Гайдзин - Джеймс Клавелл

— Это… — Тайрер подумал секунду, потому указал рукой на флагшток и на «Юнион Джек». — Это английский место… нет входить. Пожалуйста, уходить!

— Уходить? Вы сошли с ума? Я же объяснил, что это делается для вашей собственной безопасности. Мы только что поймали вот этого шелудивого пса и уверены, что ещё один находится здесь или прячется поблизости. Откройте ворота!

— Прошу простить, не понимаю… — Новый поток японских слов обрушился на Тайрера, и он беспомощно огляделся вокруг себя. Тут на глаза ему попался Хирага, стоявший неподалеку. — Юкия, подойди сюда, — крикнул он по-японски. — Юкия!

Сердце Хираги едва не остановилось. Тайрер снова закричал на него. Изображая крайнюю степень ужаса, униженно согнувшись и спотыкаясь через каждый шаг, Хирага подбежал к Тайреру и уткнулся головой в землю у его ног, повернувшись спиной к воротам и почти целиком скрытый круглой широкополой шляпой.

— Что человек говорить? — спросил Тайрер.

Все чувства Хираги обострились до предела; притворяясь, что его трясет от страха, он тихо ответил:

— Это плохой человек… он хочет войти, чтобы… чтобы украсть ваши ружья.

— Ага, так, войти. Зачем?

— Он… он хочет сделать обыск.

— Нет понимать. Что значит «о-быск»?

— Обыск. Он хочет посмотреть ваш дом, везде.

— Да, понимаю входить. Зачем?

— Я же сказал вам, чтобы обыскать…

— Ты, садовник, — крикнул офицер, и Хирага дернулся, закипев от гнева. И тут, впервые в жизни, стоя здесь у всех на виду, на коленях перед гайдзином, зная, что под шляпой он носит грубую шапочку, сняв которую можно увидеть его выбритую посередине голову и самурайский узел волос на макушке, он вдруг почувствовал тошнотворный прилив страха.

— Ты, садовник, — снова крикнул офицер, громыхая воротами, — скажи этому идиоту, что я хочу только найти убийц… убийц-сиси!

В отчаянии Хирага тихо проговорил:

— Тайра-сама, этот самурай хочет войти, чтобы посмотреть на всех. Скажите ему, что вы уезжаете, а потом он может войти.

— Не понимаю. Юкия, иди туда! — Тайрер показал на ворота. — Скажи уходить, вежливо уходить!

— Я не могу. Я не могу, — прошептал Хирага, стараясь заставить свой мозг работать и борясь с тошнотой.

— Филип, — заговорил Паллидар, спину его мундира покрывали пятна пота. — Какого дьявола он пытается втолковать тебе?

— Я не знаю.

Напряжение нарастало, офицер снова загремел воротами, в очередной раз требуя впустить его, его люди начали подбегать и хвататься за прутья, чтобы помочь ему. Принужденный действовать, Паллидар подошел ближе. Холодно отдал честь. Так же холодно человек поклонился в ответ. Затем, медленно, Паллидар произнес:

— Это британская собственность. Я приказываю вам мирно удалиться или пенять на себя за последствия.

Офицер непонимающе посмотрел на него, потом словами и действиями дал ему понять, чтобы он отпер ворота — и побыстрее.

— Уходите! — Не поворачивая головы, Паллидар крикнул: — Только драгуны! Приготовиться дать залп!

В ту же секунду все десять драгунов как один бросились вперед, образовали две шеренги перед самыми воротами, одним движением первая шеренга опустилась на колено, все десятеро щелкнули предохранителями, послали патрон в патронник и прицелились. В разом наступившем молчании Паллидар медленно расстегнул кобуру револьвера.

— Уходите!

Неожиданно офицер захохотал. Его хохот подхватили остальные самураи. Только на площади их собралось несколько сотен, и Урага знал, что ещё тысячи находятся поблизости и десятки тысяч прибудут сюда в течение часа. Но ни один из смеявшихся не видел, какую бойню способны учинить несколько стойких, дисциплинированных британских солдат с их простыми в обращении и быстро перезаряжающимися ружьями.

Смех замер так же внезапно, как и возник. Обе стороны ждали неизбежного теперь начала: кто первый? Лихорадочное возбуждение охватило всех. Это будет битва насмерть, си курару бэки, Господи Всемогущий, Наму Амида Буиу…

Хирага украдкой взглянул на Тайрера, прочел на его лице полную беспомощность и выругался, понимая, что в следующую секунду офицер должен будет отдать приказ атаковать миссию, чтобы сохранить лицо посреди этой нарастающей, как подземный гул, враждебности снаружи. Прежде чем он смог остановиться, отточенный за долгие годы инстинкт выживания толкнул его на риск, и он услышал свой шепот на английском — ни разу до этого он не давал Тайреру понять, что говорит на его языке:

— Поза'рста доверять… поза'рста говорить слова: Сэнчо… доз…

Тайрер уставился на него, открыв рот.

— А? Ты сказал «доверять»? А?

Понимая, что пути назад уже нет и надеясь, что внимание обоих офицеров, стоявших рядом, настолько приковано к происходящему снаружи, что они не услышат его, Хирага сбивчиво зашептал, едва понятно выговаривая слова, «л» он произносить так и не научился:

— Паза'рста тихо. Опасность! Притворица с'рава васы. Сказать Сэнчо, додзо сидзука ни… сказать с'рава! — Холодея от страха, с колотящимся сердцем он подождал, потом, чувствуя, что напряжение среди самураев у ворот достигло предела, снова зашипел по-английски, уже как приказ:

— Сказать с'рава сейчас! Быстро! Сэнчо… додзо сидзука ни… Сейчас сказать!

Едва соображая, что он делает, Тайрер подчинился.

— Сэнчо, додзо сидзука ни… — как попугай, в точности повторил он и эти слова, и те, которые последовали за ними, не представляя, что они означают, и пытаясь как-то уложить в голове, что этот садовник говорит по-английски и что это не сон. Через несколько секунд он увидел, что слова оказывают своё действие. Офицер криком приказал остальным успокоиться. Напряженность на площади спадала. Теперь офицер внимательно слушал его, время от времени вставляя «Хай, ваката» — Да, понимаю. Мужество Тайрера, вытекшее из него до капли, прихлынуло снова, и он сосредоточился на Хираге и его японском. Слова быстро закончились коротким «Домо».

Офицер тут же заговорил в ответ. Хирага подождал, пока он закончит.

— Покачать го'ровой, — прошептал он. — Сказать Ийе, домо, пок'раница быстро-быстро, назад домой. Приказать мне уходить тоза.

Уже лучше владея собой, Тайрер твердо покачал головой.

— Ийе, домо! — с важностью произнес он и, посреди благоговейного молчания, зашагал к миссии, остановился, вдруг смешавшись, повернулся и крикнул по-английски: — Юкия! Пойдем… о, чёрт, — он лихорадочно попытался вспомнить нужное японское слово, вспомнил и махнул ему рукой: — Юкия, исоги!

Хирага подчинился и торопливо засеменил вперед, все так же униженно горбясь. На верху лестницы, где только Тайрер мог его слышать, он склонился ещё ниже, стоя спиной ко всем, кто наблюдал за ними, и сказал: