Гайдзин - Джеймс Клавелл

— 'Регко убезать, да? — нетерпеливо повторил Хирага.

— Не легко, но возможно. Очень рискованно. Сначала необходимо убедить меня, я должен быть уверен в том, что вас стоит спасать. — Тайрер заметил промелькнувший на лице японца гнев — может быть, гнев, смешанный со страхом, он не мог определить точно. Господи, самурай! Как жаль, что здесь нет сэра Уильяма, я абсолютно не представляю, что делать. — Не думаю, что я действительно смо…

— Паза'рста, — произнес Хирага умоляюще, зная, что это его единственный верный шанс вырваться из западни, но про себя думая: поспеши с согласием, или я убью тебя и попробую бежать через стену. — Накама клянется богами помогать Тайра-сан.

— Вы торжественно клянетесь своими богами, что правдиво ответите на все мои вопросы?

— Хай, — тут же ответил Хирага, пораженный тем, что Тайрер мог быть настолько наивен, чтобы задать подобный вопрос врагу или поверить его утвердительному ответу, — конечно же, он не может быть настолько глуп? Какой бог или боги? Их не существует. — Богами я к'рянусь.

— Подождите здесь. Заприте дверь, открывать только мне.

Тайрер положил револьвер в карман, пошел и разыскал Паллидара и Макгрегора и отвел их в сторону.

— Мне нужна помощь, — прерывисто заговорил он. — Я узнал, что Юкия — один из тех, кого ищут эти самураи, выяснилось, что он, ну, инакомыслящий. Я хочу переодеть его солдатом и взять его с нами, тайно.

Оба офицера ошеломленно посмотрели на него. Потом Макгрегор произнес:

— Извините меня, сэр, но вы действительно полагаете, что это разумно? Я хочу сказать, бакуфу являются законным правительством, и если нас поймают…

— Нас не поймают. Мы просто наденем на него алый мундир и поставим в середину строя. А, Сеттри?

— Да, это могло бы сработать, Филип, но если его все-таки заметят и нас остановят, мы окажемся без весла на самой стремнине.

— У вас есть другие предложения? — спросил Тайрер. Страх и возбуждение нарастали в нем, и его голос нервно задрожал: — Я хочу вытащить его отсюда. Без его помощи мы, вероятнее всего, были бы все сейчас мертвы, и он окажется крайне полезен нам в будущем.

Офицеры беспокойно переглянулись, потом перевели глаза на Тайрера.

— Извините, это слишком опасно, — сказал Паллидар.

— Я-так-не-считаю! — отрезал Тайрер, у него мучительно болела голова. — Я хочу, чтобы это было сделано! Это вопрос огромной важности для правительства Её Величества, так что говорить больше не о чем!

Макгрегор вздохнул.

— Слушаюсь, сэр, очень хорошо. Капитан, как насчет того, чтобы посадить его верхом?

— Как драгуна? Это смешно, садовник не сможет держаться в седле и управлять лошадью. Пусть уж лучше идет пешком, нужно поплотнее окружить его солда…

— Ставлю пятьдесят фунтов против медного фартинга, что этот олух не сможет шагать в ногу, он будет бросаться в глаза, как шлюха в епископских подштанниках!

Тогда Тайрер предложил:

— А что, если мы всунем его в мундир, перебинтуем лицо и руки и понесем его на носилках — сделаем вид, что он болен.

Офицеры посмотрели на него, потом просияли.

— Здорово придумано!

— Даже лучше, — радостно добавил Паллидар, — мы притворимся, что у него какая-нибудь заразная болезнь: оспа, корь, чума! — Они дружно захохотали.

Самурайский офицер и несколько стражников, которые были допущены в опустевшую миссию, обошли вслед за Тайрером, Макгрегором и четырьмя драгунами все здание. Их обыск был очень тщательным, они заглянули в каждую комнату, в каждый шкаф, даже на чердак. В конце концов офицер удовлетворенно кивнул. В холле стояло двое носилок, на каждых лежало по солдату, у обоих был жар, оба были перевязаны, один частично, другой, Хирага, полностью — голова, руки и ноги — все, что торчало из потемневшего от пота мундира.

— Оба очень больны, — сказал Тайрер по-японски, Хирага дал ему нужные слова. — У этого солдата оспа.

Одно упоминание об этой болезни заставило самурая побледнеть и отступить на шаг — в японских городах постоянно вспыхивали эпидемии оспы, хотя они и не были столь губительны, как в Китае, где от неё умирали сотнями тысяч.

— Об этом… об этом необходимо доложить, — пробормотал офицер, он и его люди прикрыли рты ладонью, поскольку считалось, что заражение и распространение болезни происходит, когда здоровый человек вдыхает зараженный воздух, находясь рядом с больным.

Тайрер не понял его, поэтому просто пожал плечами.

— Человек очень больной. Нет подходить близко.

— Я не собираюсь подходить к нему, вы думаете, я сумасшедший? — Высокий самурай вышел на веранду. — Послушайте, — тихо сказал он своим людям. — Не говорите ни слова об этом остальным на площади, а то может начаться паника. Вонючие чужеземные собаки. А пока что держите глаза открытыми, этот Хирага где-то здесь.

Они прочесали всю территорию миссии и осмотрели все постройки, всех её работников и солдат, построенных в тени и нетерпеливо ожидающих, когда можно будет двинуться вниз к причалу, где их ждали баркасы. Наконец, полностью удовлетворенный осмотром, офицер с досадой поклонился и вышел из ворот. Снаружи толпились самураи, Дзёун, по-прежнему связанный, стоял в первых рядах, садовники, цепенея от ужаса, все так же сидели на коленях в один ряд, все без шляп, все голые. Когда он приблизился, они ещё глубже уткнулись головами в землю.

— Встать! — сердито рявкнул он, с отвращением вспомнив, что, когда он приказал им раздеться, ни у одного из них не оказалось ни выбритой сверху особым образом головы, ни ран от меча, ни порезов, ни каких-либо иных признаков, указывающих на принадлежность к самурайской касте, из чего он вынужден был заключить, что его жертва все ещё прячется внутри или сумела ускользнуть. Теперь он был разозлен ещё больше и, тяжело ступая, подошел к Дзёуну.

— Чтобы спрятаться, ронин Хирага либо полностью обрил себе голову, либо отпустил волосы, как у этого отребья. Укажи на него!

Дзёун стоял на коленях, сломленный, едва живой. Его били, потом приводили в сознание, снова били и снова приводили в себя по приказу Андзё.

— Кто из них Хирага, укажи!

— Его… его нет, нет здесь. — Юноша вскрикнул, когда железная нога офицера с тупым звуком врезалась в самое чувствительное место, потом ещё раз; садовники мелко дрожали в смертельном страхе. — Его нет… нет здесь… — Ещё один безжалостный удар. Беспомощный, вне себя от отчаянной, дикой боли, Дзёун показал пальцем на молодого мужчину, который рухнул на колени, вопя о своей невиновности.

— Заткните ему рот! — приказал офицер. — Отведите его к судье, оттуда — в тюрьму и распните это отродье, уведите их всех, они все виновны в том, что укрывали его, уведите их всех!