Последние магнаты. Тайная история - William D. Cohan

миллиона франков) до этих выплат. Лондон, который не являлся партнерством, заработал 13,4 миллиона фунтов стерлингов после выплаты вознаграждения своим управляющим директорам, но до уплаты налогов.

В публичных заявлениях Пирсона о сделке ничего не говорилось о том, что Мишель впервые получит эффективный контроль над тремя отдельными домами Lazard. Однако финансовая пресса уловила важность этого объявления. BusinessWeek расценил сделку как то, что Мишель "наконец-то изгнал призрак Мейера". Более того, все сходились во мнении, что Мишель добился того - воссоединения с Лондоном, - чего Андре просто не мог или не хотел, учитывая его общее презрение к Lazard Brothers, несмотря на долю в капитале и место в совете директоров. Действительно, он был в Лондоне лишь однажды после Второй мировой войны, будучи убежден, что британцы каким-то образом виноваты в крахе Франции в 1940 году. "Это дело рук Мишеля", - сказал тогда Феликс. "Не думаю, что Андре смог бы это сделать". Мишель добавил: "Я уже чувствую фантастическое течение взаимообмена между фирмами. Это просто потрясающе. Стало гораздо больше открытости и меньше секретности".

Однако Томас Мэннерс, в то время вице-председатель совета директоров Lazard Brothers, сказал BusinessWeek, что сомневается в том, насколько легко его коллегам в Лондоне будет адаптироваться к тому, что их фирма больше не является дочерней компанией уважаемого британского института, а переходит под контроль француза, который к тому же оказался последним оставшимся в живых отпрыском семьи основателей. "Я бы не сказал правду, если бы не отметил, что у меня есть некоторые опасения", - признался он. "Американская система предполагает более жесткую продажу, чем я хотел бы принять. Иногда американские взгляды хорошо работают в этой стране. Иногда - нет".

Люди инстинктивно сопротивляются переменам. А у банкиров, занимающихся слияниями и поглощениями, которые так сильно заинтересованы в сохранении статус-кво, этот инстинкт калибруется на уровне, намного превышающем норму. Но к середине 1980-х годов уже нельзя было отрицать, что руководство Мишеля преображало Lazard. Подавляющий, автократический стиль Андре, из-за которого фирма бесцельно дрейфовала в последние годы его долгой болезни, уступил место царствованию очарованного и просвещенного империализма Мишеля. "В этой фирме вы целуете кольцо Мишеля", - так объяснил один "инсайдер" Lazard изданию Wall Street Journal. "Он такой же абсолютный правитель, как и старик, только по-другому. У Мишеля лучшие манеры. Он - железный кулак в бархатной перчатке. Мейер был просто железным первым". Мишель с готовностью взялся за новые направления бизнеса - например, чрезвычайно прибыльные рынки капитала Меццакаппы, международную консультационную группу Зарба и андеррайтинг муниципальных финансов - и возродил старые, такие как управление активами или два любимых направления Андре - инвестиции в недвижимость и прямые инвестиции. Были наняты люди для управления и укомплектования штата этих новых направлений и расширения старых. И все это в дополнение к банкирам, нанятым, чтобы помочь Феликсу развить группу консультаций по слияниям и поглощениям, которая по-прежнему остается самым важным, самым престижным и самым прибыльным бизнесом Lazard. К 1984 году в объединенной фирме работало около 1350 сотрудников - 600 в Лондоне, 400 в Нью-Йорке и 350 в Париже, что почти в два раза больше, чем когда Мишель возглавил ее в 1978 году.

По мере того как фирма росла и становилась все более прибыльной, пресса неизбежно время от времени освещала некоторых новых партнеров - разумеется, на их страх и риск, поскольку Феликс не позволял никому, кроме него, ухаживать за прессой. В июле 1985 года M, филиал W, опубликовал статью со множеством фотографий об Уорде Вудсе, бывшем партнере Lehman, который становился все более успешным в Lazard. В статье Вудса называли "спортивным банкиром" и рассказывали о том, как этот симпатичный выпускник Андовера охотился на перепелов в техасской прерии, катался на вертолете в Сноуберде, штат Юта, и ловил нахлыстом серебристого лосося "в 150 милях ниоткуда" на Аляске. Да и сам Мишель стал отзываться о Меццакаппе в восторженных тонах. "Я очень высокого мнения о нем", - сказал он в интервью газете Wall Street Journal в редком для 1984 года очерке о фирме, опубликованном на первой полосе. "Если говорить о влиянии в этом месте, то самый большой - это я, следующий - Феликс, а после него - Меццакаппа". В той же статье приводится цитата неназванного "ветерана" Lazard, который жалуется на поведение Меццакаппы: он "не прочь нахамить кому-нибудь на публике. Он - задира, крикун, непостоянный, эмоциональный парень", - казалось, не имеет никакого значения, потому что, по словам того же человека, "Мишель идет туда, куда идет доллар, а операции Меццакаппы были чрезвычайно успешными".

В статье Journal даже было сказано, что Феликс уже "не так влиятелен в Lazard, как раньше". Это замечание стало регулярно появляться в СМИ в начале 1980-х годов. Действительно, по мере усиления конкуренции между инвестиционными банками за бизнес слияний и поглощений Lazard пропустил несколько сделок, которые в прошлом компания редко пропускала. Поэтому конкуренты чувствовали себя свободнее, когда время от времени наносили уколы Феликсу, хотя и всегда анонимно. И конечно, некоторые партнеры внутри фирмы были бы не прочь увидеть, как Феликс то тут, то там получает затрещину, несмотря на то что он делал их всех сказочно богатыми. Однако на самом деле Феликс ничуть не утратил своей власти и влияния в Lazard. Он по-прежнему занимал лидирующее положение в компании. Более того, его решение зафиксировать свою долю в прибыли на уровне 6 процентов - гораздо меньше, чем ему полагалось, - означало, что все его партнеры получали больше, чем заслуживали. И только этот факт делал его закулисные манипуляции людьми и событиями в Lazard такими же эффективными, как и прежде.

В самом деле, если и оставались хоть малейшие сомнения в том, насколько длинной была тень Феликса в фирме и за ее пределами, то во второй половине 1984 года две рабски-ласковые статьи в национальных журналах о нем - и только о нем - окончательно перечеркнули все желаемое и завистливое мнение его конкурентов и партнеров. Но все внимание к Феликсу, вероятно, сделало их еще более завистливыми и желающими. В первой статье Феликс позволил финансовому писателю Дэвиду Макклинтику следить за ним в течение десяти дней, пока он летал по США, Франции и Ближнему Востоку. Статья, опубликованная в журнале New York Times, была озаглавлена "Жизнь на вершине: власть и удовольствия финансиста Феликса Рохатина". Хотя Макклинтик признался, что Феликс "очень неохотно позволил репортеру путешествовать с ним и согласился только после двух дней беспокойных размышлений", последовавший за этим рассказ