Пустующий трон - Кен Лю

– Что-нибудь еще… госпожа? – шепотом спросил он, в последний момент проглотив слово «ренга». В таких делах императрица предпочитала сохранять анонимность.

– Нет, – ответила Джиа. – Оставьте мне ключи и не возвращайтесь. Я верну их, когда закончу.

Тюремщик снова поклонился и обеими руками протянул связку ключей. Одна из девушек забрала их.

Надзиратель вышел, заперев за собой дверь другими ключами. Едва только скрывшись за углом, он сразу прибавил шагу, чтобы поскорее убраться подальше от камеры, императрицы и ее спутниц.

В той камере, которую он только что открыл, содержался один из самых отъявленных мерзавцев во всем Дара, главарь банды торговцев детьми по прозвищу Скелет-Хохотун. Прежде чем злодея поймали, он успел похитить больше сотни детей, а также убил и покалечил десятки людей. Его казнь была назначена на осень, а до тех пор он содержался в отдельной камере столичной тюрьмы – самой надежной в Дара. Сюда заключали смертников со всех островов, пока их дела повторно рассматривались министром правосудия.

Оставляя Скелета-Хохотуна наедине с Джиа, тюремщик ни капли не беспокоился о ее безопасности. «Плавники дирана», смертоносные телохранительницы императрицы, прославлялись рассказчиками во всех чайных домах страны. По правде говоря, надзирателю было скорее жаль преступника. Императрица уже посещала других заключенных, и все встречи проходили по одному сценарию.

Он был достаточно осмотрителен, чтобы не расспрашивать узников, удостоившихся «благосклонности» Джиа, о том, что происходило в ходе ее визитов, но догадаться самому не составляло труда. Императрица всегда выбирала здоровых, энергичных мужчин в расцвете сил. Вдобавок о ее ненасытности в любовных утехах слагали легенды, и принц Гимото, очевидно, постоянно подыскивал для тетушки новых фаворитов.

Через руки тюремщика регулярно проходили любовные письма, которые отправляли заключенным молодые женщины из Пана и других городов, и он пришел к выводу, что некоторым такие мужчины кажутся особенно притягательными.

В отличие от придворных критиканов-моралистов, регулярно бомбардировавших императрицу прошениями «соответствовать репутации и высокому статусу монарха и соблюдать приличествующие августейшей особе моральные устои», надзиратель никого не осуждал. Он был реалистом. Сильные мира сего всегда испытывали непомерную тягу к плотским утехам. Поговаривали, что любимым развлечением госпожи Даты, матери императора Мапидэрэ, было устраивать среди наиболее крепких солдат состязания по подъему тяжестей их восставшими органами. Даже император Рагин, по слухам, после завоевания Пана проводил время в гаремах Мапидэрэ и Эриши.

Если Джиа нравилось посещать заключенных, то сам тюремщик должен был открыть ей двери и уйти без лишних вопросов, как подобает верному слуге престола Одуванчика. Иногда он даже добавлял к своим докладам министру правосудия отвлеченные комментарии о телосложении или привлекательных чертах внешности новых узников, рассчитывая, что доклады эти дойдут до императрицы. Но дальше этого никогда не заходил, и тайные визиты оставались тайными.

Умение хранить секреты было важным признаком благонадежности и благоприятно сказывалось на перспективах продвинуться по службе.

Скелет-Хохотун, которого прежде еще ни разу не осчастливили подобными визитами, подозрительно смотрел сквозь прутья клетки на женщину, что решила его навестить. Та была уже немолода – как минимум лет пятидесяти, насколько он мог судить, – но невероятно красива и имела властный вид. По ее изысканной одежде и дорогим украшениям, впрочем, невозможно было понять, кто она такая. Но преступник кое-что знал о причудах богачей и попробовал угадать.

Скорее всего, она была женой какого-нибудь высокопоставленного чиновника; вероятно, истового последователя Руфидзо, бога исцеления и милосердия. Пришла помолиться вместе с ним, ошибочно полагая, что сможет тронуть его каменное сердце и заставить раскаяться в грехах. Высокомерие этой дамочки было столь высоко, что она считала, будто может «исправить» плохого мальчика, обратить заблудшего к Белому Голубю и помочь ему обрести спокойствие и утешение перед смертью.

На лице преступника медленно появилась ухмылка, давшая ему прозвище.

Джиа заметила, как заключенный напрягся, просчитывая расстояние между ними. Дверь камеры была открыта, и их ничто не разделяло. Очевидно, он считал Ви и Шидо простыми служанками, на которых не стоит обращать внимания. Еще секунда, и он бросится на посетительницу, чтобы взять ее в заложницы или добавить последнюю жертву к своему длинному списку.

Джиа устало кивнула.

Скелет-Хохотун сорвался с места. Он выпрыгнул из клетки, как волк из засады, готовый вцепиться женщине в горло.

Из-за спины императрицы быстрее молнии возникли два смутных пятна. Когда они обрели четкость, стало понятно, что Шидо стоит за согнувшимся в три погибели Скелетом-Хохотуном, заломив ему руки за спину и зажав кисти между лопаток. Ви стояла между госпожой и недотепой-преступником, вдавливая его глаза пальцами. Как и другие «плавники дирана», обе девушки много лет обучались среди монахов-воинов Фитовэо, воинственных танцоров Кокру и других мастеров боевых искусств, возжелавших прославиться благодаря связи с двором Одуванчика.

Сейчас Скелету-Хохотуну было не до смеха. Он визжал, как поросенок, которого ведут на заклание. Ему вывихнули плечи, и он ничего не видел из-за острых когтей, норовивших вот-вот вырвать ему глаза. Хуже всего, он даже не видел, кто на него напал.

– Пощадите! Пощадите! – вопил преступник. – О боги! Во имя Руфидзо, я помолюсь, кому захотите! Я рук не чувствую…

Ви убрала пальцы с его глаз и дважды шлепнула мужчину по лицу.

– Заткнись, – процедила она. – Кому нужны твои молитвы?

Лицо Скелета-Хохотуна онемело, а рот его наполнился кровью. Перед глазами плясали искры, и он по-прежнему ничего не видел. Закашлявшись, он сплюнул кровь. Вместо крика из груди вырвался сдавленный стон. Шидо по-прежнему крепко держала его.

– Я принесла тебе немного еды, – сказала Джиа тихо и спокойно, словно бы предлагая нищему домашнюю пищу. – Если будешь сидеть тихо и все съешь, тебя отпустят. Если нет – упьешься собственной кровью.

Скелет-Хохотун со всхлипом кивнул, признавая поражение.

Когда Шидо отпустила его руки и дернула за них, чтобы вправить суставы, всхлип превратился в дикий вопль. Узник рухнул на пол, затем присел, разминая плечи, раскачиваясь из стороны в сторону и сыпля проклятиями.

Ви принесла корзинку и разложила перед ним содержимое: блюдо из мелко нарезанной жареной говядины, седло барашка и миску какого-то перебродившего спиртного напитка. Все было приготовлено по рецептам льуку, которые Джиа узнала у беженцев с островов Руи и Дасу. Объяснять, почему так, не было нужды. Для замысла Джиа это не имело значения.

Скелет-Хохотун нерешительно посмотрел на угощение.

– Ешь! – приказала Шидо, пнув его в правый бок.

Преступник, известный тем, что жестоко пытал своих жертв перед убийством, снова повалился на пол, задыхаясь и заливаясь слезами.

– Сестра, не отбей ему почки, – предупредила Ви, выставив руку.

Шидо неохотно убрала ногу.

– Жуй давай, – произнесла она. – Ты и представить