Эзотерический мир. Семантика сакрального текста - Вадим Розин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А куда исчезает человек, сознание, личность, когда мы спим без сновидений, и чем это состояние отличается от смерти? Откуда «выныривают» сознание и личность в тот момент, когда мы открываем глаза? Размышляя над этими трудными вопросами, Будда приходит к мысли о том, что тело — это не «Я», ощущения — не «Я», ум — не «Я». А где же «Я»? Будда (и за ним многие мыслители) отвечает: «Я» трансцендентально, «Я» принадлежит иной реальности (Нирване, Богу, Духу и т. д.). Другой ответ: «Я» — это состояние, форма развитой физической жизни, но тогда со смертью тела умирает все, включая дух человека.
10Реальность «Я» создается самосознанием, но это и особое переживание данной реальности, ее событий и ситуаций. Характер переживаний нашего «Я» сложный, противоречивый. Здесь переживаются два основных процесса: уподобление нашей жизни культурным образцам (другим людям, героям, святым, Богу и т. п.) и снятие, элиминирование возникшего при таком уподоблении содержания в ходе осознания (рефлексии). Когда мы глядим на других, отождествляемся с ними, оцениваем их, то приобретаем новое содержание, новое качество жизни и поведения, которые нас определяют, но которые мы не осознаем. Когда же мы глядим на самих себя, отождествляемся, так сказать, с самим собой, оцениваем себя, то приобретенные качества и содержание мы приписываем нашему «Я». Мы думаем, что «Я», личность и есть вместилище наших качеств, драгоценный сосуд нашей жизни, источник наших идей, мыслей, переживаний. Эта мистификация усиливается и подкрепляется еще одним процессом — рефлексией. Глядя со стороны на свои действия, свое поведение (уже отнесенные к реальности «Я»), описывая их на том или ином языке, человек создает еще одно отображение (образ) своей жизни. В результате появляется возможность замкнуть первый образ (ответственный за реальность «Я») на второй (рефлексивный). В плане самосознания это выглядит так, что все наши действия и поведение проистекают из нашего «Я», а наше «Я» есть источник этих действий и поведения. Следующий шаг рефлексии, отображающий предыдущую рефлексию, создает еще одно отображение нашей жизни и т. д.
Осознание и критика всего этого механизма (так называемой «дурной рефлексии», «культурной обусловленности») и приводят восточное умозрение к идее о том, что «тело — это не Я, ощущение — не Я, эмоции — не Я, ум — не Я». В этой формуле звучит скрытое требование отказаться от уподобления жизни человека ее образам, но в то же время, как это ни парадоксально, сохраняется представление о реальности «Я». Но ведь эта реальность и возникает в результате уподобления индивидуальной жизни ее образам, в результате манипулирования «образами себя». Противоречие, однако, разъясняется, если припомнить, что «Я» в буддийском учении трансцендентно, не имеет никаких положительных определений. Это, так сказать, пустой образ жизни, только возможность ее обусловленности, причем идущая не от культуры, а от самого человека. Реализовать эту возможность вовне, в культуре, нельзя (там страдания), реализовать ее внутри, в душе, — не на чем (Нирвана — это Ничто). Кажется, что лучше всех это понимала М. Цветаева:
А может, лучшая победаНад временем и тяготением —Пройти, чтоб не оставить следа,Пройти, чтоб не оставить тениНа стенах…Может быть — отказомВзять? Вычеркнуться из зеркал?Так: Лермонтовым по КавказуПрокрасться, не встревожив скал.А может — лучшая потехаПерстом Себастиана БахаОрганного не тронуть эха?Распасться, не оставив прахаНа урну…Может быть — обманомВзять? Выписаться из широт?Так: Временем как океаномПрокрасться, не встревожив вод…
Если же все-таки внутреннее содержание постулируется (например, в махаяне), то «Я» совпадает с этим содержанием (Нирвана как блаженство, любовь, радость и т. п.).
Итак, «Я», личность представляют собой особую реальность, которая складывается в процессах уподобления, рефлексии, самосознания. А откуда взялись сами эти процессы, ведь маленькие дети не рефлексуют, не уподобляют свою жизнь культурным образцам, не склонны к самосознанию, короче, реальность «Я» у них отсутствует. Конечно, маленький ребенок, указывая на себя, говорит: «Я», и даже может кое-что сказать о себе, но эта реальность лишь предпосылка, достаточно отдаленная от той, которая возникает позже, при формировании личности. Кстати, и первобытные народы, похоже, не знали, что такое личность; представление о личности и реальности «Я» заменяли у них ощущение и переживание рода (народа) и тотема (Бога).
Институт личности и самосознания появляется лишь в античной и средневековой культуре. Это происходит в связи с тем, что, во-первых, разрушается и исчезает архаический тип общности и жизни людей, интегрированных сакральными институтами и реальностями; во-вторых, складываются новые производственные отношения: разделение труда, цеха, управление и организация; в— третьих, формирование социальных институтов, государств влечет за собой такие действия, как целеполагание, планирование, поддержание социальных структур; в-четвертых, индивид в своем поведении начинает ориентироваться на других, на группу, на культурный образец. По этим и сходным причинам начинает формироваться институт личности, закрепляющий новый способ существования человека в мире и обществе.
Новые социальные отношения требуют от человека константности, определенности, выделенное™, предполагают его самодеятельность, самостоятельность (конечно, в определенных границах). Человек нового времени должен обладать устойчивыми навыками, способностями, самостоятельностью, ориентацией на других. В психологическом плане эти требования к человеку были подкреплены культивированием процессов уподобления, рефлексии, самопознания. Реальность «Я» — это, так сказать, конечный продукт длительной эволюции, развития человека в культуре Нового времени. Реальность «Я», будучи психологическим механизмом, обеспечивает все перечисленные выше моменты культурного бытия человека. Когда ребенок появляется на свет, он еще не личность, он просто активное, деятельное, переживающее существо. Но, социализируясь, маленький человек постепенно входит в сложные социальные отношения и перенимает от взрослых образцы уподобления, самосознания, рефлексии. С определенного момента — подросткового возраста — он начинает создавать образы (схемы) самого себя, на которые и ориентируется. Появление этих схем знаменует начало формирования личности и новую фазу в развитии человека. С этого момента начинается, так сказать, личностная «специализация» человека: вхождение его в построенные им самим «образы себя», манипулирование ими, перестройка в связи с этим всего поведения. В результате одни психические и физиологические процессы ускоряются, другие гасятся (тормозятся), третьи впервые образуются. Через некоторое время на месте прежней подростковой жизни рождается новый человек, существенно отличающийся от маленького ребенка и подростка, — личность. Ему кажется, что все его свойства и особенности (характер, способности, ценности) были присущи ему изначально и впоследствии лишь раскрывались. Взрослый человек обычно думает, что он всегда был личностью. Но вернемся к интересующему нас вопросу: кто же все-таки умирает?
Личность, как мы поняли, — это продукт исторического развития, продукт воспитания и социализации. Личность и реальность «Я» принадлежат, с одной стороны, самому человеку, но с другой — культуре, как общая матрица человека. Отпечатываясь (в процессах социализации и воспитания) на биологическом материале человека, эта культурная матрица и дает конкретную личность, конкретное, индивидуальное «Я». Очевидно, что культурная матрица со смертью человека исчезнуть не может, она вечна (пока существует культура), исчезает ее конкретная реализация, ее воплощение. Но исчезает не бесследно, поскольку эта реализация культурной матрицы может, оказывается, размножаться в культуре. И это размножение происходит примерно так, как говорил Достоевский: рождая сына (дочь), оставляя людям труды, заражая их своими чувствами, мыслями, переживаниями.
11Итак, человеческий феномен противоречив по самой своей природе: человек конечен, смертен как биологическое существо и бесконечен, вечен, поскольку принадлежит культуре. С одной стороны, человек существо чувственное, активное, естественное, с другой — духовное, конструктивное, искусственное (заданное в схемах, «образах себя»). Соответственно и реальность «Я», личность переживаются в двух аспектах: как мыслимая бесконечность, вечность (осознание себя как культурной матрицы) и как эмпирическая конечность, смерть. Факт смерти втягивает человека в разрешение противоречия между вечностью и конечностью своей жизни. Суммируя свои прошлые состояния и проецируя их в будущее, отождествляясь с «образом себя», личность видит не конец, а вечность. Соглашаясь с силлогизмом «люди смертны, Сократ человек, следовательно, Сократ смертен», личность остро переживает свой неизбежный конец. Но что означает утверждение, что конкретная личность может размножаться в культуре (реализация культурной матрицы), разве человек не исчезает весь, окончательно, разве наши дети и дела могут сделать бессмертной нашу жизнь?