Верь мне - Елена Тодорова

Надо подумать, – хриплю я. Но думать об этом я, естественно, сейчас неспособен. – Соберу парней на совет, дам знать.

Даже после ухода Титова я сижу, словно, мать вашу, пришибленный. Отмираю, лишь когда в кабинет влетает Анжела, сообщая об очередном ЧП. Включаюсь и как-то отрабатываю день.

Но вечером снова пригружает.

Пытаюсь отвлекаться, конечно. Заезжаю к Тохе, а точнее – к Чарушиным на дачу. В преддверье Нового года они проводят там все свободные дни.

– Кофе или горячий шоколад? – обращается ко мне мама Чары, едва переступаю порог гостиной. – Персиковый пирог или имбирное печенье?

Никогда не спрашивает: будешь, не будешь? Только предлагает варианты. У нее в доме от угощения отказаться невозможно.

– Кофе и пирог.

Она уходит в кухню, а я опускаюсь в кресло и машинально обвожу взглядом украшенное к Новому году помещение. Все эти хвойные ветки, гирлянды и шары, плюшевые олени и гномы, фетровые носки и, собственно, елка под потолок. Кто-то менее циничный, чем я, назвал бы это сказкой. Кто-то типа Сони Богдановой.

Блядь… Я, сука, не могу о ней не думать.

А когда думаю, у меня, блядь, перехватывает дыхание и что-то замыкает за грудиной. Тоска, которую я так тщательно прячу, прорывается и отравляет мне нутро.

Совпадение или следствие: пока я пытаюсь незаметно продышаться, в гостиной моргает свет.

– Что еще за ерунда? – шепчет Рина, вскидывая взгляд на люстру.

– Метель на улице, – замечает Тоха. – Утром было штормовое предупреждение. Могут возникнуть перебои с электричеством.

– Офигенно!

– Ладно тебе, кобра, не шипи, – толкает Тоха с ухмылкой, прежде чем обнять ее и привлечь к себе. – Если вырубят свет, пойдем кататься на таблетке.

Я медленно тяну ноздрями воздух и заставляю себя отвести взгляд в сторону.

– Да я переживаю за Тему с Лизой… Чтобы они с малышом добрались нормально…

– Доберутся, Марин. Темыч с полчаса назад писал, что выехали. Скоро будут.

В гостиную с подносом в руках возвращается Татьяна Николаевна, и мы, как это обычно бывает, щадя ее чувства, меняем тему.

– Включим какой-то атмосферный фильм, пока есть электричество? – подбивает Рина.

– Давай.

Взгляд на экран не направляю. Улавливаю только знакомую музыку, и мне хватает, чтобы внутри вновь скрутило. Вот вроде не держал этого в памяти, но именно сейчас всплывает, как в прошлом году смотрели с Соней этот фильм вместе.

Делаю глоток кофе, но боль за моими ребрами не тускнеет. Я ощущаю зверскую потребность покурить и принимаю решение, что сегодня сорвусь. И так долго держался. После операции больше трех недель прошло. Но первым делом съедаю пирог. Честно говоря, вкуса толком не ощущаю. Просто мама Чарушиных – последний человек, которого я мог бы обидеть. Допиваю кофе, благодарю Татьяну Николаевну и, наконец, обращаюсь к Тохе:

– Дашь пару сигарет?

Он молча, не отлипая от своей Ринки, протягивает мне всю пачку.

Хватаю ее и сразу же поднимаюсь. Верхний свет выключен, но все эти гирлянды и лампочки освещают путь, словно прожектора. Так что добираюсь до прихожей без проблем.

Накидываю пальто и выхожу на крыльцо, которое, к моему удивлению, оказывается на добрую половину в снегу. Смотрю на свою заниженную тачку и понимаю, что домой сегодня вряд ли попаду.

«Блядь… Завтра нужно быть в офисе… Вот какого хрена?» – сокрушаюсь, вставляя сигарету в рот.

Ладно. К черту. Не буду раньше времени париться. Утром же по-любому будут чистить. Успеется.

Поежившись, подношу к кончику сигареты зажигалку. Чиркаю и после небольшой паузы, которая таит в себе самое примитивное предвкушение, с кайфом затягиваюсь. Пиздец, но когда первая порция никотина поступает в легкие, я реально едва давлю стон удовольствия. Аж потряхивать начинает, пока удерживаю этот гребаный яд в себе.

На второй тяге реакции повторяются. Я резко хмелею. Голова кругом летит. Кровь сгущается и принимается бурно носиться по организму.

Но все это херня против того, что я чувствую, когда во двор въезжает Чарушин, и я вижу на заднем сиденье его внедорожника Соню.

48

Почему ты здесь?

© Соня Богданова

Игнорирую его. Это кажется самым правильным решением после того, как Георгиев вел себя во время нашей последней встречи. Если он желает вычеркнуть меня из своей жизни, я ему в этом препятствовать не собираюсь.

Здороваюсь с ним, когда выходим из машины.

– Привет, – выдаю ровно, глядя сквозь него.

Сердце вовсю тарабанит в груди. Выражая бесконечную тоску, молит впиться в Сашино лицо отчаянным взглядом. Но я ведь понимаю, что так нельзя. Будет хуже.

­– Привет, – звучит его приглушенный ответ.

И на этом все.

Спешу за Лизой в дом, чтобы сразу же пройти в одну из спален и помочь ей раздеть малыша. Он уже негодует, требуя грудь. Пока я снимаю с него верхнюю одежду, сестра скидывает все лишнее с себя.

– Боже мой, Боже мой… – смеюсь, едва справляясь с крупным, юрким и невероятно сильным карапузом. Своей вертлявостью он буквально выкручивает мне руки. – Сейчас, сейчас… – бормочу, прежде чем передать эту юлу Лизе.

Она оттягивает майку и дает сыну грудь. Он тотчас обхватывает ее губами и принимается жадно, с какими-то урчащими звуками сосать.

Обмениваемся с сестрой взглядами и смеемся.

– Ну и аппетит, – комментирую я.

– Да, с этим у нас проблем нет… – ласково воркует над сыном Лиза.

Я улыбаюсь и на мгновение замираю, любуясь ими.

Не то чтобы меня умиляли дети… Просто очень счастлива за сестру.

– Ладно. Пойду тоже разденусь.

– Сонь… – окликает меня Лиза, когда я уже берусь за ручку двери. Оборачиваясь, принимаю тот самый обеспокоенный взгляд, который уже просто устала на себе ловить. – Я не знала, что Саша будет сегодня здесь. Прям дежавю… Эта дача притягивает разбитые сердца.

– Ну какие разбитые сердца?..

Хочу поспорить, но голос срывается. Ненавижу врать.

– Все нормально? – тут же расстраивается сестра.

По лицу вижу, что будет переживать и накручивать себя. Поэтому стараюсь максимально сбавить этот накал.

– Конечно. Все в порядке, – заверяю с легкостью, которой и сама удивляюсь. – Мы ведь не враги. Как бы там ни было, я рада видеть Сашу. Рада, что у него все хорошо. Это главное.

Выбегаю из спальни до того, как Лиза пожелает еще что-то спросить. И быстро иду в сторону маленькой комнаты, в которой ночевала на даче Чарушиных в