Оправдание Шекспира - Марина Дмитриевна Литвинова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Публикацию Первого Фолио готовили Джаггард, издатель Бэкона и «Уильяма Шекспира», и Блаунт, издатель, связанный с Мэри Сидни Пемброк, матерью графа Пембрука и теткой графини Ратленд. Остальные члены издательской группы участвовали чисто номинально, как владельцы права издания некоторых пьес. Запрещение лорда-камергера выпустить в одном томе все произведения «Шекспира» должно было вызвать в стане издателей разногласия.
К 1621 году пришли к соглашению: издать под этим псевдонимом всего тридцать шесть произведений, среди них шестнадцать или восемнадцать раньше никогда не печатались.
Скорее всего, они находятся в томике Ратленда, который он оставил или Крэнфилду, или дяде жены, который, судя по пьесе Бена Джонсона «Леди Магна», был дружен с Крэнфилдом, бывшим в то время крупным финансистом. В Первом Фолио имеется и «Король Джон», с которым связана любопытная история. В 1622 году выходит уже в третий раз двухчастная историческая пьеса
«Король Джон», не имеющая поэтических достоинств, сильно политизированная и впервые подписанная «Уильям Шекспир», – этой пьесы рука Ратленда не касалась, кто ее автор, шекспироведам неведомо, а в Фолио включен ее поэтический вариант. Одновременно выходит первым ин-кварто трагедия «Отелло» под тем же именем, через год она появится в Первом Фолио в точно таком же виде. Так издатели пытались донести до читателей, настоящих и будущих, мысль, что «Уильям Шекспир» – псевдоним, которым равноправно пользовались два автора.
Эта же самая мысль заключена и в портрете на титульном листе Первого Фолио. Взгляните на него еще раз, на этот непомерно высокий, можно сказать двойной, лоб, живые глаза, легкую усмешку на устах, и вы прочтете это послание из далекого прошлого. Трудно сказать, верно ли они поступили. Секрету положено оставаться секретом, но тайное всегда становится явным. И тут же возникает вопрос, что выше в человеческом восприятии – поэтический дар или бездонный кладезьума и познания. Потому что ведь Бэкон действительно влил фантастическое знание в фиал великого поэтического дара, научил думать Поэта. История дала на это ответ. Поэт – выше ученого.
Что же касается гравюры, надо отдать должное елизаветинцам – они хорошо знали фокусы с симметрией, зеркальным отражением и игрой в правую и левую сторону.
ВТОРОЙ ДОСТОВЕРНЫЙ ПОРТРЕТ ШЕКСПИРА
Существует всего два портрета с достоверной надписью «Шекспир». Один на титуле Первого Фолио, другой – гравюра Уильяма Маршалла на обороте титула в небольшом томе ин-октаво «Poems: Written by Will. Shake-Speare. Gent.», 1640, издатель Джон Бенсон. В нем почти все сонеты, но расположены они в ином порядке, чем в сборнике 1609 года. Кроме сонетов, там есть еще много интересного, но об этом дальше. Дэйвид Пайпер, крупнейший специалист по елизаветинской иконографии, публикуя этот портрет в труде «The Image of the Poet», так его подписывает: «Shakespeare. By W. Marshall after Droe-shaut» [256]. Лучше всего, наверное, перевести «По мотивам портрета Дрэсаута».
Сев писать статью о двух правых рукавах, я машинально перевернула страницу книги Мичелла с копией первого портрета, и взгляд мой упал на вторую гравюру – Маршалла.
Меня поразило сходство портретов. Но, конечно, какая-то разница есть. Один, в собрании пьес – оплечный, другой, в томике сонетов – поясной. Последний в овальной рамке – такая рамка в то время символ зеркала. На лице и на остальной поверхности – отблески. Лоб не такой высокий, лицо меньше похоже на маску. Шекспир Дрэсаута слегка повернут левым плечом вперед, Шекспир Маршалла – правым. В руке у него лавровая ветвь, признак того, что изображенный на гравюре человек – поэт. Поскольку появились руки, то для гравера не безразлична лево-правая ориентация. Одна рука Шекспира Маршалла до самого плеча плотно занавешена плащом, ветвь Шекспир как будто держит в левой – для него – руке, что всегда вызывало недоумение: уж не был ли Шекспир левша.
Тут в наше рассуждение о гравюрах вторгается новая тема. Маршалл руководствовался каким-то своим соображением. Портрет 1640 – очевидно зеркальное отражение портрета Фолио. Подтверждает это, во-первых, начальное слово в стихе под портретом «The Shadow», что значит «зеркальное изображение». Во-вторых, стих подписан «I. B», т. е. Джон Бенсон, издатель тома. А под стихом к портрету Фолио стоит зеркальное «B. I.» – Бен Джонсон.
(В то время вместо «j» часто писалось «i».) Имена авторов стихотворений, приложенных к портретам, представляют собой зеркальную конфигурацию: Бенсон Джон – Джонсон Бен.
Это бесспорное указание, что издатель тома поэзии замыслил надоумить читателя, что тот видит перед собой не простую гравюру, а зеркальное изображение портрета Дрэсаута. Тогда все становится на свои места. Еще раз сравним портреты: во-первых – зеркальный ракурс; далее, рука с лавровой веткой соответствует правой руке на портрете 1623 года, там и там рукав с узким крылышком, тогда как рука с широким крылышком, на которую Дрэсаут натянул второй правый рукав (вторая пишущая), у Маршалла плотно укутана плащом, значит, вторая пишущая рука упразднена. Таким образом, на сборнике пьес у Шекспира две правых – пишущих – руки, а на сборнике стихов – одна, что соответствует действительности: у пьес два автора, у стихов – только один. Поэтические произведения Ратленд подписывал общим псевдонимом. Они так прекрасны, что никому и в голову бы не пришло, что написаны они Бэконом. А вот собственные пьесы второго десятилетия этим псевдонимом подписывать было нельзя: вдруг подумают, что и они написаны в творческом содружестве с Бэконом: вдруг и они «fruits of our mutual good will» – «плоды нашего общего благоволения», или, вернее, общей доброй воли.
Таким образом, оба портрета Шекспира (1623 и 1640 годов) – криптограммы, теперь прочитанные, что сводит на нет незыблемость Первого Фолио, одного из двух козырей стратфордианцев. Титульный лист указывает на двух авторов пьес. Ими были, согласно нашей теории, граф Ратленд и Фрэнсис Бэкон, лорд Веруламский. Участие Бэкона – это участие Учителя, который долго ведет ученика – сначала за руку, потом чуть подстраховывая
