Ведьмины камни - Елизавета Алексеевна Дворецкая

веселое обожание, и от этого у Хельги словно что-то горячее проливалось внутри из груди к животу… и еще ниже, рождая там тягучее томление и нетерпеливый трепет. Так легко было представить себя с Эскилем… как будто так и надо, и она прятала глаза, чтобы он не догадался.

– Сейчас важнее… что ты намереваешься делать, если получится исполнить обет? – сказала Хельга, выворачиваясь из-под его руки. – Ты понимаешь, что с такой женой, как я, вести прежнюю жизнь тебе будет нельзя?

Эскиль сел на скамье ровно и сцепил руки меж колен. На лице его отразилось смятение. Он понимал, что Хельга права, но за этим пониманием была сплошная стена тумана. Он дал свой обет в жажде славы, но никакой другой жизни, кроме прежней, просто не знал.

– А что я должен делать? – Он покосился на Хельгу и тут же опять отвернулся, не в силах признаться даже себе, что способен просить совета у молоденькой женщины, да еще и собственной пленницы.

Она помолчала. У нее не было готового ответа, она сама не знала, чего хочет. Ульв Белый объяснил ей: ради блага Мерямаа она должна внести раздор в это войско, заставить бывших соратников биться друг с другом. Но что будет с самим Эскилем – сейчас она не могла не задаваться этим вопросом.

А чего она хочет для себя? Казалось бы, уж вот это ясно: раз ее муж погиб, ей и не остается иного, кроме как вернуться домой в Силверволл. В мирное время она и приданое, и свадебные дары забрала бы с собой и спокойно ждала нового мужа. Но сможет ли она теперь получить свое имущество?

– Если вы с Видимиром бились за право владеть этим городом, – начала она, – и ты выиграл… ты мог бы остаться здесь с теми твоими людьми, на кого можешь положиться. И владеть им как хёвдинг, раз уж его прежние хозяева мертвы. Я могла бы… попробовать помирить тебя с моим дядей Эйриком.

– Не могу! – Эскиль качнул головой. – Мы дали слово, что пройдем всю эту страну, что под властью Эйрика, ну, сколько сумеем, подчиним ее себе, возьмем добычу…

– Кому вы дали слово? Сверкеру?

– Н-нет… – Эскиль запнулся. – Друг другу. Это ведь я ищу знатную жену, – он опять обнял Хельгу за плечи, – а у парней запросы попроще. Но все хотят жить хорошо и богато. Мы только начали, и никто не поймет, если я захочу на этом и остановиться.

– Ну а пока ты остаешься дружинным конунгом, мне нечего сказать моим родным! – Хельга опять отодвинулась, выползая из-под его руки.

Ей уже казалось совершенно естественным ощущать на плечах его руку, и это ее тревожило. Она помнила: эта рука убила ее мужа – да, кажется, и Несвета, если она верно уловила это из разговоров хирдманов. Она должна бежать от Эскиля с ужасом и отвращением. И как она объяснит родичам, что не испытывает их? Негодная из нее наследница Гудрун!

Эскилю это тоже казалось естественным – он опять обнял ее и с силой притянул к себе.

– Ты понимаешь… – Хельга встала коленом на скамью, чтобы крепче упереться, – мы не пара! Я могу быть настоящей королевой, я даже могла бы выйти за Хакона сына Олава, если бы не эта дурацкая распря. А ты – дружинный конунг. Пока мы не станем ну хоть немного ровней, ничего не выйдет. Из твоего обета.

Упираться не помогло – Эскиль притянул ее к себе, обхватил и опрокинул спиной к себе на колени. При его силе Хельга ощущала себя совершенно беспомощной и не тратила дыхание на бесполезную борьбу, а старалась сохранять ясность мысли.

Сверху вниз Эскиль заглянул ей в глаза. Он даже ничего не сказал, но его похолодевший, повелительный взгляд напомнил Хельге того Эскиля, которого она знала в Хольмгарде.

Сделай он так в Хольмгарде – она стала бы визжать и брыкаться, пока не прибежали бы на помощь. Здесь никто не прибежит, даже Ульв Белого она звать не будет: он ясно сказал, что Один велел ей справляться самой.

Одной рукой держа ее за плечи, вторую Эскиль медленно запустил ей под задравшийся подол. Ладонь поползла вверх – к колену, к бедру – неторопливостью своей напоминая о его полной власти над законной добычей. Но Хельга не испугалась: пусть преимущество в силе было на его стороне, она имела над ним иную власть. Уже имела, и это делало их равными противниками.

Хельге стало жарко, дыхание участилось, все тело наполнилось ожиданием. Так же медленно она подняла руку и коснулась розового пятна у него на щеке. Эскиль приподнял ее и позволил обхватить руками его шею, но все равно ее полулежачее положение оставалось очень ненадежным.

– Я… – начала Хельга, сама не понимая, сколько правды в том, что она пытается сказать, – я бы хотела… чтобы было по-другому. Чтобы мы были… более равны. Но ты должен понять… даже если я потребую другого мужа, когда прежний еще не остыл…

– Он остыл! – низким голосом возразил Эскиль, лаская ее бедро под сорочкой и тем напоминая, что с ним-то по-другому.

– На костре не остыл!

– Но теперь он уже не сможет влезть между нами.

– Эскиль, прошу тебя! – взмолилась Хельга, с дрожью отметив, что, кажется, в первый раз за все время назвала его по имени. – Пока все так, я ничего не могу… Но и ты не должен… лишать себя возможности достойно исполнить обет. Потому что… – извернувшись, она встала на колени на скамье и теперь взглянула Эскилю в лицо сверху вниз, – я не хочу, чтобы Фрейр на тебя разгневался и у тебя все стало, как у мыши!

Эскиль хмыкнул, потом захохотал, выпустил ее и закрыл лицо руками…

Глава 4

Варяги ушли на заре: погрузились в свои лодьи и тронулись по реке Ольховке на север. От Видимиря начинался сплошной водный путь, называемый Мерянской рекой: из длинной извилистой Песи в Чагодощу, потом в Мологу, а потом в Валгу, которая, спустя много-много переходов на восток, впадала в могучий Итиль. Но варяги, как сказал Хельге Эскиль, собирались не далее Мологи и не намеревались даже приближаться к Силверволлу. Они не искали сражений с Эйриком и хотели только обеспечить себя добычей, отрезав жителям путь к бегству на восток.

Хельга простилась с Эскилем в избе, не провожая до лодий.

– Будь осторожна, – сказал он ей на прощание. – Фроди и Гаут будут ночевать здесь у тебя, остальные в большом доме. Не бойся их. Если что нужно, пошли кого-нибудь из них к Ятмунду, я ему сказал, чтобы исполнял все твои просьбы. Из города не выходи. Я велел тебя не выпускать. Мало ли кто тут вокруг рыщет.

Хельга не знала, почему он так о ней беспокоится: из любви или из опасений за ценную добычу, но ему было не все равно, что с ней станется.

– Я вернусь дней через пять, надеюсь, не позже. Если ничего не случится.

Хельга молчала, в душе желая, чтобы он поскорее ушел. Очень хотелось остаться одной – или почти одной – и хоть немного отдохнуть от тревог и обдумать свое положение.

– Ну? – Эскиль, пристально на нее глядя, приподнял свои светлые брови и наклонился к ней.

Поняв, чего он хочет, Хельга помедлила. Желая прощального поцелуя, он притязал на сердечную близость с ней, а она пока ничего не обещала! Она ему не жена и не невеста, чтобы целовать на прощание. Но отталкивать его было бы и опасно, и, пожалуй, несправедливо: он просит о том, что мог бы просто взять.

Хельга оперлась рукой о плечо Эскиля – теперь на нем была новая Несветова рубашка из крепкого свежего беленого льна, – потянулась к его лицу и поцеловала: она метила в розовое пятно ожога, но Эскиль немного повернул лицо и поймал ее поцелуй губами. Хельга позволила ему довольно глубокий, напористый поцелуй – он словно хотел и распробовать ее получше, и напомнить о своих правах, – но не ответила. Кажется, в глазах его мелькнуло разочарование, когда он выходил за дверь, кивнув ей на прощание.

Но вот они ушли, шаги за дверью стих, но из оконца долетал шум снимающегося с места войска. Хельга села на скамью и сложила руки на коленях. Не верилось, что она снова хозяйка