Сын герцога - Людмила Музыка

Джай знаком велел Лару следовать за ним, а потом выскользнул из шатра. Нужно было добраться до людей Шааля раньше того степняка. Молодой лорд не собирался вмешиваться в драку, а только предупредить охранников, чтобы те не вздумали сопротивляться. Сейчас степнякам хватило бы малейшего повода для убийства. Еще оставался крошечный шанс на то, что воинов удастся вразумить, но Джай особенно на это не рассчитывал. И оказался прав.

Они с Ларом успели к тому моменту, когда степняки окружили охранников торговца, за спинами которых маячили силуэты рабынь. Ни о каком предупреждении теперь уже не шла речь. Степняки обнажили оружие, охранники оказались не робкого десятка и потянулись за своим. Шансов у них не было никаких, но сдаваться они не собирались.

Зазвенели мечи, и Джай отступил в сторону. Вмешиваться в чужую драку было бы бессмысленно. Но и уходить он пока не стал. Любопытство сыграло свою роль. Да и Лиам и остальные аштари, неожиданно появились как из-под земли.

Охранники дрались яростно. Они были все еще живы только потому, что степняки не хотели их убивать. Иначе, их давно уже смели числом. Румийцы не могли этого не понимать, но продолжали сражаться, стараясь не подпустить степняков к повозкам. Их поведение выглядело более чем странным. Потому что так не защищают чужую собственность, только свою жизнь.

Несколько минут Джай наблюдал за дракой, а потом обратил внимание на спрятавшихся за телегами рабынь. Одна из них, не отрываясь, следила за воинами. Она была явно напугана. Зато вторая казалась удивительно спокойной. Пользуясь тем, что всеобщее внимание было направлено на охранников, она деловито рылась в вещах на дальней телеге. Потом нашла какой-то мешок и попыталась незаметно отбежать. Но, заметив Джая, замерла на месте. Ее глаза опасно сузились. И послушная рабыня в миг превратилась в разгневанную фурию, стремительную, как выпущенная стрела, и такую же смертоносную. Отбросив мешок (прятать его теперь не было смысла) она бросилась к Джаю. Но добраться до него она не успела. Потому что дорогу ей преградил Зим.

Степняк действовал без колебаний. Как если бы перед ним была не женщина, а настоящая убийца. Впрочем, уже через мгновение выяснилось, что девушка действительно прошла подготовку. Потому что от меча она уклонилась очень даже профессионально. Но и Зим был далеко не новичком. Он достал ее в обратном движении, и рабыня сломанной куклой осела на землю. Только и сам Зим пострадал. Румийка смогла до него дотянуться, вонзив кинжал в его грудь и чудом не задев сердце (придись удар выше всего на палец, и степняк умер бы на месте). Но пока Зим был еще жив и даже в сознании. Он опустился на землю, тяжело оперевшись на собственный клинок. Джай, оказавшийся к нему ближе всех, успел его поддержать прежде, чем тот упадет. К кинжалу юноша не прикасался, понимая, что стоило его вынуть и степняк попросту истечет кровью. Зиму срочно нужна была помощь целителя.

— Шаман Атан сейчас у рэма, — напомнил Лиам.

Но Джая интересовал другой целитель.

— Натаэль, — произнес он и кивнул Мааюну.

Не Лара же было за ним посылать (эти двое терпеть друг друга не могли, и эльф еще чего доброго мог отказаться куда-то идти). А Лиам сам бы не пошел, считая безопасность своего рэма важнее спасения воина. Румийцы все еще продолжали сопротивляться. Но после того, что произошло, степняки удвоили усилия, особенно не церемонясь с охранниками. Через минуту сопротивление было подавлено. Один из наемников держался за раненое плечо. Еще один валялся без сознания. Но крови на нем не было видно. Так что, скорее всего он был жив. Остальных обезоружили и связали.

Когда с румийцами разобрались, Джай велел Лиаму перенести Зима в шатер, а потом оглянулся на Лара. Тот понял его без слов и, стараясь не привлекать внимание, подхватил мешок погибшей рабыни. Нужно было выяснить, что она так не хотела показывать степнякам. Но с этим можно было разобраться позже. Сейчас главным было спасти Зима.

Мааюн вернулся через несколько минут вместе с Натаэлем. Похоже, по дороге он уже успел ему кое-что рассказать, потому эльф не задал ни одного вопроса и сразу же направился к раненому. Бегло осмотрев его, Натаэль рывком вытащил кинжал (к тому моменту Зим уже потерял сознание, поэтому никак не отреагировал на его действия). Эльф зажал рану и сосредоточился, но ничего не происходило. Повинуясь собственной интуиции, Джай положил руку ему на плечо. Он и сам не знал, зачем так поступил. Но в тот момент именно это действие показалось ему правильным. Натаэль вздрогнул от прикосновения, но чужую руку сбрасывать не стал, сосредоточившись на своей работе. Вокруг его ладоней появилось золотое свечение. Рана Зима стала затягиваться, но очень медленно. Словно нехотя.

Джай не раз видел работу целителей. Поэтому сразу сообразил, что в этот раз что-то было не так. Эльф выглядел так, словно он не исцелял, а как минимум воскрешал Зима с того света. Натаэль побледнел и от напряжения на его висках выступили капельки пота. Он удерживал заклинание не меньше минуты. Но полностью закрыть рану степняка так и не смог. Разрез остался на месте. Правда теперь он уже не был таким глубоким, и кровотечение заметно уменьшилось. Теперь рана выглядела просто серьезной, а не смертельной.

— Перевяжите его, — произнес эльф, — сейчас я больше ничем не смогу ему помочь.

Лиам как раз заканчивал перевязку, когда раненый пришел в себя. Зима напоили целебным отваром и оставили отдыхать. Джай тоже не отказался бы от нормального отдыха. Но об этом пока можно было только мечтать. Потому что если судьба румийского купца интересовала его поскольку постольку. То с мешком рабыни-убийцы нужно было разобраться как можно скорее.

Юноше хватило одного взгляда на наследство румийки, чтобы понять, почему все получилось так, как получилось. Среди свертков с товаром оказалась занятная шкатулка, буквально притягивавшая взгляд своим безликим видом по сравнению с другими вещами. На ней не было ни узоров, ни гравировок. Зато плотно подогнанные стенки препятствовали проникновению влаги. А оббитые металлом уголки защищали от ударов. Джаю пришлось повозиться, чтобы ее открыть. Но, добившись своего, он тут же захотел выбросить неожиданную находку и вымыть руки. Остановило его только то, что содержимое шкатулки не стоило рассыпать по всему шатру. Потому что серебряная пыль была опасна в даже очень маленьких количества. И не важно, каким образом она попадала в организм: с вдыхаемым воздухом или просто наносилась на кожу.

Серебряная пыль или порошок забвения считался одним из самых сильных наркотиков, известных на континенте. Щепотки этого вещества было достаточно для того, чтобы превратить человека в безвольную куклу, способную думать только об одном — как получить еще одну порцию. Поэтому в Империи был принят закон, согласно которому тот, у которого найдут хотя бы малую толику этого вещества, приговаривался к пожизненному заключению или даже к смертной казни. Наверное, у степняков были похожие законы. Иначе, тренированная убийца, так искусно притворявшаяся рабыней, не стала бы бросаться на меч. Такие люди обычно не страдают тягой к самоубийству.