Нет, нет, – воскликнул он, заметив, что я нахмурился. – Никто из ваших людей мне об этом не говорил. Просто я сам догадался, видя вашу технику, вооружение, а самое главное – отношение друг к другу. Вы поступаете, думаете, живете совсем по-другому. Я не был в Европе, но в Одессе полно иностранцев. Вы и на них не похожи. Не знаю, откуда вы и как сюда попали, но, глядя на вас, я понял, что, наверное, и мы должны стремиться сделать наш мир и отношения между людьми такими же, как и у вас.

– Андрей, простите, если я буду вас так называть – я все-таки старше вас вдвое, – вы правы в одном – мы действительно «не от мира сего». Волею Всевышнего мы попали к вам из 2012 года. Зачем? Я и сам не могу еще понять. Видно, нам нужно что-то сделать в вашем мире такое, что спасло бы нашу страну и весь мир от тех страшных событий, которые произошли в нашей истории в XX веке. Ну, а что касается вас, Андрей, я не хочу, чтобы такой умный и талантливый человек, как вы, закончили свою жизнь на виселице. Ведь вы с вашей энергией и способностями можете принести много пользы людям.

– На виселице, – изумленно пробормотал Желябов, – так вы знаете, что со мной произойдет, точнее, что произошло в вашем прошлом?

– Знаю, – ответил я, – вы возглавите террористическую организацию, целью которой будет убийство царя. И вы, точнее, ваши товарищи, убьете 1 марта 1881 года Александра Второго на набережной Екатерининского канала Санкт-Петербурга. За что будете приговорены судом к виселице.

– Значит, террор, – задумчиво сказал Желябов. – Мы с товарищами обсуждали этот вопрос, но я всегда категорически был против террора. Что же со мной произошло?

– Вас сумели убедить, что единственный путь изменить что-то в обществе – это убивать тех, кто стоит у руля власти. Но это в корне неверно. Если общество готово к переменам, то терроризм избыточен, если не готово – он бессмыслен.