Откровение - Наталья Эдуардовна Андрейченко

Вот ведь как интересно память устроена. Я сейчас про первую встречу, и тут же мне вспомнилось, что встреча в России была не одна. И Ринпоче приезжал, когда была закончена реставрация балкона и когда там был византийский, венецианский рай, когда там появились обитые шелком стены, когда там было так красиво, что просто невероятно. Я пригласила Ринпоче, и в первый раз он остался у меня ночевать. Мы с ним опять провели время, ели замечательную буддистскую еду и разговаривали, разговаривали.

Он оставался у меня еще несколько раз. Но это было, как бы сказать, перед его уходом. И именно в последний приезд Ринпоче обратился к нам с Катенькой. Катенька была его помощница, ассистентка, ворковала вокруг него. Изумительная была молодая девочка из Иркутска. Она не была буряткой, она была русская, и она была преданным человеком Ринпоче. Он обратился к нам и сказал: «Девочки, я скоро уйду, я покину эту землю. Я очень прошу вас – без привязанностей. Вы прекрасно знаете, о чем я говорю. У нас, у буддистов, нет привязанностей ни к чему». Ну конечно, как только он это произнес, две девочки, Наташа и Катя, заревели как сумасшедшие. Он говорит: «Ну вот как с вами разговаривать? Вы – женщины и женщины. Что реветь-то? Без привязанностей. Приду очень скоро, вернусь обратно».

Я сейчас перечитываю эту главу про Ринпоче, про его слова «без привязанностей», а вчера похоронила своего самого-самого преданного дружочка, который учил меня безусловной любви, радовался, когда меня видел, ничего не требуя взамен, – моего Тоби. Он уходил пять дней! Никакие учения не пришли на помощь. Он покинул свое физическое тело в 8 часов вечера. В этот момент остановился будильник, который стоял на столе в той комнате, где уходил Тоби. (Остановился на 15 минут, а потом опять пошел.) Я чувствую до сих пор запах Тоби. Я рыдала, я его не отпустила пока вообще. Знаю, что рыдания вместо помощи мешают душам уйти в свет, но ничего поделать с собой не могу. Я всегда говорила: «Собака приходит, забирает карму хозяина и уходит». И конечно, никакое «без привязанностей» не работает. Не работают пока никакие учения и навыки. Мы все забываем всё, когда происходит что-то с нашими близкими.

А в один из приездов Ринпоче нас накрыла компания НТВ. Вы же знаете, что такое компания НТВ? Они решили зафиксировать на камеру исторический момент. Я долго разговаривала с Ринпоче по этому поводу: «Будем этой гадостью заниматься? Или не будем этой гадостью заниматься?» А мы к этому времени были вместе уже лет 5 минимум. Он был моим учителем, моим другом, моим всем на свете. И он вдруг говорит: «Да почему бы и нет?»

Пришли люди с камерой. Он, по-моему, был в национальной одежде или в монашеском облачении. В юности он мечтал быть танцовщиком и артистом, может быть, поэтому мы с ним так срослись, так сблизились, и он очень любил, когда я танцевала. Я никогда не могла понять, почему в его доме в Дхарамсале рядом с фотографиями очень больших Ринпоче висела моя фотография с подписью. Извините, пожалуйста, как я могу находиться там, практически на иконостасе? Что-то он про меня такое знал, чего я не знала. И с моей стеснительностью я никогда, никогда не смогла его об этом спросить, я не смогла задать вопрос: «А как мы встречались, Ринпоче? Кто я была в прошлых жизнях, кто? Сестра, любимая женщина, жена, когда вы были императором, кто я была?» Не смогла. А он всегда очень хитро, по-детски улыбался и почему-то выполнял все мои желания. Это просто меня потрясало.

Так вот, он внимательно посмотрел и сказал: «Да, мы будем делать это интервью, только если мы с тобой станцуем под конец». Я сказала: «Конечно мы станцуем». Он говорит: «Я всю жизнь мечтал и всю жизнь танцевал».

Он был йогом. Он был очень серьезным йогом. И было такое духовное интервью, хотя кому оно на фиг было нужно? А потом мы пошли в пляс. И во время танца он зависал в воздухе на несколько секунд, висел, а потом медленно возвращался. Я такого не видела никогда, я была в шоке, переставала танцевать и просто смотрела. Оператор чуть камеру не уронил, но продолжал снимать.

В каких архивах это хранится? Интервью никогда не вышло на экраны, но в газетах написали, что Андрейченко тусуется с какими-то непонятными сумасшедшими буддистами, которые долбятся неизвестно чем, потому что они конкретно висят в воздухе после этого. Ой, любимая моя пресса, от которой я в результате убежала в Мексику.

Еще мы встречались с Ринпоче в Дхарамсале, на самом севере Индии, высоко в горах, на высоте 2900 метров. Боже мой, какое же было чудо.

Мы прилетели в Дели, и рано-рано утром следующего дня нас встретили монахи, отправленные Ринпоче, чтобы нас сопроводили к нему. Для поездки пригнали джип. Мы должны были выезжать в 5 часов утра, иначе попали бы в бешеный трафик в Дели. Да, мы так и сделали. Голодные, в 5 часов утра мы сели в джип. Это была такая колондайка, колондафулька, я не знаю, как это назвать. Машинка очень известного индийского производства, сейчас они производят очень хорошие английские машины, даже рендж-роверы, и все производство, видимо, ушло на великолепные английские машины. А мы поехали в этой колондайке.

Мы оказались в безумном потоке машин, велосипедов, каких-то непонятных тачек, повозок с людьми, которые тащили велосипедисты. Это было абсолютно хаотичное движение по принципу «ты выживешь или сдохнешь». В следующие приезды было уже абсолютно нормально тусоваться в этой индийской истине, но в первый раз для меня, как и для другого европейского человека, оказаться в этом бардаке было

страшно. Я сидела, затаив дыхание. Сначала я визжала, потому что джип поворачивал, извивался, на нас летел вдруг с огромной скоростью мотоцикл прямо в лоб, нам нужно было от него увиливать, машина ехала налево, направо, а там впереди огромный автобус… И такое движение продолжалось долго. Выезд из Дели занимал много времени. Сейчас все люди, которые направляются в Дхарамсалу, летят прямо туда на самолете, там все организовано, собирается просто целая туса. Но мы, первопроходцы, катались вот на таких колондайках.

Но с точки зрения окружающей красоты и познания Индии эта поездка была бесценна. Когда ты едешь на машине, останавливаешься непонятно где, пытаешься поесть непонятно что… Тем не менее рис всегда был вкусный, но он