Сталинград - Андрей Иванович Еременко

Очистив высоту, рота использовала остаток ночи для закрепления на выгодном рубеже. На рассвете враг хотя и предпринял несколько контратак, но все они были отбиты с большими для него потерями. Высота стала хорошей позицией и прекрасным наблюдательным пунктом нашей артиллерии, которая продолжала поддерживать дальнейшее наступление наших войск.

Самоотверженно и настойчиво действовал взвод автоматчиков лейтенанта Подковина, продвигавшийся на правом фланге. Отлично использовав местность, которая была сильно пересеченной, автоматчики приблизились к врагу на близкое расстояние. В дальнейшем, оставив небольшое прикрытие с фронта, они обходили занятые противником участки, а затем окружали и уничтожали его мелкие группы.

К середине дня каждый воин уже знал, говоря по-суворовски, свой маневр: это – короткая быстрая перебежка, длинная очередь из автоматического оружия для поддержки товарищей – и снова вперед, без единой минуты для передышки врагу. Подступы к одной из высот враг оборонял особенно настойчиво, попытка совершить обходный маневр не дала результатов. Фашисты перешли в контратаку, при этом их оказалось вдвое больше, чем наступавших. Пришлось залечь. Командир взвода приказал не стрелять. Когда враг подошел примерно на 80 метров, раздался шквал автоматных очередей, а затем полетели и гранаты. Контратака захлебнулась.

Когда враг предпринял еще одну контратаку, автоматчики, сменив позицию, ударили ему во фланг. Враг бросил против взвода около десятка танков. Подпустив их на 15–20 метров, оживленно заработали автоматчики: под гусеницы полетели гранаты; два танка было повреждено, остальные замедлили ход. Но в это время по ним открыла огонь наша артиллерия.

Нельзя без благодарности отозваться о нашей доблестной артиллерии, стяжавшей себе под Сталинградом заслуженную славу «бога войны». Позволю себе привести рассказ командира артиллерийского взвода младшего лейтенанта Падьина. Вот о чем он рассказал:

«Находясь в обороне, мы были готовы к наступлению. Накануне мы еще раз проверили орудия. К их станинам привязали длинные постромки, сшитые из брезента. Для чего это? Иногда у коней не хватает силы тащить пушку в гору, и вот, имея небольшое приспособление, артиллеристы могут помочь коням. А часто в наступлении приходится передвигать орудия на новую позицию и без помощи лошадей.

Ночью накануне наступления взвод занял исходное положение в боевых порядках пехоты. От врага мы находились на таком расстоянии, что могли бить прямой наводкой по его дзотам и блиндажам.

После залпов гвардейских минометов, возвестивших начало артподготовки, влился в общую канонаду и голос наших орудий. Через 45 минут началась атака, танки и пехота двинулись вперед. Огневики, ведя стрельбу, поддерживали атаку; разведчики, продвигаясь вперед вместе с пехотой, отыскивали и указывали все новые цели (связь с ними осуществлялась по телефону). Уже были подавлены три пулеметные точки и один дзот.

На правом фланге наступление затормозилось. С нашей позиции мы не могли достать пулеметную точку, задерживавшую продвижение стрелков. Перейти на новую огневую позицию мы тоже не могли, так как враг мог вывести из строя расчет. Помог нам командир стрелковой роты. Бойцы роты силой своего ружейно-пулеметного огня прижали врага к земле. Воспользовавшись этим, мы выдвинули одну пушку несколько вперед и вправо. Двумя снарядами прямой наводки “влепили” прямо во вражеский блиндаж, и он вместе с гарнизоном был выведен из строя. С трех сторон пехотинцы ринулись на высоту, на которой бой завершился рукопашной схваткой. При дальнейшем продвижении рота встретилась с огнем, который гитлеровцы открыли из пулеметов и автоматов из района какой-то разваленной будки. Я приказал ударить беглым огнем, который и был мгновенно дан в быстром темпе. Взрывы, удачно накрывшие гитлеровцев, помешали им вести прицельный огонь по наступающим. Рота броском продвинулась вперед и окружила район будки; атакованный враг был уничтожен, лишь отдельным единицам удалось спастись бегством.

Темп продвижения нарастал. Мы двигались вместе с пехотой. В момент, когда одна пушка меняла позицию, а другая вела огонь по отступающим, раздался голос разведчика: “Танки справа!” Наши пушки, находившиеся на скатах высоты, только успели расположиться: одна – в полуразрушенном дзоте, другая – в воронке. В нескольких метрах от нас заняли окопы, брошенные противником, бронебойщики. Фашисты рассчитывали на внезапность и стремительность танкового удара, которым они, очевидно, намеревались восстановить утраченное положение. Однако это у них не вышло. Прямой наводкой с дистанции 500–600 метров мы стали бить по фашистской броне. Два танка были повреждены сразу. Одна машина, свернувшая влево, попала под огонь бронебойщиков. Фашисты стали поворачиваться назад, мы подбили при этом еще один танк. Только после этого враг обнаружил наши позиции и открыл артиллерийский огонь по высоте, но с помощью пехотинцев мы перекатили орудия на другой скат высоты. В это время по вражеским батареям ударила наша дальнобойная артиллерия. Рота продолжала наступление. Гитлеровские танки больше не показывались.

За двенадцать часов наступления вместе со стрелковой ротой, поддерживая ее огнем и колесами, мы продвинулись более чем на 10 километров. Результаты были неплохие: подавлено несколько пулеметных точек, разбито много блиндажей, отражена танковая контратака фашистов».

Несмотря на крайне тяжелые метеорологические условия первых дней контрнаступления (постоянные туманы, низкая облачность), наши военно-воздушные силы все же оказали помощь наступающим. Активность авиации значительно возросла к 26 ноября в связи с улучшением погоды. Штурмовая авиация поддерживала танки и пехоту, нанося удары по боевым порядкам противника; бомбардировочная авиация громила вторые эшелоны и резервы противника, бомбила тылы; истребительная авиация непрерывно прикрывала наземные войска, а также сопровождала штурмовую и бомбардировочную авиацию. Так, например, уже 26 ноября ударами с воздуха было уничтожено до 80 танков более 120 автомобилей и значительное количество живой силы противника. Мастерство наших летчиков проявлялось на каждом шагу. Вот летчик-истребитель старший лейтенант Соломатин, прикрывая наши штурмовые самолеты, действовавшие по скоплениям вражеских танков, заметил, как два «мессершмитта» атаковали наш бомбардировщик. Быстрым маневром Соломатин перерезал путь одной из вражеских машин и сбил ее очередью из пулемета. Второй «мессершмитт», увидев, что Соломатин подбирается к к нему, обратился в бегство.

Рассказывали о таком эпизоде. Два советских истребителя, возвращавшиеся после выполнения боевого задания, повстречались над городом с двенадцатью двухмоторными бомбардировщиками «Дорнье-217» и шестью «мессершмиттами». Вражеские самолеты держали курс к одному из наших аэродромов.

Старший лейтенант Зажаев, просигнализировав старшине Бубенкову «За мной», устремился на врага. Строй вражеских самолетов сразу же был нарушен. Отогнав в сторону одного из истребителей противника, Бубенков длинной очередью сбил его. От выстрелов Зажаева загорелся другой «мессершмитт». Остальные самолеты врага, видя такую картину, резко изменили курс. Так два советских аса одержали победу над восемнадцатью вражескими самолетами, не допустив их до нашего аэродрома.

Питомец ленинского комсомола младший лейтенант Александр Прудников повторил легендарный подвиг капитана Гастелло. Направившись для действий против автоколонны противника, летчик