Кубинский зал - Колин Харрисон

— Да.

— И ты сама это видела?

— Нет. Мне сказал Ха.

— А как насчет Г. Д.?

— Он сумел подняться по лестнице и выбежать на улицу. Никто из обслуживающего персонала его не видел. Когда… когда все это произошло, на работу успели прийти всего несколько человек, а они как раз были на кухне. Наверное, он сел в этот свой лимузин, который ждал его у подъезда.

— Куда девался Ламонт? Ведь он был убит и не мог, как ты выражаешься, «встать и уйти»!

Элисон не ответила.

— Что ты сделала дальше, Элисон? Оставила тела в Кубинском зале и открыла ресторан как обычно, а когда посетители разошлись, избавилась от трупов? — Я представил, как открываются входные двери с золотыми буквами, как входят первые клиенты, как девчонка на гардеробе собирает свои чаевые, как в главном зале начинают порхать между столиками официантки, а в кухне суетятся раздатчики и повара — и Элисон спокойно и хладнокровно управляет этой отлаженной машиной, как дирижер оркестром, даже не вспоминая, что в Кубинском зале внизу лежат на холодном кафельном полу неподвижные тела — включая мое собственное тело.

— Что ты хочешь узнать, Билл?

— Я хочу знать, сколько тел отправилось из Кубинского зала на пригородные свалки, — сказал я, припомнив коричневый мужской ботинок, который я заметил в мусорном фургоне.

Она снова не ответила.

— Может быть, Ха решил, что я тоже умер?

— Понятия не имею.

— Готов спорить: он именно так и решил. — Я немного помолчал. — А что подумала ты, Элисон? Ты тоже думала, что я умер?

Она повернулась ко мне:

— Да, я так подумала, но… но я была не уверена.

— Тебе достаточно было просто подойти ко мне и проверить пульс. Если бы ты дала себе труд сделать это, ты бы очень быстро убедилась, что твой старый приятель Билл Уайет, которого, кстати, именно ты втянула в эту историю, еще дышит. Не знаю только, доставило бы это тебе радость или наоборот…

— Я была очень… расстроена, Билл. Ха сказал, чтобы я шла наверх и открывала ресторан, как обычно, а он останется в Кубинском зале и обо всем позаботится. Больше я в тот день туда не спускалась. Ха позвонил каким-то своим знакомым китайцам — он предупредил меня, что рано утром они пригонят мусоровоз. Я думаю, они подняли тела по лестнице, потом пронесли через кухню и вытащили через погрузочный люк — это самый простой и безопасный способ. — Она кивнула. — Ха действительно обо всем позаботился. Когда на следующий день я спустилась в Кубинский зал, там было чисто. Никаких следов.

— А Ха?

— Как я и сказала, он тоже исчез.

Я знал Элисон достаточно хорошо, чтобы понять — она лжет; я только пока не мог понять — в чем. Тем не менее я притворился, будто верю каждому ее слову.

— Ну, раз так… — небрежно сказал я и встал со скамейки.

— Билл, ты…

— Я еще приду к тебе в ресторан, дай мне только немного времени.

Элисон поглядела на меня, потом отвернулась и стала смотреть на блестящую поверхность пруда. Лицо у нее было отрешенным, словно она уже забыла про меня, словно мы вообще не были знакомы.

Но если, как уверяла меня Элисон. Джей действительно встал и ушел из Кубинского зала, то ключей у него не было, потому что они оставались у меня. Впрочем, в квартире у него мог быть и второй комплект. Но перегнал ли Джей свой джип обратно в гараж? Какое значение мог иметь тот факт, что снаружи на дверцах и, вероятно, с внутренней стороны тоже все еще оставались мои отпечатки пальцев? Возможно — никакого, но мне не хотелось беспокоиться еще и из-за этого. К тому же мне пришло в голову, что было бы неплохо как следует осмотреть джип на случай, если там осталось что-то интересное. С этой мыслью я спустился в подземку и поехал к зданию на Рид-стрит.

Мне понадобилось минут двадцать, чтобы обнаружить джип, стоявший в трех кварталах от дома № 126. С тех пор, как Джей оставил его здесь, прошла неделя, и лобовое стекло машины украшали три квитанции за неправильную парковку. Я взглянул на одну из них поближе. Судя по дате, завтра «джип» должны были отбуксировать на штрафную стоянку.

Не снимая перчаток, я выбрал из связки подходящий ключ, отпер пассажирскую дверцу и, забравшись в салон, вынул из перчаточницы расписание игр школьного баскетбольного чемпионата с Джеевыми пометками. При этом я подумал, что не пойди я тогда на игру, Г. Д., возможно, никогда бы меня не нашел. С другой стороны, Дэн Татхилл тоже не встретил бы меня и не взял к себе на работу.

Сунув расписание в карман, я огляделся, ища еще что-то, что могло бы связать Джея с Салли Коулз. Я заглянул в карманы сидений и под сиденья, пошарил в перчаточнице, за противосолнечными козырьками и в других местах, но ничего не обнаружил. Тогда я вооружился носовым платком и как следует протер приборную доску перед пассажирским сиденьем, рукоятки дверцы и стекло. Потом я выбрался наружу и тщательно протер ручки водительской и пассажирской дверцы, каждую секунду ожидая, что меня вот-вот схватят за шиворот. Но все обошлось. Никто меня не видел, никому не было до меня никакого дела. Похоже, у меня просто разгулялись нервы. Тщательно заперев дверцы, я зашагал прочь. Носовой платок и расписание я бросил в мусорный бак в нескольких кварталах от Рид-стрит.

На следующий день я снова побывал на Рид-стрит. Джип Джея исчез; несомненно, теперь он томился на муниципальной штрафной стоянке. С собой я прихватил ножовку и несколько плотных мусорных мешков. Открыв подъезд, я бесшумно поднялся по лестнице, отпер пустующий офис, смежный с конторой Дэвида Коулза, и тщательно собрал с пола мусор. Покончив с этим, я обратил свое внимание на кресло-насест. Полог из плотной ткани я сорвал, а само кресло распилил на части и убрал в мешок. Миниатюрные видеокамеры я расплющил молотком; так же я поступил и с компьютером и вырвал телефонный провод, подсоединенный к линии Коулза. Примерно через час работы весь мусор был уже на улице, а пустой офис принял такой вид, словно в нем велись, да так и не были закончены какие-то ремонтные работы. Еще полчаса я потратил на поиски еще каких-нибудь улик, затем проверил подвал, но там не нашлось ничего необычного или странного.

После этого я еще несколько раз звонил Джею, впрочем — без особого рвения. Для своих звонков я каждый раз использовал разные телефоны-автоматы и не оставлял никаких сообщений на автоответчике. Но через два дня я не выдержал и отправился в Бруклин, из предосторожности воспользовавшись подземкой. Уже стемнело, но ни в квартире над гаражом, ни на верхней площадке наружной лестницы не было никакого света. Выбитое мною стекло в двери кто-то забил изнутри куском фанеры. Впрочем, у меня ведь был ключ, но прежде, чем воспользоваться им, я прижался лицом к стеклянной дверной панели и, заслонившись руками от света уличных фонарей, попытался рассмотреть хоть что-нибудь внутри.

Но я не увидел ничего, кроме аккуратно заправленной походной койки Джея и перемигивающихся огоньков на кислородном компрессоре. Был ли кто-нибудь внутри? Может быть, Джей лежит на полу мертвый? Я выбрал нужный ключ и уже собирался вставить в скважину замка, но вспомнил об осторожности и обернулся через плечо. На открытой веранде дома напротив какой-то мужчина, закрывшись ладонями от ветра, пытался прикурить сигарету. Меня он пока не видел, но я знал, что если я включу в квартире свет, он сразу это заметит и поймет, что там кто-то есть. Я понял, что, придя сюда поздно вечером, допустил ошибку. Так и не открыв дверь, я осторожно спустился с лестницы и поспешил прочь.

Заботясь о собственной безопасности, я старался не упустить ни одной мелочи. В какой-то момент мне пришло в голову, что неплохо было бы избавиться от моей разгромленной квартиры на Тридцать шестой улице. Не откладывая дело в долгий ящик, я позвонил управляющему и сказал, что хотел бы оплатить необходимый ремонт и разорвать договор об аренде. В ответ управляющий рассмеялся и сказал, чтобы я не беспокоился и что мою квартиру он сдал через три дня после моего отъезда. Потом он пожелал мне всего хорошего и повесил трубку. С облегчением вздохнув (все-таки одной заботой меньше), я нашел себе небольшую поднаемную квартиру — на этот раз с дополнительной спальней — в своем прежнем районе неподалеку от Верхнего Ист-Сайда и сразу же туда переехал.

Все это я проделал в течение каких-нибудь десяти дней после начала работы в фирме Татхилла, где я проводил томительно долгие часы, испытывая одновременно и страх и облегчение от сознания того, что мир до сих пор ничего не знает о четырех (как я думал) убийствах, совершенных почти месяц назад в отдельном зале популярного манхэттенского стейкхауса, и о связанной с ними смерти мелкого бизнесмена от музыки, случившейся где-то по дороге в Филадельфию. Где сейчас находятся тела Поппи, Гейба, Дэнни и Ламонта? Куда девался Джей Рейни? Эти вопросы по-прежнему не давали мне покоя.