Сталинград - Андрей Иванович Еременко

по всему участку прорыва. О, ужас! На левом фланге, после того как тяжелые «катюши», описав «краснохвостыми кометами» дугу, вспахали длинными огненными полосами боевые порядки противника, пехота перешла в атаку и в быстром темпе направилась к первой траншее противника. От неожиданности у меня выступил холодный пот. В чем дело? Ведь раз атака началась, приостановить ее невозможно. Оказывается, командир 143‑й морской бригады полковник Иван Григорьевич Русских спутал сигнал и, вместо того чтобы поднять бригаду в атаку после второго удара тяжелых «катюш», поднял ее вслед за первым ударом. Что делать? Ясно, что на этом участке артиллерийская подготовка сорвана. Хорошо, что это произошло не на главном направлении удара, а на его фланге. Решаю прекратить артиллерийскую подготовку на этом участке и перейти на поддержку атаки пехоты, что и было немедленно сделано (со мной находились командующие артиллерией фронта и армии). Атака протекала успешно. Через 20 минут после ее начала бригада преодолела вторую траншею и стала скрываться за горизонтом. Думаю о поддержке храброй 143‑й бригады другими средствами. Со мной рядом находился командир 13‑го механизированного корпуса. Приказываю ему ввести в прорыв головную бригаду корпуса. Он попытался тактично напомнить мне, что по армейскому плану боя, мною утвержденному, 13‑й корпус вводится в прорыв с рубежа, лежащего в 3 километрах в глубине обороны противника, а не на том участке, где действует 143‑я бригада; по времени это планировалось через 2 часа 30 минут после начала атаки пехоты.

– Верно, товарищ Танасчишин, план таков, но обстановка внесла коррективы. Немедленно вводите бригаду! – тоном, не терпящим возражений, закончил я.

Бригада двинулась двумя маршрутами. Через 20 минут, не встречая сопротивления со стороны противника, она также скрылась за горизонтом. Вслед за ней пошла вторая бригада. Еще не закончилась артиллерийская подготовка, а две бригады уже вошли в прорыв; вслед за ними двинулся и весь 13‑й механизированный корпус. Быстро продвигаясь в глубину обороны противника, корпус оказал большое влияние на успех наступления. Так иногда на войне даже непредвиденная случайность, если не растеряться и не следовать шаблону, может не только не ухудшить положение, а, наоборот, укрепить его.

В результате ожесточенного боя фланговые дивизии 64‑й армии и дивизии первого эшелона 57‑й армии прорвали оборону противника и вышли на рубеж высот 112.5, 110.8. Противник здесь за несколько часов потерял до 1000 человек и почти всю артиллерию.

Ударная группировка 51‑й армии, разгромив противостоявшие ей силы румын (18‑я и 2‑я дивизии), вышла на рубеж совхоз Приволжский, Кош, Васильев; был прорван фронт и на участке между озерами Цаца и Барманцак.

Механизированные корпуса, введенные в прорыв, в первый день наступления вышли: 13‑й корпус – в район хутора Блинников, а 4‑й – в район Плодовитое. 13‑й корпус, встретив в районе Блинников, Нариман ожесточенное сопротивление противника, вел напряженные бои вплоть до вечера 22 ноября. 4‑й же корпус, уничтожив отходившие под нашими ударами части 18‑й и 20‑й румынских дивизий, еще засветло 21 ноября (второй день наступления) вышел в район Зеты и… беспричинно задержался там. Почувствовав в этой задержке неуверенность командира корпуса товарища Вольского, я рано утром 22 ноября направил ему на самолете записку, в которой категорически потребовал ускорить движение с тем, чтобы не позднее 12 часов этого дня выйти на рубеж Кривомузгинская, Карповка. Приказ был выполнен точно. К 12 часам дня 22 ноября корпус достиг рубежа Мариновка, Советский. Враг безуспешно пытался отбросить корпус с рубежа реки Карповка, чтобы освободить путь отхода своей главной группировке.

С выходом к исходу дня в район Советского (бывшая Кривомузгинская) 4‑го корпуса и взаимодействовавшего с ним 13‑го корпуса на рубеж Ракотино, Варваровка войска Сталинградского фронта выполнили свою часть задачи по окружению войск противника под Сталинградом. Важнейшие коммуникации, связывавшие врага с его тылами (Котельниково – Сталинград и Калач – Сталинград), были перерезаны. Войска фронта к тому времени занимали следующее положение (о механизированных корпусах уже только что сказано): 57‑я армия, завернув левый фланг, выдвинулась в район Гавриловки к рубежу реки Червленная, став фронтом на север; 51‑я армия быстро выдвигалась вслед за 4‑м механизированным корпусом; 4‑й кавалерийский корпус и остальные соединения фронта заканчивали разгром 4‑й и 1‑й пехотных румынских дивизий, выдвигаясь на рубеж реки Аксай с целью обеспечения операции с юга и юго-запада и расширения прорыва.

Вопросы твердого, непрерывного, мобильного и конкретного управления войсками в ходе контрнаступления играют очень важную роль.

Если будут элементы самотека в управлении войсками в ходе контрнаступления, то это может привести к весьма тяжелым последствиям и даже к провалу операции.

Маневренный характер боевых действий, насыщенность армий механизированными войсками и танками, сложность операции по замыслу, большая глубина удара и вытекающая из всего этого трудность организации взаимодействия обязывали командующих фронтами и армиями в период контрнаступления всегда быть в курсе боевой обстановки, ни на минуту не прерывать живой связи с войсками и штабами соединений, осуществлявших контрнаступление, с тем чтобы, учитывая реально складывавшуюся обстановку, добиваться полного и точного выполнения задач в соответствии с общим планом операции.

Максимум командирской воли и настойчивости, максимум оперативной гибкости и умения учесть действительную обстановку были теми моментами, из которых складывался успех в руководстве войсками.

С настоятельной потребностью самого тесного контакта с войсками и нижестоящими штабами была связана посылка представителей высших штабов в штабы подчиненные.

Я противник мелочной опеки, стремления всегда иметь подобных «уполномоченных» в войсках, но в тех условиях, когда речь шла о выполнении решающей задачи оперативно-стратегического масштаба, пришлось прибегнуть к временному учреждению и такого вида связи и контроля. В штабы армий, корпусов, войска которых осуществляли контрнаступление, и даже в некоторые дивизии на направлении главного удара были посланы представители штаба фронта, выполнявшие главным образом функции контроля и дополнительной связи. Ни в какой степени непосредственно не вмешиваясь в дела соответствующего командира или штаба, они при возникновении шероховатостей в управлении и особенна во взаимодействии безотлагательно сигнализировали в штаб фронта. Так с помощью представителя штаба фронта было, например, исправлено положение в 4‑м механизированном корпусе, где произошла неоправданная заминка с продвижением, о чем уже говорилось выше.

При развитии контрнаступления (в первые дни погода не благоприятствовала этому) использовались с целью связи и информации самолеты-разведчики, непрерывно следившие за действиями наших войск и войск противника.

Жаль, что в то время не было еще вертолетов, они очень бы пригодились.

После моего донесения о действиях войск фронта за 22 ноября вечером в тот же день мне позвонил И.В. Сталин. Он спросил, правда ли, что нами взята станция Кривомузгинская. Я подтвердил.

– Это очень хорошо! Завтра вам